Александр Ломм - Ночной орёл
Доктор приготовил бинты, йод. Серьезных ран не оказалось, но общее количество мелких красноречиво говорило о том, что Владик побывал в основательной переделке. Пока доктор возился с ним, он лишь пыхтел, краснел да усиленно хлопал глазами. Видимо, ему было не до разговоров. Надо было сдерживать стоны и доказать, что он, Владик, уже не ребенок.
Перевязка завершилась противостолбнячным уколом. Когда Владик снова оделся, доктор перешел с ним в гостиную. Здесь он усадил мальчугана в кресло и сунул ему в руки кулечек с леденцами.
— Соси, дружок, не стесняйся. Я тоже их люблю сосать, когда читаю, — сказал Коринта, видя, что Владик отстраняет конфеты.
Владик покраснел и сунул леденец за щеку.
— Ну, так зачем же ты все-таки прыгал? Расскажешь? Владик поднял на доктора большие серьезные глаза. В эту минуту он был разительно похож на свою сестру.
— Я не просто прыгал. Это был такой опыт. С крыши сарая хотел через забор на кучу песка. Только не дотянул, в кусты свалился. Еще хорошо, что не на забор!..
— Действительно, на забор было бы хуже. Но в чем же заключался твой опыт? Мне можно знать?
— Можно. Я ведь к вам, пан доктор, не лечиться шел. Я хотел рассказать. Знаете, чего мне хотелось? Мне хотелось, как он… Я уже догадался, как он очутился в нашем лесу.
— Кто? — нахмурился Коринта.
— Русский парашютист!
Коринта даже крякнул от огорчения. Плохо, очень плохо, что мальчик продолжает думать о недавнем лесном происшествии. Но ругать его не имеет смысла. Тут можно убеждать только по-хорошему.
— Догадался! О чем ты мог догадаться?
— Обо всем!
— Да-а, это немало. Ты говорил об этом с кем-нибудь?
— Что вы, пан доктор! Конечно, ни с кем не говорил. Я же дал вам честное слово, что никому не скажу. Но у нас мальчишки рассказывают про воздушный десант, который пришел на помощь партизанам. А ведь это было далеко, не в нашем лесу. Там, в горах!
— Ну, и что же?
— А наш парашютист тоже из того десанта. Только у него парашют не раскрылся. Я слышал, как вы говорили с Влахом. Вы думали, что я сплю, а я просто так лежал и все слышал. Но догадался я только сегодня и потому сделал опыт.
— О чем догадался?
— Ну! — с раздражением сказал Владик. — О нем. Когда у него не раскрылся парашют, то он, чтобы не разбиться, взял и…
Владик перевел дыхание и внимательно посмотрел на доктора. Тот не спускал с него пристального взгляда, в котором не было ни тени улыбки.
— Ну, так что же он сделал?
— Вы мне, может, не поверите, пан доктор, но он взаправду, чтобы спастись, взял и полетел.
Это было слишком даже для такого добродушного и терпеливого слушателя, как доктор Коринта.
— Полетел?!. Как полетел? На чем?
— Ни на чем. Просто взял и сам поднатужился. Это можно, если сильно поднатужиться. Я тоже сегодня пробовал, только у меня почему-то не вышло.
Высоты, наверно, мало. Но я знаю, что можно.
Разговор становился абсурдным. Но Коринта решил набраться терпения и довести его до конца.
— Откуда ты знаешь?
— Ниоткуда. Сам знаю. Он полетел, а потом, когда долетел до нашего леса, задел в темноте за дерево, упал и разбился. Это было так, уж вы мне поверьте, пан доктор. Я даже представляю себе, как он летел. Закрою глаза и представляю!
Коринта с облегчением рассмеялся. Ничего серьезного в сообщении Владика не оказалось. Детские мечты, и только. Кто мальчишкой не мечтал о свободном полете по воздуху! Но прыгать ему нельзя, это может кончиться плохо.
Снова став серьезным, он взял Владика за руку и сказал:
— Ну хорошо, дружок, допустим, что он летел. Что же из этого следует? Ты ведь не только это хотел мне сказать? По глазам вижу.
— Не только, пан доктор.
— Тогда не тяни и выкладывай остальное. Владик глотнул слюну и заговорил торопливо, словно боясь, что ему не дадут высказаться до конца:
— Как же так, пан доктор! Мне вы запретили ходить в сторожку, а Ветка там все время! Я-то знаю, что ни у какой она не у тетки! А это несправедливо! Мы ведь вместе нашли парашютиста. А я даже помогал его переносить!.. Да и что ей в нем?
Все равно она девчонка! А я хочу у него научиться летать. Я знаю, что это можно, только не умею. Пусть бы он меня научил! Ведь это можно, пан доктор, как вы думаете?
Коринта взъерошил мальчику волосы и откинулся на спинку кресла.
— Насчет полета, дружок, не знаю. Боюсь, что ты зря размечтался. А вот парашютиста нашего, пожалуй, скоро увидишь. Я сам тебя позову, когда будет нужно. Не думай, что я забыл про тебя, и не завидуй Ивете. Русский очень болен и нуждается в уходе, а Ивета умеет смотреть за больными. Понял?
— Понял.
— Вот и хорошо. Ты, главное, молчи пока. Молчи, молчи и молчи!
— Да я и так молчу. Даже голова от этого болит, как молчу. Ну, тогда я пойду, пан доктор, а то мама будет ругать.
— За штаны?
— И за штаны, и вообще…
— Поделом ругать будет. Вот что, Владик, дай мне слово, что не будешь больше устраивать никаких опытов, пока мы во всем не разберемся. Кто хочет летать, тот прежде всего должен здоровье беречь. А ты смотри, чуть на забор не напоролся. Ну, даешь слово?
Мальчишка огорченно вздохнул, но все же протянул доктору руку.
— Даю, пан доктор.
— Вот и отлично!.. А кулек ты с собой забирай. Забирай, забирай, у меня еще есть. Ешь себе на здоровье и мечтай!..
18
Когда Владик ушел, Коринта взялся за принесенные Манером книги. Самой интересной ему показалась книга под названием «Психическое состояние спортсмена во время затяжного прыжка». За нее он и взялся в первую очередь.
Сначала бегло просмотрел. На глаза попалась фраза:
«Длительное свободное падение с большой высоты вызывает у спортсменов взвинченное состояние, очень похожее на легкое опьянение. Причины этого эффекта еще не изучены, но предполагается, что его вызывает ощущение невесомости, которое ни в каких иных естественных условиях организму испытывать не приходится.»
Дальше Коринта читать не стал. Какая-то назойливая мысль билась где-то в глубине мозга и мешала сосредоточиться. Вскоре ему удалось вытащить эту мысль на поверхность. Тогда он отодвинул книгу, положил перед собой лист бумаги и принялся что-то чертить и вычислять.
Через час он откинулся в кресле, потер себе лоб и осмотрел комнату, словно впервые ее увидел. Ему сделалось не по себе, и он заговорил вслух, чтобы разогнать наваждение:
— Ерунда какая-то!.. Этак я и сам начну скоро с крыши прыгать. И тем не менее мальчишка прав. Убей меня бог, прав! Прав по всей логике фактов, кроме здравого смысла. А ну, еще разок проверим…
