За гранью Разлома - Алиса Мак
Кстати, в некотором роде тема веры относится и к особым дням. Праздники колеса года, связанные с солнцем, имеют настолько древнюю историю, что едва ли хоть когда-нибудь утратят свою силу, однако в дополнение к ним возникают другие. Например, у нас здесь Новый год уступает Йолю по силе, но лишь немного. Мне было бы безумно интересно, отличаются ли дни силы в других местах, например, там, где празднуют Рождество, но возможности проверить это у меня, увы, не было. Не знаю, насколько это относится к теме твоих изысканий, но буду рад помочь.
Значит, вера. Вера и сильный день.
– Означает ли это, что религии…
– Едва ли. – Александр резко махнул головой. – Не все персонажи, которых знают и в которых верят, являются нечистью. Да и представь, какой силы оказались бы боги мировых религий, окажись они здесь? Думаю, мальчик мой, мы бы это не пропустили.
Макс покидал Александра в задумчивости. Вокруг сновали белые духи, и занятый своими размышлениями Чтец шёл, забыв, куда направлялся изначально. В чувство его привёл голос Миши, запальчиво увещевающего кого-то:
– Я никогда не забывал, что ты сделала для меня, и я не нарушу своего обещания, но и ты помни: это касается не только тебя.
Макс вышел из-за угла, как раз чтобы увидеть, как его друг крепко вцепился в руку Миры.
– Или ты специально отказываешься от помощи? Чтобы и дальше держать меня на коротком поводке?
Мира рванулась в сторону, но Миша крепче сжал пальцы, заставив девушку всхлипнуть.
– Больно!
– Отпусти её. – Макс схватил друга за предплечье и удивился тому, как напряжены его мышцы.
– Так прекрати это, – всё так же не глядя на Чтеца, тихо и горько попросил Миша.
Его пальцы дрогнули и разжались, и Мира, почувствовав свободу, немедленно отпрянула назад, но не убежала, а, прижав покрасневшую руку к груди, медленно осела на пол, сползши по стене. Макс поспешил к ней.
– Ты в порядке?
Она не ответила, лишь опустила голову, спрятав лицо в коленях. Плечи девушки вздрагивали в беззвучных рыданиях.
– Не в порядке.
Миша протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и, не дождавшись реакции, хотел коснуться её плеча, но Мира ловко отшатнулась, схватилась за косяк ближайшей двери, попыталась подняться.
Макс поймал её, когда девушка чуть не упала вновь. Она оказалась легче, чем Чтец ожидал, а вот дрожала меньше, чем он боялся. Миша наблюдал за ними с непривычно жёстким лицом.
– Скажи ей, Макс, может, она тебя послушает. Я посмотрел календарь, в ту ночь, когда… когда умерли Близнецы, был Хеллоуин. Александр сказал, это одна из самых сильных ночей в году. Всё сходится, если есть шанс помочь Мирке, он должен быть сегодня. Если… – он пристально вгляделся в лицо своей бывшей напарницы, но та отвела взгляд, и Бессмертный повернулся в Чтецу. – Если Мирка упустит его ради своих капризов, я… Я не буду знать, как дальше к ней относиться.
Из груди бывшей Сестры вырвался негромкий рычащий стон.
– Это… – её голос дрожал и не слушался, Чтец не сомневался, что Мира применяет огромные усилия, чтобы не зарыдать. – Это не капризы. Ты. Ты знаешь. Это. Не. Капризы…
Миша поморщился.
– Что мне с ней делать? – спросил он, и Чтец поморщился: за время в особняке Александра они с Мишей как будто поменялись местами.
– Ну и как, по-твоему, ты так чего-нибудь добьёшься? – холодно спросил друга Макс. – Ты сам знаешь, она, – он легко тряхнул трясущуюся в его руках девушку, – потрясающе упрямый человек.
– Макс, на кону…
– Сегодня не последняя особая ночь.
– Мы не знаем, что будет через год.
– Почему год? Ты сам знаешь, такая ночь в году не одна. Кстати, Александр обмолвился, что ближайшая – Новый год. Буквально через полторы недели.
Миша молчал, осмысливая услышанное, и с каждой секундой гнев и боль на его лице сглаживались, сменяясь сожалением. Мира вдруг как будто потяжелела, выскальзывая из рук, и Макс осторожно позволил девушке снова сесть на пол. Она больше не дрожала.
– Я идиот. – Миша поднял голову к потолку и, кажется, улыбнулся.
– Да, – согласился Чтец, но, кажется, не был услышан.
– Мирка, – Бессмертный всё так же смотрел в потолок, – я тебя умоляю. Если… Если у нас есть шанс всё исправить, давай сделаем это. Давай хотя бы попытаемся.
Мира не шелохнулась, и Миша, испустив тяжёлый вздох, медленно двинулся прочь. Только когда звуки его шагов окончательно стихли, Макс опустил взгляд на девушку.
– Я не верю ему. – Она не плакала, лишь не мигая смотрела в ту сторону, куда ушёл её бывший напарник. – Александру. Я не верю человеку, который, как паук, связывает других людей так, чтобы все зависели только от него. Не верю человеку, который так обращается с собственной дочерью. И он снова и снова продолжает забирать у меня то, что мне важно. Он вынудил меня нарушить правила, нарушение которых может привести к катастрофическим последствиям, отнял у меня возможность жить в моём доме, мой распорядок дня, чувство безопасности, обещание, которое дал мне Миша, а вот теперь и самого Мишу… Он был единственным, кому я могла доверять. Теперь я совершенно не знаю, что мне делать и как жить дальше, но я ни за что не открою свою тайну этому человеку. Я боюсь его. Он отнял у меня даже возможность тебя ненавидеть…
Девушка замолчала, и Макс, совершенно не представляющий, что ему делать, осторожно присел рядом. Говорить было нечего, а потому они оба сидели в тишине. Сколько прошло времени? Макс вдыхал запах хвои и мечтал о том, чтобы хотя бы ненадолго выкинуть из головы всё, о чём ему приходилось думать теперь.
– Тебе ещё хочется знать, что означает та завитушка на печатях?
Сцепив руки в замок, Мира крепко прижала их к груди.
– Да.
Сейчас загадка, когда-то сводившая его с ума, вдруг показалась Максу совсем незначительной, но получать ответы на вопросы всё-таки очень приятно.
– Ты ведь знаешь теорию про то, что печати – письма вселенной?
Чтец кивнул.
– Дед всегда говорил мне, что вселенной, должно быть, грустно всё время отвечать на сухие чёткие требования, и она обязательно обрадуется, если в конце такого письма добавить «пожалуйста».
Пожалуйста. Макс вздрогнул, поражённый простотой и гениальностью открытия.
