Алла Гореликова - Зерна огня, или Свидетель деяния
– А как было бы хорошо, – буркнул король. – Ты обедал, кстати?
– Более-менее. Пойдем лучше в кабинет.
Король заглянул в трапезную, крикнул:
– Вина и закуски в кабинет!
Взял графа Унгери под руку:
– Пойдем, Готье. А то знаю я твое «более-менее».
В окно кабинета било солнце. Король задернул шторы, убрал со стола бумаги:
– Ну что, мой капитан, рассказывай.
– Нет, это ты рассказывай. – Готье рухнул в кресло, потянулся. – Что с графом Агри? Отправляешь болезного к людоедам?
– Не съедят.
– Правда, что ли?…
– Я думал, ты знаешь. Вся Корварена, кажется, уже в курсе.
– Мне некогда было заниматься сплетнями. – Капитан тайной службы подавил зевок. – И после обеда тоже некогда будет, так что лучше расскажи сам.
Вошел слуга с подносом.
– Ваше вели…
– На стол, – скомандовал король. – И можешь быть свободен.
Готье придвинулся к столу, отправил в рот ломтик гусиного паштета. Пробормотал:
– Ты рассказывай.
– Отправляю посольство к Хальву. Но если ты не знал, почему спросил про графа? Догадался, что куда-нибудь да ушлю?
– Бедняга составляет завещание, – с нескрываемым удовольствием сообщил Готье. – Между нами, я его понимаю.
– Зато ему будет не до писем, – усмехнулся король. – Кстати, отца Ипполита я тоже занял. Думаю, на весь день: он собрал Капитул.
Капитан тайной службы оторвался от угощения:
– По вопросу?
– Не отправить ли с моим послом своего.
– А, это ладно. Это ничего. – Граф Унгери грустно посмотрел на вино. – Нет, пить я не буду, а то засну. Кстати, ты хоть кого-нибудь дельного нашему болезному даешь?
– Лорд-адмирал выберет пятерых самых толковых из своего молодняка. Охрану отдаю сэру Джонатану. И граф кого-то там берет себе в помощь.
Граф Унгери вперил в молодого короля изучающий взгляд:
– Мне показалось, или тебе и в самом деле безразлично, чего добьется твое посольство?
– Мне достаточно того, чтобы их там увидели. А уж если они еще и глупостей каких наворотят, – король мечтательно улыбнулся, – что ж, это станет приятным сюрпризом.
– Смотри не пожалей. Это сегодня тебе нет дела до Хальва, а что будет завтра?
– Готье, ты не понял. – Луи налил себе «Полуденного солнца», посмотрел на собеседника сквозь драгоценный стеклянный бокал, полный светлого золота. – Мне есть дело до Хальва. И наше несчастное посольство – прямое тому доказательство. Именно так его поймут император, сам Хальв, его мятежный братец и прочие заинтересованные стороны.
– А смысл?
– Если я лезу на север, мне нет резона ссориться с югом. Мы ведь знать не знаем, что империя успела повязать Рунальфа, верно? – Луи пригубил вина, одобрительно поднял брови. – И тогда отказ от руки Элайи – не разрыв отношений, а всего лишь досадный просчет, результат медлительности почты. А обручение с Радой – не более чем дань уважения памяти матери, при жизни часто выражавшей желание видеть невесткой землячку.
– Что ж, план хорош, – хмыкнул граф Унгери. – Осталось посмотреть, как он сработает.
Открылась дверь.
– Ваше величество, – проорал дежурный паж, – к вам лорд-адмирал с офицерами!
– Зови, – вздохнул король. После дежурств Херби у него постоянно болела голова. Место мальцу не в королевской приемной, а на флоте юнгой… или как там называются мальчики на побегушках? – Проходите, господа, мы тут как раз… впрочем, предлагать морякам вино больше похоже на оскорбление, чем на любезность. Херби, пусть принесут ром.
Готье встал:
– Граф Орби, господа офицеры, рад приветствовать.
– Ваше величество, граф Унгери, – лорд-адмирал поклонился, – я счел возможным представить королю своих лучших учеников. Возможно, на севере их ждет бой, но тем ценнее возможность пополнить знания и опыт знакомством с полуночными водами. Судовождение в шхерах само по себе искусство, а тот, кто способен вести там бой, будет…
– Граф, проходите, – Луи счел уместным прервать восторги старого адмирала, тем более что его «молодняк» наверняка сыт по горло описанием пресловутых шхер и прочих северных прелестей. – Садитесь и вы, господа. Я нахожу мысль адмирала весьма дельной.
Пока адмирал представлял пятерых лейтенантов, подоспел ром. На этот раз король позволил слуге разливать.
– Первый тост ваш, адмирал.
– По обычаю, – старый моряк встал, – добрых ветров и семь футов под килем.
Выпили стоя. Король опрокинул кубок вместе со всеми, заслужив пять одобрительных взглядов и два сочувственных.
– По кругу, – скомандовал адмирал. – По старому морскому обычаю. Лейтенант Цвильский, ваша очередь.
– Пусть любимые дождутся! – Цвильский зарделся, традиционный второй тост наверняка в тему, такого красавца ждать будут, как же иначе.
За молодым северянином снова выпили по полному кубку. Очередь пошла дальше. Окосею, думал король, с истинно моряцкой лихостью опустошая очередной кубок. Окосею как пьяный боров… еще тост, еще кубок, прах его забери, осталось четыре, если свалюсь, позор на всю жизнь… четыре или три? За якоря, паруса и шпангоуты – пятый, кажется. Ну же, пей… и не забывай улыбаться, дубина!
– За удачу!
Ну что ж, давай – за удачу надо, удача нужна, ой как нужна! И в море и на суше…
– Я не моряк, так что позволю себе отклониться от традиции. – Уже Готье? Это хорошо, это значит, совсем чуть-чуть осталось продержаться. – Господа офицеры, я пью за успех вашей миссии.
За успех… да, за успех!
– Ваша очередь, мой король. – Адмирал разрумянился, глаза молодо заблестели.
Очередь? Соберись, болван! Ты король или колода с ромом?!
– Господа… – Ну, последняя… держись, прах тебя забери! – Я замыкаю круг, значит – дорожная. За добрый путь и счастливое возвращение!
Последняя… Свет Господень, а если б их тут было полтора десятка? Нет, господа, ваши морские обычаи, уж извините, не для королей, у королей ворье в казначействе, одно посольство провожать, другое встречать, а в промежутке успеть сменить холостяцкий статус на жениховский – куда уж тут ромом накачиваться!
– Адмирал, я благодарю вас. Я рад был узнать будущих капитанов флота Таргалы. – И это чистая правда, быть им капитанами, рекомендация старикана стоит десятка других. – Господа офицеры, я желаю вам победы.
Прощание получилось торжественным и даже где-то в чем-то трогательным, но лучше бы оно было покороче.
Закрылась дверь за бравыми моряками, Луи дернул на себя ящик стола. Слишком сильно. По полу рассыпались письма, доклады, доносы, любовные записочки, два или три кольца, какие-то амулеты…
– Луи, ради Света Господня, сядь и не майся. – Готье достал из кармана крохотную темную склянку. – Держи.
