Память душ - Дженн Лайонс
Джанель метнула копье, которое описало в воздухе идеальную дугу. Оружие попало прямо в центр светящегося голубого глаза, пролетело через пустую глазницу дракона и врезалось в стену, не причинив змею никакого вреда.
Но Джанель привлекла внимание дракона.
– Это Роламар, – повторил Турвишар, остановившись рядом со мной и Тераэтом и хватая ртом воздух. Турвишар был потрясающе мускулист для человека, который всю жизнь просидел в библиотеках и читал книги, но он явно не привык к постоянным нагрузкам[45]. – Вы не можете убить Роламара. Ничто не может убить его. Роламар – не живой.
– Должен быть способ, – сказал Тераэт. – Все драконы уязвимы для чего-то.
– О, Роламар тоже, – ответил Турвишар. – Для магии.
Я слушал его слова вполуха. Попытавшись сразить дракона копьем в глаз, Джанель не остановилась и подбежала к мертвой женщине, лежавшей на земле.
Нет, Джанель бежала к ребенку, лежащему рядом с трупом. К ребенку, который все еще был жив. А над ним возвышался немертвый дракон, готовый обрушиться огромной лапой на труп матери, ребенка и Джанель.
– Проклятье! – Я ринулся вслед за Джанель.
– Кирин! – закричал мне вслед Тераэт, но я не обратил на него никакого внимания.
Джанель проскользнула между когтями дракона, упала и вскочила, подхватив на бегу ребенка. Дракон рванулся к ней, но дюжина лоз оплела его голову, так что он не смог дотянуться до нее.
Я нырнул в сторону, стараясь, чтобы меня не раздавили. Упал и уперся рукой в драконью кость, чтоб выстоять.
Интересно, вся магия здесь имеет неприятные последствия? Моргаджа явно использовала магию. А драконы и сами были магией – или, точнее, хаотическими магическими искажениями[46]. В то же время я подозревал, что Джанель проигнорировала требования Тераэта не использовать магию для того, чтобы стать сверхъестественно сильной. Но никакого шторма хаоса не было. Может быть, проблема была только в определенных видах магии?
Да и какая магия могла повредить дракону, который уже был мертв?
Я коснулся рукой лапы дракона и сосредоточился на исцелении. И там, где прикасалась моя рука, вместо обычного ощущения тепла потекли черные миазмы. Кость превратилась в пепел, начала отслаиваться, разноситься ветром…
Дракон оглушительно заревел, мгновенно отреагировав на прикосновение.
Я заморгал. Это не было исцелением. Это было полной противоположностью исцелению. Что означало, что моя догадка оказалась верна.
Дракон поднял лапу и начал ее опускать. Прямо на меня.
Я бросился в сторону.
Моргаджи не бездействовали, пока я отвлекал Роламара. Женщина сзади продолжала вызывать растения и лианы, так что я побежал в ее направлении. Позади меня из земли поднимался колючий шиповник – непроницаемая живая изгородь высотой с горный кряж. Даже дракону пришлось остановиться. Я сполз в грязь рядом с моргаджем. Воин помог мне подняться, произнеся что-то хриплое и гортанное на неизвестном мне языке. Возможно, Аргас и благословил нас способностью говорить на языке ванэ[47], но никто не предполагал, что наше путешествие закончится в Пустоши, лицом к лицу с моргаджами.
Турвишар и Тераэт, будучи чуть менее склонными к самоубийству, чем я или Джанель, не стали нападать на дракона, а вместо этого направились к основной группе моргаджей, пытаясь помочь раненым.
– Я ранил его, – выдохнул я, присоединяясь к ним. – Думаю, что исцеление действует на него наоборот.
Аккомпанементом моим словам послужили рев и стаккато влажных хлопающих звуков. Я оглянулся как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как дракон вырывается из лоз.
Одна из лиан хлестко, подобно копью, ударила находившегося рядом моргаджа. Остальные тут же бросились на помощь.
Вся битва могла бы пойти по-другому, если бы мы могли использовать магию – если бы моргаджи могли использовать магию. Однако, кроме выращивания растений главной волшебницей моргаджей, моих попыток «исцеления» и, возможно, силы Джанель, другие попытки колдовать не срабатывали. Еще одна моргаджа попыталась бросить какое-то заклятье в дракона, но упала на землю, задыхаясь, ее желто-зеленая кожа стала уродливо пурпурной.
Похоже, использование магии по-прежнему было проблемой. За исключением тех случаев, когда это проблемой не было[48].
Дно каньона с его необычно прямыми углами вновь привлекло мое внимание.
Оно казалось мне знакомым. Но почему? Я никогда раньше не был в Пустоши, за исключением того короткого путешествия, которое я совершил в Харас-Гулгот, когда мне было шестнадцать.
Я не мог избавиться от ощущения, что знаю это место.
– Погодите-ка, – выдохнул я.
Никто не обратил на это внимания.
– Давайте просто будем благодарны, что этот проклятый дракон не дышит огнем, не выдыхает газ или не делает что-то в этом роде, – буркнул Тераэт.
Турвишар бросил на него страдальческий взгляд.
– Он ведь этого не делает? – уточнил Тераэт. Турвишар ткнул пальцем под ноги дракону: мертвые воины-моргаджи начали вставать.
– О, – сказал Тераэт. – Я должен был догадаться.
– В конце каньона есть туннель. – Я знал, что это правда. Не знаю откуда.
Никто меня не услышал.
– Всем приготовиться! – Тераэт сжал по кинжалу в каждой руке, наблюдая, как дракон рвет остатки ежевики и колючек. Выглядел он очень мрачно.
Я вздохнул. И закричал:
– Мы должны отступить! В конец каньона. Прямо сейчас. Вперед! – Я даже начал сам отступать на случай, если кто-то неправильно меня понял.
Джанель повернулась ко мне.
– Это нам поможет?
– Очень. – Я остановился, чтобы поднять раненую моргаджу. К счастью, она была без сознания, так что не должна была воткнуть мне нож под ребра. По крайней мере, я на это надеялся. – Но сначала мы должны туда добраться.
Джанель кивнула, затем повернулась к моргаджам и что-то низко и гортанно выкрикнула. Она говорила по-моргаджски.
Когда Джанель научилась говорить по-моргаджски?
Впрочем, я и так знал ответ. Она выучила моргаджский так же, как я знал, что в конце каньона мы найдем туннель. Джанель Теранон не знала моргаджского, но в прошлой жизни, когда она была Эланой Кандор, она, должно быть, усвоила его основы.
Главная моргаджка что-то приказала своим людям. Должно быть, то, что выкрикнула Джанель, показалось ей прекрасной идеей, потому что все почти сразу же начали действовать.
Моргаджи произвели на меня неизгладимое впечатление. То, что я поначалу принял за хаос и дезорганизацию, оказалось совсем иным. Их навыкам построения могла бы позавидовать Имперская армия. Мужчины прикрыли женщин. Женщины подхватили детей, рюкзаки, припасы, и моргаджи все как один отступили вниз по каньону. Ко мне подошел моргадж, решивший,
