Территория Левиафана - Влада Ольховская
Толпа тут же зароптала, далеко не все были довольны таким поспешным и, как им показалось, наивным решением. Да еще и при том, что Мерсер не был безусловным лидером, он был одним из многих! С чего это он говорит за всех? Какое он имеет право?
Но Мерсер не обращал на них внимания, он смотрел на одиноко стоящего мужчину, которого Альда выделила наравне с ним. Значит, она не ошиблась: он тоже лидер, просто другого толка.
И вот он как раз не был человеком. Вновь явила себя аксиома «Триан никогда не ошибается». Он не отличался от человека совсем уж кардинально, и с первого взгляда невозможно было понять, что с ним вообще не так. Но чем дольше Альда рассматривала его, тем больше деталей подмечала – от непроницаемо черных глаз до островков чешуи у него на коже.
Этот не чувствовал к чужакам такой же симпатии, как Мерсер. Но он не был самовлюбленным дураком, который, чуть что, начинает опасаться за свою власть. Он тоже понимал, что колонии нужны перемены, если люди хотят выжить.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Меры не против. Мы окажем должное гостеприимство.
Услышав это, толпа тут же притихла. Это было очень любопытно.
– Вот и славно, – кивнул Мерсер. – Мы не можем долго стоять на месте, «Посейдон» должен продолжить движение. У вас есть способ состыковаться с кораблем?
– Да, это возможно.
К этому они как раз готовились: Киган установил на «Стреле» мощный электромагнит, который должен был связать челнок с большим кораблем. Но то, что здесь нельзя долго оставаться на месте, само по себе достойно внимания.
Киган собирался вернуться внутрь кабины, чтобы мягко подвести «Стрелу» к кораблю, но это не понадобилось. Из воды наконец показались те, кто кружил на глубине с самого начала. Это были такие же люди, как мужчина на корабле – с черными глазами, жабрами на шее и перепонками на руках. Они были колонистами, как и остальные, но лишь отчасти. В самой их природе Альда чувствовала то, что не могла распознать.
Они окружили корабль и осторожно подвели его к «Посейдону», с которого уже спускалась вполне удобная лестница.
– Они – амфибии! – удивленно шепнула Ноэль. – Но я не понимаю, как…
– Это и невозможно понять вот так сразу, – заметил Рале. – Зато теперь мы догадываемся, как людям удавалось так долго выживать на абсолютно не предназначенной для них планете.
* * *Колонисты отнеслись к ним добрее, чем ожидала Ноэль, и это радовало. Приветствие было неоднозначным, и появились основания полагать, что гостей попросту вышвырнут за борт. Но – нет, как только они попали на корабль, враждебность понемногу исчезла.
Все равно Ноэль не хотела участвовать ни в каких официальных переговорах. Она прекрасно знала, что там дружелюбие подолгу не держится. Начнутся какие-то обвинения, требования… Это точно не ее стихия. Поэтому она была особенно рада, когда ей позволили осмотреть лазарет колонии вместо того, чтобы изображать из себя дипломатку вместе с остальными. Все-таки ее сфера – это медицина, и тут было на что посмотреть!
Еще приятнее было от того, что ее провожатой стала Джованна Пилар – аристократичная женщина лет пятидесяти, сдержанная, мудрая. Рядом с ней Ноэль было спокойно. Джованна не пыталась обвинять ее во всех грехах космического флота, она относилась к Ноэль как к коллеге.
А еще именно она управляла лазаретом, это было важно. Джованну уважали, и это уважение невольно распространялось на ее спутницу.
– Медицина – это всегда важная составляющая любой колонии, – рассудила Ноэль. – Так почему вас не сделали частью здешнего совета?
– Сделали. Я вступила в совет тогда же, когда возглавила медицинское крыло.
– Но почему вы сейчас не там?
– Потому что я появляюсь на общих собраниях, когда считаю это нужным. А нужным я это считаю лишь в тех случаях, когда речь заходит о моей работе. Я ничего не смыслю в политике и не собираюсь притворяться, будто это не так. Мое присутствие ни на что не повлияет.
И Ноэль почувствовала, как восхищение старшей женщиной возрастает.
Лазарет был организован неплохо – если учитывать ограниченные ресурсы. Хорошо даже! Похоже, тут взяли максимум от того, что оставил в наследство «Искатель». В этом крыле было светло, отлично работала вентиляция, пахло чем-то похожим на мед, но не лекарствами… Собственно, в этом и заключалась единственная проблема, которую обнаружила Ноэль.
Она видела, что для пациентов здесь создаются отличные условия и доктора относятся к ним с искренним вниманием. При этом похвастаться разнообразием препаратов они не могли. Тут были бинты из серовато-зеленой ткани, какие-то растворы, которые вводили через капельницу, мази нескольких видов… и все. По крайней мере, все, что обнаружила Ноэль.
Ей не пришлось задавать неловкий вопрос, Джованна догадалась обо всем по ее выражению лица.
– Да, впечатлить нам нечем. Моим предшественникам было проще: лекарства «Искателя» не были утеряны при посадке, и использовать их удавалось еще много лет. Но всему наступает конец, и лекарства тоже кончились. Пополнять запасы было не из чего, пришлось изобретать нечто новое.
– Но с этим не сложилось, ведь так? Простите, прозвучало слишком грубо, – тут же смутилась Ноэль.
– Грубо, не грубо, а верно. С чем нам было работать? В нашем распоряжении были только водоросли и некоторые местные существа, которые тоже подходили для изготовления лекарств. У нас был большой прогресс по дезинфицирующим, ранозаживляющим, противовоспалительным препаратам… В общем, мы многого добились в лечении внешних повреждений. Также нам удалось добыть аналог поддерживающих физрастворов. Но антибиотики, противовирусные и другие сложные препараты… Об этом я знаю только в теории. При обучении докторов мы все равно используем программы «Искателя», рассказывающие о тех лекарствах, но это скорее традиция.
Это была традиция – до тех пор, пока не прибыли посланники космического флота. Ноэль прекрасно понимала, что, если удастся наладить сотрудничество, колония получит лекарства. Но сейчас хилера интересовало не будущее, а настоящее.
– Хорошо, чем тогда вы лечите сложные болезни?
Джованна смерила ее тяжелым взглядом.
– А мы их не лечим.
– То есть? – растерялась Ноэль.
– Важно отметить, что вирусов у нас нет, им неоткуда появиться. Более тяжелые болезни, о которых мы говорим, или врожденные, или развившиеся естественным путем. В таких случаях мы либо проводим операцию, если она нужна, либо обеспечиваем поддерживающую терапию.
– Проще говоря, вы помогаете организму самому излечиться?
– Да, когда это возможно.
– А когда невозможно?
– Мы принимаем это.
Стратегия была безжалостная – но эффективная. Она позволяла колонии получить сильное и здоровое взрослое население, все остальные просто умирали в первые годы жизни. Но все же… Это означало, что врачам приходится бессильно наблюдать за смертью своих знакомых. За смертью
