Андре Олдмен - Древо миров
— Плохо, — сказала Матген, и голос ее впервые за время битвы дрогнул и сорвался. Королева приставила тонкие пальцы к вискам, как бы отгоняя внезапную боль.
Внизу протрубил рожок. Зазвенела тетива сотен луков. Стрелы пролетели сквозь плывущие тени, не причинив им ни малейшего вреда.
— Плохо, — повторила королева, — Ариман сумел вызвать неприкаянные души с Серых Равнин. Никому еще не удавалось это сделать. И я не знаю, как быть.
— Тени мертвецов? — переспросил Конр. — Они бесплотны… Но, если наше оружие не может причинить им вреда, какая опасность угрожает нам от бестелесных призраков?
— Мне не нравятся эти красные искры, — сказала Матген. — Так и есть, смотрите!
Первая череда темных фигур была уже в полете копья от заградительной цепи фаллийцев. Красные точки разгорались, словно кто-то раздувал потухшие угли костра… А потом стремительный вихрь подхватил пылающие уголья и пригоршней швырнул их в копейщиков…
Щиты воинов не спасли их от гибели: искры легко прожгли и медную оковку, и крепкое дерево — почти вся передовая застава полегла под этим неожиданным залпом. Немногие уцелевшие метнули копья, но они пролетели сквозь тени с тем же успехом, как раньше стрелы лучников.
Авангард фаллийцев обратился в бегство. Тени легко преодолели дымящийся ров и двинулись дальше. За первой чередой виднелись другие — вся равнина до самого холма Аримана была покрыта плывущими сгустками тьмы.
И в каждом — пылала кровавая искра…
— Ариман победил, — негромко сказала Матген. — Их не остановить.
— Ты сдаешься?! — Забывшись, Конн наклонился к колеснице и схватил повелительницу Инис Фалль за плечо. — Где же твоя магия, королева?
— Вся магия живых бессильна против теней мертвых. Отпусти, ты делаешь мне больно. И не стоит кричать — надо уметь проигрывать с достоинством.
Конн выпрямился; его волнение передалось коню, и тот громко заржал. Отчаяние поднималось в груди короля, готовое захлестнуть мутной волной, но, как часто бывало с ним прежде в самые горькие мгновения, мысли вдруг обрели четкость, и разум напряженно заработал, пытаясь найти выход.
Проигрывать с достоинством — королева говорила так, словно уступила партию в мяч… Быть может, Матген чувствует себя в безопасности на своем острове, но для остального человечества обретение темным богом отнятого небожителями Сердца будет означать вечное рабство. Ариман много говорил о свободе, противопоставляя себя Светлым Богам, но за его речами угадывалась одна всепоглощающая жажда — жажда власти. «Герои станут умирать во имя мое», — говорил темный бог, но разве не о том же мечтают все земные тираны? Они милостиво позволяют храбрецам погибать под своими знаменами, остальных же считают плесенью на величественном здании собственного всевластия. Но Ариман куда опаснее земных самодержцев: те властвуют над телами смертных, темный же бог вознамерился завладеть душами… Что ждет непокорных? Пристань в Макабраске и корабль, сделанный из ногтей мертвецов?
Вспомнив Кладбище невинноубиенных младенцев, Конн передернул плечами. Обрети Ариман вселенскую власть, и каждый станет жить в вечном страхе отправиться в Макабраск, не угодив темному богу: могучие воины и немощные старики, воры и ученые, праведники и подлецы, юные девственницы и нежные матери… Конн вспомнил лицо женщины, у которой Демон Смерти хотел отобрать младенца. Он вернул ей тогда дитя, может, напрасно, но вернул, сыграв на дудке Дамбаэля… Сыграв на дудке… Этот чудесный инструмент действовал там, в мире мертвых, — быть может, звуки его заставят неприкаянные души покинуть мир живых?
— Я попробую, — сказал король вслух. — Рано еще поднимать белый флаг.
Матген кивнула — мысли сына киммерийца были для нее открыты.
— Ариман приспособил бесплотные души для обитания в земном воздухе, — сказала королева, — возможно, он не стал тратить время, чтобы позволить им обитать в воде. Попробуй увлечь тени в море. Берег совсем недалеко, если идти на восход.
— Но, по условиям небожителей, битва не должна выходить за пределы поля Маг Туиред…
— Она и не выйдет. Ты ведь не собираешься драться с тенями мертвых, просто сыграешь им что-нибудь печальное.
Это было рискованно, но любое сражение требует риска. Конн тронул коня и быстро спустился в долину. Бугдрасиль скакал рядом, держа наготове щит. Медный диск не мог, конечно, защитить короля от всепрожигающих искр пришельцев из Нижнего Мира, но преданный дух-хранитель готов был пожертвовать не только щитом, украшенным затейливой чеканкой, но и юным телом, в котором сейчас обитал.
Поле между ними и чередой надвигающихся теней было свободно: уцелевшие лучники и копьеносцы отступили к своим. Обугленные тела их товарищей лежали на том месте, где их настигла смерть.
— Интересно, — сказал Бу, с любопытством выглядывая из-за навершия щита, — чем это кидаются бесплотные? Думаю, они набрали углей из очага самого Нергала…
— Или цветов с поля Черного Садовника, — отвечал Конн, указав на красные хлопья среди обугленных трупов. — Сердца храбрых воителей столь горячи, что могут прожечь любую броню. А когда отгорят — опадают, как лепестки увядших роз.
— Лучше бы в мире было поменьше героев, — проворчал Бу. — Или уж пусть храбрецы остаются таковыми пред ликом Хель — искусительнйцы и не отдают свои сердца в качестве посадочного материала. Но не пора ли, государь, сыграть траурный марш тем, кому не сидится под крылышком Безжалостной?
Конн натянул поводья, достал из пояса инструмент Дамбаэля, приложил к губам и заиграл.
Он вспомнил самый печальный день в своей жизни, день, когда умерла Зенобия, и вложил в мелодию всю горечь утраты, всю боль осиротевшего сердца. Щемящие звуки рвались из глубины души, небесный инструмент усиливал их, придавая мрачную гармонию и силу, и не один творец музыки на далеком гирканском материке вздрагивал в этот миг, торопливо записывая на листах пергамента нотные крючки…
Плывущие тени замерли, словно прислушиваясь. Жалобный стон опять пронесся над их рядами, тлеющие огоньки потускнели и упали на черную землю красными цветами.
Конн тронул удила и медленно двинул коня к западной оконечности Маг Туиред. Сгустки потустороннего мрака плыли за ним скорбной процессией, словно похоронщики за погребальными дрогами. Бугдрасиль прикрывал короля с тыла, но в том нужды не было: неприкаянные души, зачарованные небесной мелодией, покидали поле сражения безропотно и покорно.
За краем поля начиналась дорога, полого сбегавшая к морскому берегу. Здесь росли редкие кусты и высились столбы с вырезанными рунами. На мокром песке король остановил коня, продолжая наигрывать…
