Сергей Фомичев - Пророчество Предславы
— Я поеду, — тихо сказал Сокол.
* * *Как правило, имя человека и тем более чародея влияет на его сущность. Бывает и наоборот, но то прозвища, что дают людям не с рождения.
Сокол в этом правиле был исключением. Мало у него общего с грозной и хищной птицей.
Птица — сокол всегда бьёт с лёта. Тем и от других ловчих птиц отличается. Сокол — чародей с лёта не бьёт, к любому делу долго готовится, взвешивает, действует не спеша. Даёт сперва попробовать другим. И лишь там, где никто не может добиться успеха, в дело вступает сам. Да и хищником Сокол не был по природе своей. Не испытывал никакой сладости от убийства.
И другое отличие имелось — сокола легко приручить, лучшей охотничьей птицы трудно сыскать. А Сокол — чародей никогда никому не служил. Помогать помогал, а служить — ни за что. Хоть царям, хоть богам. Природа, нутро его, не позволяли.
Вот и летать, подобно соколу, чародей не умел. Не умел птицей обернуться. Это ведь только от рождения таким навыком обладать можно, только по недосмотру богов, да по воле случая. А научиться оборотничеству, не потеряв свою сущность, невозможно. И просто так летать, не оборачиваясь, люди пока не научились.
Соколу часто не доставало возможности промчаться птицей за день туда, куда нужно идти по дорогам месяц. Вот и теперь, несмотря на своё могущество, он напряжённо думал, каким образом ловчее пересечь считай что всю Русь из угла в угол.
Собственно выбор у него невелик. Можно отправиться пешком или на лошади, можно избрать водный путь. Последний, правда, чародей отверг сразу. Водный путь извилист и лежит большей частью так, что пришлось бы идти против течения. Набирать же целый отряд гребцов в замыслы Сокола не входило. Он намеревался отправиться в Псков один.
Казалось бы, очевидный выбор между конным и пешим походом, вызвал у чародея гораздо больше затруднений. Оно конечно верхом можно делать переход впятеро против пешего. Но это только на первый взгляд. Дороги, как и реки не идут напрямую. Крюк там, изгиб здесь, вот и нет преимущества. А лесной тропой, каких он знал множество, лошадь не провести.
Всю ночь не мог заснуть чародей. И так, и эдак прикидывал, но решение не пришло.
* * *Рано утром, услышав под окнами стук копыт, Сокол вышел встречать гостей — кроме как к нему, занимающему крайний дом, ехать здесь некуда. Увидев в дверях лесную владычицу, он вдруг сообразил, что за суматохой последних дней совсем позабыл об Эрвеле. А ведь они договаривались о подобной возможности, даже голубями особыми обменялись.
Но, судя по неожиданному её появлению в чародейской слободке, овды и сами проведали обо всём.
Оглядев убогое жилище чародея, Эрвела присела, где почище и вздохнула.
— Вчера совет собирался в Бабенском овраге… — начал Сокол, но гостья остановила его, подняв ладонь.
— Всё знаю, чародей, — сказала овда. — На совет ваш не попала, поскольку у нас свой собирался. Но обо всём, что вы там обсуждали, мне донесли. Мы тоже поговорили немного — сёстры со многих городов съехались. Утомлять подробным рассказом не стану, скажу лишь, что решили мы оказать вам посильную помощь. То зло, которое в мир пришло не одним только людям грозит…
Пёс, соскочив с лавки, ткнулся носом в ногу владычицы. Та ласково потрепала животное и спросила:
— Ты уже решил, как поедешь?
Сокол отрицательно помотал головой.
— Не на чем ехать. Разве только ты мне одолжишь какую-нибудь ступу с помелом.
— Помела у меня нет, — улыбнулась овда. — Но перед домом стоит конь, который ничуть не хуже.
— Ты готова отдать мне своего коня? — удивился чародей небывалой щедрости, тем более исходящей от лесной царицы.
— Не отдать — одолжить, — поправила Эрвела. — И не забывай, что это не мой конь, он свой собственный. Мы не держим лошадей в рабстве, подобно людям…
— Знаю, знаю, знаю, — поспешил согласиться Сокол, подняв руки вверх. — Лошади ваши друзья. Вы без ума друг от друга…
Сделав вид, что не заметила насмешки, Эрвела продолжила:
— Я поговорила с конём. Он согласился отвезти тебя куда нужно. Неохотно такие лошади людям служат, но тут дело особое.
Она пристально взглянула в глаза чародею и сказала с тревогой в голосе:
— Отправляйся Сокол, отправляйся без промедления. Тебе нужно успеть до полной луны, иначе окажется поздно. Узнай кто Он. Только узнай. Не пытайся вступить в борьбу — тебе одному Его не осилить. Узнай и возвращайся.
— Я могу не успеть до полной луны, — нахмурился Сокол.
— Успеешь. Это особый конь. Летит, словно ветер и никогда не устаёт. Малые реки и ручьи для него не помеха — он преодолеет их одним скоком. Большие реки переплывёт. Им не надо управлять — он сам поймёт, куда тебе нужно. Но береги его, не передавай ни в чьи руки, даже на время, даже самому доброму человеку. И ещё, пообещай отпустить его перед тем, как встретишь опасность. Это дитя степи и ветра, он не создан для битвы. Отпусти, и он сам найдёт дорогу домой. А ты сможешь вернуться и на обычном коне.
Сокол быстро собрался, но, уже выходя из дома, вспомнил о змеевике, который достался ему от Вихря.
— Собирался спросить тебя, да из-за суеты этой позабыл. Не можешь ли сказать что-то об этой вещице?
Он протянул владычице змеевик. Та повертела его, внимательно рассмотрела рисунок и предложила:
— Расскажи, как он попал к тебе.
Сокол коротко рассказал.
— Да, я слышала об этом, — кивнула головой владычица. — Правда, не догадалась, что Вихря именно ты упокаивал. Но и тебе неведомо, что потом произошло. Племянницу его, Елену, обвинили в ведьмачестве и хотели сжечь в срубе. Ей едва удалось сбежать.
Чего-то подобного чародей от селян вполне ожидал, потому нисколько не удивился, пожав плечами. Овда, заметив, усмехнулась.
— Но дело не в этом. Странно другое — мы не знаем, что с ней случилось дальше. Она укрылась от наших взоров.
— Хм.
— Обычный амулет, — вернулась Эрвела к змеевику. — Обычные знаки — луна и солнце. Ничего определенного о его происхождении или свойствах я сказать не могу. Одно скажу тебе, чародей. С очень тёмными силами связан этот предмет. Опасайся его истинного хозяина.
— С тёмными? — переспросил Сокол. — С какими именно?
— Не знаю, — пожала плечами владычица. — Может быть с Чернобогом, а может ещё с кем подобным.
— Ты веришь в существование Чернобога? — удивился чародей. — Но это же миф, сказка…
Овда улыбнулась в ответ.
— Существует всё, во что верит хоть кто-нибудь, — сказала она. — И перестаёт существовать, когда иссякает вера. Ты можешь верить или не верить — это ничего не меняет. Но было бы глупо с твоей стороны не учитывать возможность существования сил, о которых тебе ничего не известно. Глупо и опасно.
