Джулиан Мэй - Враг
– Вы оба сейчас нуждаетесь в отдыхе. Ваш дух ослаб, вы близки к отчаянию. Я могу помочь вам. Выпейте – станет легче. За здоровье всех присутствующих и отсутствующих.
Глаза у Элизабет стали круглыми.
– Вы соображаете, что говорите? Как можно?.. В такой момент!..
– Сможете, – ласково сказал монах. – Взгляните на него. Видите, ему сразу полегчало. Выпейте, иначе вы совсем раскиснете.
– Амери, видно, совсем свихнулась, когда решила направить вас сюда. Это что, новейший способ отпущения грехов? – возмутилась Элизабет, потом резко поднялась и широкими шагами вышла из комнаты.
Марк ошеломленно поднял брови. Брат Анатолий выпил свой бокал, потом взял тот, что был предназначен великой целительнице.
– Вот скандальная баба! – доверительно поделился он с Марком. – Та еще штучка! С перчиком… Совсем заплутала… Трудно с такими, погрязшими в отчаянии, иметь дело. Вот уж кого гордыня поедом ест, куда вам до нее. К несчастью, никогда нельзя угадать, кого Бог наградит проклятьем.
– Я ни в коем случае не считаю себя в чем-то виноватым.
– Вы, Марк, всего лишь невежда. Возомнивший о себе типчик… Слава Богу, что ваше бессознательное куда умнее вашего разума. Оно признает вину, поэтому te absolvo note 26. – Он допил второй бокал и поставил его на стол. – Вот еще что. Не надо наворачивать на всю эту историю высоконаучное, заумное дерьмо. Все просто и ясно – вы давили на детей, давите и теперь, и тем самым успешно строите для себя свой собственный уютный садик. Вам в нем будет тошно, Ремилард.
– Знаю, – ответил Марк. – Я как раз сейчас и размышляю – стоит ли цель подобных средств?
4
Дождь хлестал вовсю, потоки воды заливали поверхность сферы, делая ее видимой. Прежде чем Хаген и Клу, так до конца и не освоившиеся с подобным способом передвижения, попытались обменяться впечатлениями, король заговорил с неотразимой мысленной силой:
«Спите. Отбросьте в сторону страхи, сомнения, необходимость что-то решать… Спите. Вокруг только тьма, дождь и ветер. Мир исчез, растворился там, внизу, а вы в поднебесье, под надежной защитой…»
Они проснулись во дворцовом саду в Гории – сидели на скамейке, привалившись плечом друг к другу. Хаген первым открыл глаза, откинул капюшон, огляделся, посмотрел на наручные часы. Шел второй час ночи, светлой, шумной, беспокойной, как всегда бывало в столице… Какая-то бодрость, живая энергия разливалась по телу. Нежный звон колокольчиков разносился по саду, сквозь частую листву, в мелькании золотых и фиолетовых огоньков угадывался контур центральной башни Стеклянного Замка.
Потянувшись, очнулась Клу. Хаген удивленно сказал:
– Подумать только, у этого тану Минанана весь полет занял около четырех часов, а король доставил нас в Горию менее чем за девяносто минут.
– С залетом в Ронию, – из тени до брата и сестры долетел мягкий баритон.
Клу вскочила на ноги, бросила в ту сторону испытующий мысленный взгляд.
– Это ты, Кугал?
Второй лорд-психокинетик вышел на серебристую лужайку. Следом за ним из тьмы появилась женщина.
Хаген удивленно вгляделся в силуэт и почти вскрикнул:
– Дайана?
– Король прислал нас сюда, – быстро заговорила дочь Маниона. – Он сказал – цитирую: «Вы совсем замотались, пора и отдохнуть. Отправляйтесь в город, развлекитесь. Завтра вернетесь в замок, и мы все подробно обсудим».
– Он рассказал, где мы были? – спросил Хаген.
– Король от нас ничего не утаил, – ответил Кугал. – Добавил, что для решения предоставить вам выходной у него есть особые причины.
Клу кивнула и, словно обращаясь к самой себе, заметила:
– Нам не следовало держать переговоры в секрете.
Легкий ветерок принес с городского рынка веселые возгласы и – отчетливо – разухабистое завывание электронной волынки. Кугал и Клу двинулись по обсаженной цветущим кустарником аллее. Рыцарь тану начал рассказывать…
– Король, устраивая это свидание, не мог знать, что между нами стена. Он, вероятно, засек наши разговоры по дальней связи и решил помочь нам. Посчитал, раз мы так близки…
– То, следовательно, наша дружба больше смахивает на любовь, – усмехнулась Клу.
– Со своей стороны должен заметить, что так оно и есть, – грустно добавил Кугал.
Клу тотчас же отодвинулась от него.
– С этой целью он перенес тебя в Горию, чтобы совместными усилиями, так сказать, повлиять на мое решение? А к Хагену подослали Дайану?
– Мне кажется, ты несправедлива к Эйкену. В данном случае он как раз проявил добрые чувства, а никак не расчет. Малейшую корысть я бы почувствовал.
Вторая пара теперь изредка мелькала между деревьев где-то далеко сбоку. Хаген и Дайана остались у пруда, где цвели лилии. Светильники, похожие на свежие аппетитные боровички, мягко опутывали золотистым сиянием аллеи сада. В конце дорожки, в неясном мерцающем полумраке, слабо очерчивались распахнутые ворота города. Клу вуалью защитного экрана прикрыла свои мысли. Она по-прежнему была в дождевике – капюшон надвинут на голову – и рядом со светловолосым, роскошно одетым членом Высокого Стола казалась бесформенной тенью.
– Значит, ты отсюда, из дворцового сада, связывалась со мной весь этот месяц? – спросил Кугал. – Суматошные вам, должно быть, выпали денечки…
– Папа признался, что в тот день – помнишь, когда мы с тобой встретились здесь в первый раз, – он тоже был в саду. Правда, стоял поодаль и не слышал, о чем мы говорили.
– А если бы и слышал… Его вина в том, что случилось во время потопа, не менее велика, чем ваша. Он тоже внес свой посильный вклад.
Клу печально рассмеялась.
– У папы и без Гибралтара достаточно грехов. Не думаю, что он оценивал эту катастрофу с моральной точки зрения. Мы, дети, попросили его помочь – он согласился. Так что во всем виноваты одни мы.
– Такое впечатление, будто ты начинаешь сожалеть о случившемся?
– Как и большинство из нас. Теперь мы воспринимаем вас как живых людей, а не просто как некую абстрактную злую силу, осмелившуюся помешать нам в нашем предприятии. Да, мы все переживаем… Но ведь одних угрызений совести недостаточно, не так ли? С другой стороны, стерилизовать весь наш табор – меня и Хагена – за совершенное преступление – это тоже слишком. Этим дела не поправишь!
Кугал мысленно попытался успокоить ее, однако натолкнулся на защитный экран.
– Когда мы летели к Черной Скале, – заговорила Клу, – я успела телепатически переговорить с Минананом Еретиком. Меня интересовало, каким предстал перед ним мир, когда ему открылась вся нищета и беспомощность веры в религию сражений. Он ответил, что прозрения и раскаяния недостаточно. Осознание вины должно быть подтверждено поступками, но даже и в этом случае невозможно полностью избавиться от ощущения своей греховности. Главное, что в подобном случае обретает человек, – это спокойствие и готовность с легким сердцем предстать перед судом Божьим. И вера в справедливость его приговора. Это уже немало!.. Тот же, кто отринул небесный суд, сам загоняет себя в безысходность, потому что вопреки желанию – и намерению – душа такого грешника сама начинает искать кару. Бессознательно, ощупью… Например, мой отец… Тогда не жди мира в душе, готовься к пыткам. Хаген, я и все мы готовы возместить ущерб, но как это сделать, чем мы можем помочь тану?..
