Избранный поневоле - Александр Олегович Курзанцев

Толпа нежити, резко повернувшись, бросилась к нам протягивая костлявые руки, выплёскиваясь из пещерного зева, куда уже успела наполовину втянуться.

— Оттягивай, оттягивай в сторону! — прокричал я и наша цепь, дружно свернула выманивая спешащую к нам нежить на простор.

Личу бы засесть в пещере, поди сумей его оттуда выкурить, но семеро всадников, похоже, ему слишком серьёзным противником не казались и они целеустремлённо пёрли по песку за нами, то и дело ловя автоматные выстрелы.

Приблизившись к одному из караульных, я сунул под руку свой калаш:

— Заряди.

Дождался, когда тот сольёт в опустевший накопитель толику своего резерва и вновь занял своё место в цепи. А когда мы отдалились от пещер достаточно, скомандовал вновь:

— Каруселью!

И мы, сменив направление, закружились вокруг плотно сбитой кучи, перейдя на почти беспрерывную стрельбу.

Мертвецы падали один за другим, а я всё выискивал глазами управляющего ими кукловода, приберегая обойму для него.

Рванувшее из середины облачко праха, одного из атакующих заклинаний некромантов, в опустившихся сумерках я едва смог заметить, но успел криком предупредить собрата и тот, резко сменив направление, успел от неприятного подарка увернуться. А я, разогнав голема, весящего вместе со мной и с подсумками больше полутонны, врубился прямо в толпу, снося и вбивая всей массой в песок костяки.

А затем, прорвавшись сквозь ряды нежити, я увидел худое, в висящих на нём мешком дорогих одеждах тело, когда-то принадлежавшее ещё совсем юнцу, что оскалившись, попытался сотворить очередное заклинание, махая коротким, метровым посохом с светящимся зелёным черепом на наверший. Но не успел. Мощный удар верблюжьей ноги в грудь, опрокинул его на песок, а затем дело довершила выпущенная прямо ему в грудь длинная, досуха выдоившая накопитель, огненная очередь.

Филактерия, находящаяся там, не выдержала такого напора, треснула, а затем, с негромким хлопком, взорвалась.

Вся ещё стоявшая на ногах нежить тут же осела на песок, оставляя поле боя за нами.

Спрыгнув, я склонился над личем, пытаясь угадать, был ли этот парнишка когда-то мне знаком, но внезапно, глаза того слабо засветились, а зазвучавший словно из неоткуда безэмоциональный голос произнёс:

— Я узнал тебя, враг моего повелителя. Повелитель узнает, что ты здесь. Он найдёт тебя…

С хрустом я опустил сапог на черепушку, обрывая того на полуслове и в несколько крепких ударов размолотил почти в пыль. После чего, отряхнув руки, буркнул:

— Буду ждать, с нетерпением.

Укрывшимся в пещерах беженцам повезло, сознанные природой тоннели под землёй простирались вглубь на многие километры и большей части удалось туда убежать, кроме нескольких бедолаг растерзанных нежитью недалеко от входа.

Мы больше времени потратили чтобы найти и собрать их всех, чем на убийство лича, благо, было известно точное количество, да и меня узнав, народ перестал в страхе жаться боясь произнести хоть слово.

— Гюльчатай, — произнёс я, когда все необходимые приготовления были произведены и подрыв телепортационных гранат готов, — будешь за старшую. Там, на той стороне увидишь инквизиторов, скажешь, что вас сюда отправил старший инквизитор Ширяев. Сообщишь всё без утайки, что происходило и что видела. Там вас покормят и найдут временное жильё.

— А потом, господин? — девушка взглянула на меня своими большими печальными глазами.

— А потом вернусь я и всё будет хорошо, — улыбнулся я ей, — а теперь иди.

— Всё готово, — доложил караульный.

Кивнув ему я, возвысив голос, обратился сразу ко всем:

— Ничего не бойтесь, сейчас мы вас перенесём в Империю, где вы будете в безопасности. С этого момента имперская инквизиция берёт вас под свою опеку. А теперь закройте глаза.

Вот что мне нравилось в феодальном обществе, так это беспрекословное подчинение. Никаких тебе возражений. Сказал закрыть, все тут же закрыли.

Затем вспыхнула бело-голубая вспышка и через секунду каменный пол пещеры, где мы собрали людей, опустел.

Оглядевшись, я произнёс:

— Здесь и переночуем, — после чего пошёл за своим верблюдом. На ночь нужно было его расседлать и перевести в охранный режим.

Когда от младшего лича, отправленного для установления порядка в один из дальних уголков султаната, пришло, переданное путями ведомыми только познавшим смерть, изображение мужчины, бывший великий визирь не стал скакать от радости и радоваться появлению своего самого злейшего врага. Ему были чужды эти эмоции. Но холодному разуму архилича было достаточно времени, с момента своего обращения, чтобы точно определить кто был виновен в его нынешнем состоянии. Настигшее, тогда ещё человека, проклятье не оставляло сомнений в личности это проклятие наложившего.

И вот теперь его враг, снова появился в султанате. Младший лич успел не только передать изображение, но и указать, где и когда это произошло и сколько было с врагом людей. Совсем немного времени потребовалось личу, чтобы, прошерстив остатки человеческой памяти, сообразить, куда и зачем он двигался. Ошибки быть не могло. Его интересовали руины древних, в которых Сагир когда-то бывал и сам.

И это был шанс, отличный шанс, наконец, добиться возмездия.

Самому личу было, в общем-то, абсолютно безразлично, но он чувствовал лёгкое эхо ненависти, которую испытывал будучи человеком, и этот отголосок былой личности продолжал незримо подталкивать его. Ведь он так и не смог до конца забыть…

Уже через полчаса, в пропитанных смертью подземельях Тардана, бывший великий визирь Сагир Джаффар, начал сотворять ритуал покровительства Смерти, помогая себе посохом, который должен был укрепить подвластную ему нежить и дать ей быстро и неутомимо двигаться не только ночью, но и под губительным для нежити светилом.

Он должен был успеть, возмездие должно было совершиться.

Но он не собирался вступать в эту битву в одиночку. Отправленный зов подстегнул и других личей и скоро, у разрушенной крепости, должны были собраться два десятки мёртвых некромантов, которых он обратил лично, вместе со своими отрядами нежити. Перед такой силой не должен был устоять никто, просто не мог устоять.

К исходу третьего дня мы вышли в район нахождения командного пункта, вот только руин на месте не оказалось. Вместо них, я, с некоторым удивлением разглядывал мрачный, отливающий металлом бастион или, быть может форт, в виде усечённой пирамиды,