Ржевский. Том 3 - Семён Афанасьев
— А что поделать, если так оно и есть?! — вырывается у меня на автомате, кажется, вообще без участия мозга.
Чёрт побери. Язык мой — враг мой.
Впрочем, предупреждён — значит, вооружён: яйца прикрыть успеваю, а по пузу не считается, можно и перетерпеть.
— Давайте ближе к теме? — весело хихикает от двери Норимацу, которую, похоже, новость вообще не впечатляет. — А то нам скоро… А вы тут…
— Что сверхъестественного в нормальных отношениях между Воронцовыми? — спрашиваю, старательно нарезая круги вокруг стола.
Поскольку Наджиб результатом не удовлетворилась и зачем-то пытается подойти ко мне вплотную.
Обоснованно опасаюсь, не затем, зачем мне бы хотелось и было бы приятно. Эх-х.
— Нетипично это для вас, — сердито ворчит подопечная, наконец останавливаясь и прекращая меня преследовать, как маньячка.
— На свою семью посмотри? — предлагает она. — У вас с родным дедом сильно тёплые отношения?
— Нормальные, — отвечаю серьёзно. — Сейчас пойду его выручать, чего бы ни стоило. Какие бы риски ни были.
— Дим, не его ты пойдёшь выручать. — Она не отводит взгляда. — Ты бы любого в этом положении спасать бросился. Какие бы ни были риски. Я, конечно, не Далька, это она теорию лучше магистров знает, но тебя уже изучила: ты бы не только деда вытаскивать полез.
— Кого ещё?
— Любого на его месте.
— Думаешь? — а вот здесь я всерьёз задумываюсь.
Опасная она всё-таки личность, в хорошем смысле этого слова. Вдвойне неожиданно, когда кто-то в тебе лучше тебя самого разбирается.
— Уверена, — твёрдо заявляет подопечная. — Вспомни имя героя, который за три минуты спецгруппу моего Эмирата в ноль вывел?
— Я, что ли?!
И японка, и Наджиб, не сговариваясь, обмениваются взглядами и начинают на ровном месте ржать.
— И что смешного? — бросаю им мужественно и уязвлённо. — Если что, ради тёлки с такими формами, — указываю на стати Мадины, — какой угодно гусар на что угодно способен! Уже молчу, на мою землю полезли — это вообще табу. У меня тоже есть мои границы личности, за которые заходить не позволено.
— Дим, себя не обманывай? — раздражённо перебивает менталистка, словно учительница несущего ересь первоклассника.
— Я искренне считал, что между нами что-то может получиться! — взрываюсь.
А и чёрт с ним. Откровенность, откровенность и ещё раз откровенность.
— Парень, если девушку под крыло взял, её кормить должен, поить, одевать-обувать, всем обеспечивать! — продолжаю. — Защищать тоже! Может, я тебя трахнуть планировал! Ради этого на всё шёл!
— Ты всех трахнуть хочешь. Ради всех, получается, и готов до края идти. — Наджиб поощряюще кивает и издевательски улыбается.
С таким лицом, что охота её стукнуть.
Тут же ей это в лоб и говорю.
— Дмитрий-сан, вы вполне могли отсидеться, ваша подопечная права, — замечает Норимацу. — Насчёт вашего родственника я с ней тоже согласна.
А теперь она на вы. Странно. Чем объяснить?
— Хотя по одной семье я бы обо всех людях выводов не делала, — добавляет японка.
— Э-э-э, — как бы так её осадить, чтобы хотя бы она не лезла, куда не просят.
— Я безмерно уважаю это твоё решение! — торопится вставить Шу. — Более того, оно полностью в нашем каноне! Но, боюсь, Наджиб права: ты бы вёл себя одинаково с любой девушкой на её месте.
— Да не скажите, — задумываюсь ещё глубже.
Если они обе, не сговариваясь, соглашаются — это сигнал. Они вообще мало на какую тему единодушно сходятся, чтоб очень мягко сказать.
— Если б была какая-нибудь толстая блондинка с голубыми глазами, то боже упаси, — продолжаю добросовестно рассуждать вслух. — Мог бы и не решиться геройствовать. Ненавижу толстых и блондинок.
Спутницы сверлят меня насмешливыми взглядами с обеих сторон.
В углу слабо ворочается подбитый каблуком Мадины пленный.
— Хотя-я-я, если поду-у-умать, — пожалуй, стоит признать чужую правоту.
Не прошёл бы мимо в любом случае. Увы мне, увы.
Раскаты чужого смеха усиливаются.
— А ты очень хорошо во мне разобралась! — констатирую Мадине с величайшим удивлением. — Но мы изрядно отклонились от предмета обсуждения.
Дамы веселятся мало не до слёз, смахивая капельки из уголков глаз.
— Деда своего ты не столько как родственника, сколько из внутреннего императива вытаскивать собираешься, — отсмеявшись, припечатывает Наджиб умными словами. — А если о родственных связях говорить, то они между вами более чем прохладные. О женитьбе его ты много знал до вчера?
— Нечем крыть.
— Он о твоих планах с Шу и Мицубиси?
— Нечем крыть опять.
— Ты о его перемене фамилии на Барсуковых?
— Кажется, мне пора начинать сердиться.
— Или об ИХ реконструкции он тебе много сказал? Дим, не злись! Я до тебя хочу донести, что у всего вашего народа к родственникам отношение скорее как в Японии, — Мадина кивает на Шу. — А не как у нас.
— А у них как?
— «Близкий сосед лучше далёкого родственника», — комментирует Норимацу. — Занятно. Мне раньше в голову не приходило, но обобщение интересное.
— … и это всё херня. Потому что главное знаете что? — Наджиб по очереди смотрит на каждого из нас.
— Откуда у них отношения между собой по вашему шаблону? — предполагаю старательно. — Как будто они из вашего Эмирата переехали? Шпионы, думаешь? Нелегалы во втором поколении?
— Кажется, кто-то перегрелся… Нет! Вопрос в следующем: ЧТО могло заставить их так нетипично для вашей психологии сплотиться?
— Сверхзадача, — мой язык опять выдаёт собственную версию, минуя мозги. — Что-то такое, на что абсолютно все другие семьи Империи не замахиваются.
А в следующую секунду до меня доходит:
— Престол?!
Норимацу молнией размазывается в воздухе, преодолевая разделяющее нас расстояние:
— НЕ ВСЛУХ! В этом здании такие вещи лучше намёками, — извиняясь, поясняет японка, форменным образом затыкая мне рот ладонью. — Мы тут не единственные хозяева, ещё брат папы с семьёй, — японка складывает руки вместе на мгновение в жесте просьбы.
— Ржевский, знаешь, что меня в тебе больше всего восхищает? — спрашивает менталистка.
— Понятия не имею. Хотя я мужчина видный, это что угодно может быть.
— Твои мозги, язык и ты сам часто живёте независимо друг от друга. Молчу про ещё одну часть тела… ТЫ ПРАВ. — Она кивает на пленника, — он наверняка не знает, но по косвенным у него точно такие же догадки. И он уверен, что не ошибается.
— И эти люди хотят мой участок…
Шу Норимацу, клан Ивасаки, группа Мицубиси.
Допрос даже немого пленного, если под рукой есть менталист, не проблема. Как оказывается.
Шу задумалась. О конкретных претендентах на участок партнёра не знал и он сам до этого момента.
Желающий номер один был из очень серьёзной семьи, цели ставил амбициозные. Надо ли корректировать имеющиеся планы?
Усадьбе Ржевских в плане Воронцовых отводилась своя роль, действия были расписаны другими
