Джеффри Лорд - Ричард Блейд, герой
— Да, конечно, — с неожиданным спокойствием произнес он. — Сначала мы поговорим.
Блейд бросил быстрый взгляд налево, потом — направо. Оба воина в гривастых шлемах смотрели на князя с каким-то странным выражением — смесью страха, жалости и презрения. Так глядят на господина, которому доверяли безраздельно, пока судьба или рок не вытащили на свет божий его тайный и позорный грех.
— Высокородный, — твердо произнес воин справа, — о чем с ним говорить? Он убил восьмерых наших!
Толпа нуров за его спиной гневно загудела — три сотни сильных мужских голосов слились громовым раскатом.
— Я убил десятерых, — спокойно произнес Блейд, — и еще Ратри и сына его Ристела. К сожалению, — он повысил голос, — я не получил никакого удовольствия. Никто из этой дюжины не умел биться по-настоящему.
Он знал, чем задеть этих высокомерных гигантов, этих детей Ареса! Гневный рев раздался в зале, рычанье прайда разъяренных львов!
Звякнув цепью, Блейд повернулся к толпе и презрительно плюнул на пол.
— Ну, кто выйдет со мной один на один? — грозно спросил он голосом, неотличимым от голоса их господина. — Ты? Ты? Или ты? — Казалось, взгляд его насквозь прожигает панцири и шлемы.
Рев смолк, и Блейд довольно усмехнулся. Все, чего он хотел сейчас — потянуть время. Для этого существовали стандартные приемы: противника надо заинтриговать, удивить, поразить дерзостью и бесстрашием. Похоже, ему удалось этого добиться. Сколько он выиграл? Неделю? Две? Он был уверен, что больше ему не потребуется. Может быть, в этот миг сухонькая рука лорда Лейтона легла на рубильник…
Высокородный князь Фарал взглянул на своих советников, застывших по бокам каменного трона, на своих воинов и на своего сына — на грех своей молодости и позор зрелых лет. Со свистом втянув воздух, он вымолвил в нежданно наступившей тишине:
— Завтра на рассвете, ублюдок, тебя столкнут в пропасть.
Затем князь повернулся и твердым шагом покинул зал. Как предупреждал покойник Ратри, у Фарала действительно было каменное сердце. И он не отличался любопытством.
Последнее, что услышал Блейд, когда его потянули за цепь к выходу, был отчаянный крик светловолосой девушки:
— Отец! Отец!!!
* * *Тьма в этом каменном мешке была абсолютной. Лаз в темницу, выдолбленную в полу нижнего яруса, прикрывала железная заслонка, круглая и тяжелая, словно крышка канализационного люка. С Блейда сняли цепи, а потом просто спихнули вниз, и он, пролетев ярда три, мягко приземлился на солому. В отблесках факелов стражей он еще успел разглядеть гладкие монолитные стены цилиндрического колодца; затем крышка захлопнулась, лязгнул засов и наступила темнота.
Разведчик сел на корточки, прижавшись спиной к прохладному камню; он видел вполне достаточно, чтобы не пытаться достигнуть люка. К тому же, он не сумел бы ни открыть, ни взломать его — толщина железной крышки была не меньше двух дюймов.
Он не испытывал сейчас ни холода, ни голода, ни жажды; только одно беспредельное отчаяние и злость. Почему медлит Лейтон? Неужели это катразское странствие, начавшееся в райском саду Коривалла завершится в мрачной пропасти, на острых гранитных обломках, которые вопьются в его изломанное, изуродованное тело? Как глупо… Все глупо — начиная с этой нелепой накачки, с дурацкий попытки сделать из него гения. Ха, гения! Никакой гений не сумел бы выбраться из этого дьявольского дымохода, перекрытого наверху такой заслонкой, что из базуки не прошибешь!
Постепенно он успокоился, и мозг, привыкший комбинировать, рассчитывать и сопоставлять, тренированный мозг профессионального разведчика, заработал с холодной рассудительностью вычислительной машины. В конце концов, из каждого безвыходного положения существует как минимум два выхода, а у него их было целых четыре.
Во-первых, Лейтон еще мог вовремя дернуть тот треклятый рубильник. И тогда — прощайте, свежие ветры Катраза, и здравствуй лондонский туман! Во-вторых, он мог что-нибудь сотворить завтра утром, когда его вытащат наверх. Что именно, Блейд не знал, но собирался как следует поразмыслить на сей счет. В-третьих, если как следует треснуться головой о стену, не вернет или этот удар потерянных по вине Храпуна знаний? И тогда, снова погрузившись в бессмертные доктрины дзен-буддизма и заботы о спасении души, он станет совершенно равнодушен к предстоящему путешествию на дно пропасти. Тоже выход, что ни говори!
И о четвертых… Да, было еще и в-четвертых — положиться на свою удачу и Его Величество Случай. Блейд прикинул, что его сунули в яму часа в четыре пополудни, до рассвета еще далеко, и многое может случиться за это время!
Да, многое могло произойти, но в одном он был уверен абсолютно — молить о пощаде он не станет. Honesta mors turpi vita potior, сказал Тацит, и Ричард Блейд полностью разделял это мнение. Честная смерть лучше позорной жизни!
Он представил себе, что находится на своей вилле под Териутом… в башенке, на третьем этаже… на мягком ложе, среди легких ароматных простыней… рядом с теплым и нежным телом Эдары Вот она подняла руку и…
Ричард Блейд уснул. И снялись ему счастливые сны — верный признак того, что Удача и Случай простерли над ним свои благодетельные руки.
* * *— Брат! Брат!
Негромкий зов и еле слышный лязг металла разбудили его.
Блейд поднял голову — наверху, в отверстии люка, мелькнул свет. Значит, крышка снята! Он привстал на носках и вытянул шею, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в отблесках метавшегося пламени. Внезапно послышался шорох, и нечто длинное, шершавое, задело его по лицу. Веревка!
— Подымайся! Скорей! — велели сверху.
Разведчик ухватился за канат, дернул — тот держал прочно — и в пять секунд преодолел три ярда, отделявших его от люка. Он перевалился через край и тут же вскочил на ноги.
Огромный зал нижнего яруса был слабо освещен десятком пропитанных китовым жиром факелов. Обозреть его целиком не представлялось возможным — мешал не только недостаток освещения, но и лес подпорок, которые, как понял Блейд, несли чудовищную тяжесть верхних этажей. За ближайший квадратный столп была зацеплена толстая веревка, с помощью которой он выбрался из своего узилища; у основания этой колонны лежал объемистый мешок, а рядом с ним маячила высокая стройная фигурка.
Девушка! Дочь Фарала Каменное Сердце!
— Поторопись, брат! — она подняла мешок и сунула его в руки Блейду — вместе с чем-то еще, привычно тяжелым и блестящим. Его меч! С рукой, сокрушающей башню! И он только что побывал в деле — с кончика лезвия капала кровь.
