Терновая цепь - Кассандра Клэр
Довольно долго оба молчали. Наконец в ее голове раздался мягкий голос:
«Вам страшно, Грейс?»
– За себя я не боюсь, – произнесла она. – Мне уже нечего терять. Но за других… Да, за других мне очень страшно.
* * *
Люси пошла за Малкольмом в дом и ждала в холле, пока чародей снимал дорожное пальто и ставил на место трость. Потом он повел ее в гостиную с неправдоподобно высоким потолком, через которую она недавно проходила, и щелкнул пальцами. В камине взревело пламя. Люси пришло в голову, что Малкольм не только мог раздобыть дрова, не обращаясь к Джессу с просьбой наколоть их; скорее всего, он мог разжечь огонь где угодно без всяких дров.
Конечно, она была только рада посмотреть, как Джесс колет дрова. А он, судя по всему, получал удовольствие от этого занятия, так что никто не остался внакладе.
Малкольм жестом пригласил ее сесть на слишком мягкую кушетку. Люси решила, что если сядет, то потом не сможет встать, и примостилась на подлокотнике. Комната оказалась довольно уютной; она бы ни за что не подумала, что гостиная принадлежит Малкольму Фейду. Диваны и кресла из атласного дерева с гладкими, слегка потемневшими подлокотниками были обиты гобеленовой тканью и бархатом; мебель была разномастной, зато удобной. На полу лежал ковер с изображением ананасов, а стены украшали портреты каких-то незнакомых Люси людей.
Малкольм остался стоять, и Люси предположила, что сейчас он начнет читать ей лекцию относительно Джесса или расспрашивать о том, что она с ним сделала. Но вместо этого он произнес:
– Возможно, вы не заметили, но, несмотря на то что не я лежал без сознания несколько дней после первого в жизни колдовства, я не очень хорошо выгляжу.
– Нет, я ничего такого не заметила, – солгала Люси. – Вы выглядите… э-э… очень элегантно и ухоженно.
Малкольм отмахнулся от этих уверений.
– Я не напрашиваюсь на комплимент. Хотел вам рассказать, что последние несколько дней, пока вы восстанавливали силы после визита в мир мертвых, я воспользовался возвращением в Корнуолл для того, чтобы продолжить расследование, связанное с Аннабель Блэкторн.
У Люси учащенно забилось сердце. Аннабель Блэкторн. Женщина, которую Малкольм любил сто лет назад и которая, как он до недавнего времени считал, покинула его и стала Железной Сестрой. На самом же деле родственники казнили ее за преступную связь с чародеем. Люси вздрогнула, вспомнив выражение лица Малкольма в ту минуту, когда Грейс рассказала ему правду о судьбе Аннабель.
Чародеям дарована вечная молодость, и все же Люси показалось, что он состарился на несколько лет. У рта и в уголках глаз появились морщины.
– Если вы помните, мы договорились, что вы вызовете ее дух, – продолжал он. – Вы обещали дать мне возможность поговорить с ней еще раз.
Люси удивлял тот факт, что чародеи не могут сами вызывать мертвых, которые больше не бродят в этом мире и ушли туда, где их ждет покой. Что необычное могущество, полученное ею от деда, позволяет ей совершать то, что недоступно даже Магнусу Бейну или Малкольму Фейду. И вот сейчас ей напомнили о том, что она дала Малкольму слово, но нетерпеливый, жадный блеск его глаз встревожил ее.
– Я не знал, что произойдет после того, как вы воскресите Джесса, – продолжал Малкольм. – Он полон жизни, он дышит, он совершенно здоров, как физически, так и душевно, и это скорее чудо, чем магия. – Он прерывисто вздохнул. – Смерть Аннабель была точно такой же несправедливостью и отвратительным преступлением, как и то, что произошло с Джессом. Она заслуживает жизни не меньше, чем он. В этом я абсолютно уверен.
Люси не стала напоминать чародею о том, что тело Джесса не без помощи Велиала много лет пребывало в промежуточном состоянии между жизнью и смертью, в то время как Аннабель, разумеется, давно превратилась в прах.
– Малкольм, я дала вам слово вызвать ее дух. Вы сможете поговорить с ее призраком. Но не более того. Ее нельзя… вернуть. Вы это знаете.
Малкольм, не слушая ее, бросился в кресло.
– Выходит, чудеса действительно возможны, – бормотал он, – хотя я в них никогда не верил… я знаю о демонах и ангелах, но всегда верил только в науку и магию…
Он замолчал, но Люси услышала достаточно, чтобы по-настоящему испугаться. Внутри у нее что-то трепетало, как задетая струна.
– Не все души желают возвращения на эту землю, – прошептала она. – Многие из умерших нашли покой.
– Аннабель не найдет покоя за гробом, – прохрипел Малкольм. Огромные лиловые глаза на мертвенно-бледном лице напоминали синяки. – Без меня – никогда.
– Мистер Фейд… – Голос Люси дрогнул.
Только в этот момент чародей заметил ее волнение. Он выпрямился в кресле и выдавил улыбку.
– Люси, я понимаю, что вы едва выжили после возвращения Джесса и что вы еще очень слабы. Ни мне, ни вам не нужно, чтобы после попытки вызвать Аннабель вы снова впали в беспамятство. Мы должны подождать, пока вы не восстановите силы. – Он смотрел в камин, словно мог увидеть будущее среди пляшущих язычков пламени. – Я жду уже сто лет. Время для меня течет иначе, чем для смертных людей, особенно таких юных, как вы. Я буду ждать еще сто лет, если нужно.
– Что ж, – улыбнулась Люси, стараясь говорить легкомысленным тоном, – едва ли на восстановление сил у меня уйдет столько времени.
– Я буду ждать, – повторил Малкольм, и она поняла, что он не слышит ее и обращается к себе самому. – Я буду ждать столько, сколько потребуется.
3. В темноте
– Когда же смогу отдохнуть я и где?
– Приют наверху найдешь.
– Но как я увижу его в темноте?
– Мимо ты не пройдешь[8].
Кристина Россетти, «В гору»
Джеймсу казалось, что он говорит уже целый месяц.
Магнус, который, по-видимому, обладал способностью определять подходящие постоялые дворы на расстоянии, нашел один такой на дороге в Полперро. Убедившись в том, что Балий и Ксанф с комфортом устроены в конюшне, Уилл снял на первом этаже отдельную комнату, где можно было поужинать и побеседовать без посторонних.
Но Джеймс почти не притронулся к ужину. Комната была довольно уютной: старомодная обстановка, темные обои, потертый ковер, широкий дубовый стол посередине; блюда тоже оказались вполне съедобными. Однако приступив к рассказу о событиях последних нескольких недель, Джеймс обнаружил, что не может остановиться. В течение долгого времени он вынужден был лгать
