Добро пожаловать в Алфею! - Лия Виата
— Ну не знаю, Блум, не особо люблю я эти древние сказки и такие же древние навигационные заклинания… Как по мне, это утомляет, делает день скорее ужасно длинным, чем интересным, — Муза закинула руки за голову и глубокомысленно уставилась в полоток.
Блум, Текна, Муза, Лейла и Стелла сидели в общей комнате, большой и просторной, с мягкими розовыми диванчиками. Флора к ним пока не присоединилась: сказала, что у нее есть для них маленький сюрприз.
— А-ах, ты права, сегодняшний день длился целую вечность! — сказала Стелла. — Знаете, присутствие на уроках плохо сказывается на моем здоровье: портится кожа, под глазами появляются мешки…
— Ах, бедная Стелла, какие лишения ты вынуждена переносить: спать на уроках так невыносимо!
— Муза, что я слышу в твоем голосе? Неужели иронию? — Стелла порывисто вдохнула, патетично закатила глаза. — О, и ты, Брут… Никакой поддержки, никакой поддержки… Может, в утешение кто-то подаст своей самой лучшей подруге стакан воды со льдом?
Фея откинулась на подушки, подняла театрально дрожавшую руку:
— Прошу, только стакан воды…
— Ну, у меня есть чай, мяу! — сказала Флора, вдруг появившаяся в дверях. В руках у нее был поднос, на подносе стояли изящный заварочный чайничек и шесть чашек. — А в чае есть вода… чуть-чуть.
— Оу, ну что ж, немного теплого чая было бы кстати! — оживилась Стелла. — Знаешь, после такого тяжелого дня…
— И я тоже не откажусь, — добродушно улыбнулась Блум.
— И я.
— И я!
— Я воздержусь, но ничего личного, Флора: в листьях зеленого чая содержится кофеин, а я решила ограничить его потребление во второй половине суток.
— Ничего-ничего, Текна, я дарую тебе прощение!
Флора заметно обрадовалась и ловким движением налила в каждую из чашек густую болотно-зеленую жидкость, протянула чашку Блум, Музе, Лейле, оставила одну себе… и — последнюю Стелле. Та приподнялась на локте, отпила…
Чашка выскользнула из ее рук, разбилась, а кожа на лице чуть приблизилась к цвету чая. Чашки остальных замерли у губ.
— Кхе-кхе… Флора, что это? — сказала она, вытирая губы. — Ужасно на вкус и чем-то похоже на…
— Ну, там много чего! Мята, валериана, ромашка, зверобой, крапива, сухоцвет, стебли роз из внутреннего леса, в котором мы сегодня были…
— Из оранжереи? — уточнила Текна.
— Откуда?!
— Да-да, точно! Из оранжереи… еще листья одуванчика, хвоя ели и, кстати, твой, Стелла, фикус тоже! — радостно сообщила Флора, опустилась на диванчик рядом с Блум, убрала в сторону невидный остальным хвост и, отставив мизинец, отпила густой чай. Зажмурилась от удовольствия. — Помнишь, он утром случайно упал, а ты так расстроилась, что я подумала… ну… это немного тебя порадует?
Флора проникновенно и грустно, ласково-ласково посмотрела в глаза Стелле, так что закипавшее в фее возмущение тут же сошло на нет. Осталось лишь удивление.
— Что… порадует?
— Ну… — Флора потупила взгляд, одним махом допила чай из чашечки, налила себе еще, не поднимая глаз. — Ты была грустной весь день. И я подумала, что тебя порадует тот факт, что тебя насытит не незнакомая тебе трава, а некогда любимая тобой! Трава, которую ты знала лично, которую поливала… Знаете, на моей родине очень ценят эмоциональную связь между тобой и едой, я думала, что и у вас тоже! Ведь даже Жрица мне говорила, что это — одна из форм магии и способ сохранения гармонии в разрушенном хаосом мире, так что… А вам совсем не нравится, да?
Она подняла голову, посмотрела по сторонам: чашка каждой из фей была совсем полна, кроме, конечно, разбившейся чашки Стеллы.
— Д-даруйте мне прощение, прошу вас, я думала, такое было бы типично для феи, но в следующий раз я…
— Флора, тебе не нужно извиняться из-за таких пустяков! — воскликнула Блум и крепко-крепко прижала ее к себе. — Мы же подруги.
— Блум права. И подруги не благодаря, так вопреки любому твоему чаю, — и Муза присоединилась к объятиям. — Но ты не обидишься, если пойду сделаю более традиционный?
Флора-Фрейя улыбнулась, потрясла головой: она не была против.
«Кажется, быть феей не так уж и сложно, да?..»
* * *
С тех пор прошло уже около недели. А ей снился сон. В очередной раз — все тот же.
Все тот же холодный каменный зал с колоннами и пучками сухой травы на стенах, с урнами золы у стен, все та же высокая фигуры Жрицы в белой одежде, с небесно-голубыми глазами и белоснежными же ушками и хвостом. Но пока она не сурова и строга — она нежна и ласкова с ней, Фреей. Они сидели рядом, у каменного с древним орнаментом ритуального стола. Справа от них — фонарь с мягким, танцующим внутри него синим огнем. В руках Жрицы — нож, она резала им сухие травы. Отделяла корни, листья, цветки, оставляя лишь тонкие стебли… И Фрейя неловко повторяла за ней.
— Сестра, зачем нам эта трава? Мы будем ее есть? Но я так не люблю траву! Может, мне сходить поймать хотя бы белочку?
— Нет, мы не будем есть.
— А зачем тогда? Я не понимаю, мяу!
— Работай со вниманием и усердием, сестра. — Жрица улыбнулась, указала взглядом на пучок перед Фрейей: листья были отрезаны лишь отчасти. Неаккуратно. — Земля дает нам не только пищу.
— А что же кроме?
— Мать-земля дает нам магию. Нам и всем остальным: травам, полевкам, птицам… и белкам тоже. Но лишь мы, рода Кошек, способны использовать ее. В Золотой век магии было вдоволь, ее можно было брать из воздуха, ей можно было дышать. Но сейчас… мы вынуждены собирать ее крупицы из трав, шерсти и костей. Того, в чем копится магия.
— Костей?.. Звучит страшненько. — нож замер в руке Фрейи, черные кошачьи ушки прижались к голове.
— Незачем боятся. — Жрица провела рукой по ее голове, остановила на секунду пальцы на кончиках черных ушек Фрейи. — Это всего лишь метод. Кости мы предаем огню, собираем пепел… и замыкаем цикл.
— Цикл… — словно эхо повторила Фрейя.
— Правильно. Но когда-нибудь ты вернешь славу нашему народу, когда-нибудь ты возродишь Империю, верно?
И белая рука Жрицы скользнула к мешочку на бедре, выхватила горсть травы и пепла — она подула на ладонь, и горсть развеялась, стала серебряной пылью, обратилась сонмом бабочек. Фрейя вскочила с места, подпрыгнула, ловя одну из бабочек, но под ее рукой оказался лишь воздух. Иллюзия.
А насекомых становилось все больше, они множились, множились — и вот уже не осталось воздуха, нельзя было ничего увидеть среди мельтешащих крыльев, и Фрейя упала на колени, закрыла глаза от страха.
…а когда открыла, увидела Жрицу уже иной. Постаревшей, усталой,
