Гай Гэвриел Кей - Звездная река
Шань пока не задумывалась об этом. В любом случае, куда ей идти? Теперь некуда, когда армии стоят на реке. Приходится оставаться здесь, смотреть в окно на дождливое утро и думать об отце и о муже, уже мертвых, и о мужчине, которого она так поразительно сильно и нежно любит, сражающемся сейчас за Катай. Может быть, он тоже на реке?
Как оказалось, это правда.
Она беспокоится. Чувствует себя загнанной в ловушку этим непрерывным дождем. Пытается, сидя за своим столом, сложить песнь о том, как война разрушила самые сокровенные мелочи жизни, но все слова кажутся ей слишком вычурными, надуманными. Она не считает себя достаточно большим поэтом, чтобы писать о войне. Ханьцзинь пал, вот мера страдания.
Великий Чань Ду давным-давно написал:
«…Не найти мне покоя,
Потому что я бессилен склеить
Вдребезги разбитый мир».
Ужасно, что человек может нести в себе такой груз. Она не может представить себе, чтобы она – и любой другой человек! – обладала такой силой. Склеить вдребезги разбитый мир! Это по плечу богам.
Иногда ночью ей не дает уснуть тоска, иногда печаль (иногда это случается в одну и ту же ночь), но она не ставит себе задачу переделать мир. «Разве только для того, – думает она в то дождливое утро в «Восточном склоне», – чтобы изменить путь женщины в этом мире», – но она считает, что и в этом терпит неудачу.
Лу Чэнь написал, что оценивать жизнь можно только после того, как она закончится. Ей внезапно приходит в голову вопрос: как оценят жизнь Дайяня? Если речь идет о солдате, считает она, это зависит от того, побеждает ли он на полях сражений.
В конце концов дождь прекратился. Она слышит, как падают капли с крыши и с листьев. Она пьет свой чай. В окно видит братьев, идущих по мокрой траве к тропинке, ведущей к ручью.
У них есть любимая скамейка под очень старым деревом. Чао несет флягу с вином и чашки. Его брат опирается на палку, но шагает быстро. Оба надели шляпы и верхнюю одежду. Тепло не стало, и дует ветер, но, похоже, солнце вот-вот выглянет. Шань улыбается, видя, что они уже оживленно беседуют, и снова думает о том подарке, которого удостоилась, оказавшись здесь.
Позже она надевает теплую одежду и двойную шляпу, над которой все смеются, и идет из женской половины в западную часть сада. Она не нарушит уединения братьев, будет гулять одна, смотреть, как уплывают облака. Персики еще не зацвели, но уже появляются первые бутоны, она их находит взглядом.
Холодно, даже когда солнце выглядывает из-за туч. Оно то прячется, то возвращается, тени бегут по земле. Ветер угрожает сорвать с ее головы шляпу. Шань одной рукой придерживает ее, представляет себе, как она выглядит с точки зрения любого наблюдателя. Такая элегантная придворная дама! Фаворитка императора, хорошо знакомая с тропинками и беседками Гэнюэ.
Их больше нет.
В саду «Восточного склона» она смотрит вверх и видит зеленые бутоны, которые мечтают стать цветами. У них уже расцвели сливы, первая примета конца зимы, наряду с иволгами и пухом вербы, а теперь (вскоре) зацветут персики. «Можно ли принять простой урок возрождения жизни, – думает она, – когда погибло столько людей?»
Что-то привлекает ее взгляд. Она оборачивается. И с изумлением видит лису в конце сада, на краю луга, ярко-оранжевую, неподвижную, она внимательно наблюдает – не за ней, за кем-то в другой стороне.
Тогда Шань поворачивает голову и видит среди деревьев алтайского всадника, который спрыгнул с коня. Она смотрит, как он вынимает меч и перепрыгивает через ограду западнее ворот и дорожки, ведущей к главному дому.
Кажется, все вокруг движется очень медленно, а ее мысли стремительно мчатся и сердце сильно бьется. Работники фермы должны работать в полях к западу и к северу отсюда. Она может выскользнуть из сада и побежать туда за помощью, но все женщины в доме и дети тоже. Братья ушли в другую сторону, к реке, да и что они могли бы сделать?
Она видит, как этот человек, с распущенными по спине волосами, идет к главному дому, ближайшему от него. Она думает, что он пуст. Ей очень нужно, чтобы он был пуст. Но он пройдет через него, а женщины живут в следующем доме на его пути.
Шань принимает решение о том, что сейчас произойдет. Это единственное, что она может сейчас придумать в разбитом вдребезги мире. Люди погибают повсюду. Никто не может надеяться избежать опасности. Она вспоминает своего отца. Думает о том, где сейчас Дайянь.
Шань кричит так громко и отчаянно, как только может. Один раз, потом второй.
Затем она выбегает из сада на открытое место и бежит прочь от главного дома и от женского дома по направлению к лугу, к стоящей там сине-зеленой беседке. Позволяет ему услышать и увидеть себя.
Один взгляд назад: да, он идет следом за ней. Она далеко обогнала его, осуществляя единственный план, который пришел ей в голову. Бесплодная, глупая идея, свидетельство того, как плохо женщины приспособлены к таким моментам, как этот.
«Но таких моментов, как этот, не должно быть на свете», – думает она. Варвары в «Восточном склоне»? Потом ее охватывает гнев, и это помогает. Этот человек и его народ убивали детей. Они сожгли и разграбили Ханьцзинь. Они убили ее мужа. Голодом и холодом убили ее отца, который учил ее всю жизнь, не по правилам, навязанным миром, но руководствуясь тем, что он в ней видел, и с любовью.
В беседке хранятся два лука.
Лу Чэнь и его сын на острове Линчжоу увлекались тренировками с оружием. Они занимались этим на рассвете, ради физических упражнений и ради забавы. И продолжали делать это здесь, забавляя всех остальных. Она смотрела, как они изображали бой на мечах, осыпая друг друга страшными проклятиями, иногда рифмованными, словно персонажи кукольного театра.
За беседкой стоит стенка из соломы, на ней квадратная синяя мишень. Они там тренировались в стрельбе из лука. Когда один из них попадал в цель, до обитателей дома доносились шутливые торжествующие вопли, прославляющие его мастерство.
Шань добежала до беседки. Она переводит дух и еще раз издает предостерегающий крик. Предостерегающий и заманивающий. Она хочет, чтобы он следовал за ней, а остальные получили шанс убежать. Мужчины находятся слишком далеко и не услышат, если только кто-то их них не вернется в дом за обедом и вином. Жизнь может оборваться или продолжаться в зависимости от такой мелочи.
Она взбегает по трем ступенькам в беседку, еще раз оглядывается назад. Он не бежит. Он знает, что загнал ее в ловушку. У него есть лук, он мог бы убить ее. Но он его не достал, он по-прежнему держит меч. «Он должен бояться», – с отчаянием думает Шань. Ее крики должны были дать ему понять, что его заметили, что он потерял преимущество внезапности. Он не выглядит испуганным. Она понимает, почему он пока не хочет ее убивать.
