Элеонора. Том первый: рассвет - Т. Карна
Лестницы не заканчиваются на верхнем этаже. В многоэтажках они продолжаются железом, ведущим в темноту за решёткой. Проще говоря, на чердак. А оттуда — прямиком на крышу. С помощью полученных ключей черноволосая сняла замок с решётки, не дающей пройти наверх, и через него провела подругу наверх.
Казалось, весь город виден с этой крыши. Нора не особо боялась высоты, но всё же с большой осторожностью подошла к краю и, глянув вниз, сделала пару шагов назад. Она посмотрела на Машу.
— Помнишь, — начала говорить та, глядя вдаль, — как в прошлом мы мечтали о том, что однажды встретим вместе рассвет, глядя на него через окна какого-нибудь очень высокого здания?
Она посмотрела на подругу, очарованную чувственностью её голоса. Нора не хотела портить момент звуком лишних слов и только слегка кивнула головой. Этого было достаточно, чтобы Маша вновь обратила свой взор на горизонт и продолжила говорить:
— Я не могу подарить тебе на прощание рассвет, и доступа к высокому зданию с панорамным окном у меня нет, но, знаешь, я часто представляла себе ту нашу фантазию. Мы с тобой вместе всю жизнь, мы ссорились и мирились, но всегда были рядом и не важно, душой или телом. Ты знаешь меня, как никто другой, — голос девочка начинал едва уловимо дрожать, — я тоже знаю тебя. И вот поэтому я хочу на прощание проводить вместе с тобой уходящее солнце, сидя здесь, выше всех в этом городе.
Маша, кажется, хотела что-то сказать ещё, но вместо этого крепко обняла подругу. Добрые объятия сейчас говорили красноречивее любых слов. Обе они понимали, что, возможно, это их последняя встреча — и эти мысли болезненно сжимали что-то внутри. Единственным лекарством от этой боли было тепло, которым они обменивались в крепких объятиях в паре шагов от края крыши, среди последних лучей уходящего за горизонт светила. Маша всем своим существом вжалась в свою ближайшую и единственную подругу, приложив голову к ней на плечо. Та же ласково гладила её чёрную головку, стараясь успокоить вновь расплакавшуюся девочку, хотя сама еле держалась. Но ведь всё будет хорошо, время порознь пройдёт быстро, и она снова будет рядом. Всё будет хорошо… так ведь? Дав волю чувствам и пережив их, Маша неохотно отстранилась от подруги и взглянула на закат — всё-таки они здесь ради него.
— Вот и сбылась наша мечта, — тихо сказала Нора, взяв её за руку. По щеке стекала предательская слеза, но в голове тут же пронеслось — нельзя плакать, нужно прекратить. Стоп, а почему?.. Нора смутилась от такой внезапной и странной мысли, но тут же откинула это всё, возвращая себя в реальность.
Маша тем временем подошла к самому краю крыши и, посмотрев вниз, на оживлённую дорогу, спросила:
— Как ты думаешь, что со мной будет, когда ты уедешь? — она посмотрела на подругу долгим беспокойным взглядом, но, не услышав ответа, тяжело вздохнула и подошла к ней ближе, — Давай никогда не забывать друг о друге?
Маша достала из кармана две подвески для ключей в виде цветных кристаллов: оранжевый и голубой. Подняла их вверх:
— Они как это небо. Оранжевый — та часть неба, где сейчас солнце, а голубой — как остаток безоблачного дня. Солнце кружит по небу, путешествуя с востока на запад, но небо всегда остаётся на месте. Так что пусть оранжевый знак путешественника-солнца будет с тобой в том мире, а я останусь со знаком вечного неба тут.
Маша вложила кристалл в руку подруги.
— Это будет знаком нашей дружбы, — сказала Нора, бережно сжав подарок, — и солнце обязательно вернётся на небо. Только пускай небо не останется одно, пускай оно обратит внимание на другие звёзды вокруг него. Хорошо?
— Но солнце всё равно навсегда останется ближе всех для него.
Девочки улыбнулись друг другу и как-то устало засмеялись от пафоса собственных слов. Они ещё долго стояли там, на крыше, пока светило совсем не скрылось за горизонтом, и всё разговаривали. Прощание было грустным, но они обе верили, что однажды солнце снова взойдёт и закружится в объятиях неба.
Но всё же, каким бы печально-красивым ни был вечер для Норы, ночь вдруг обратилась настоящим кошмаром.
Она лежала на мраморном полу. Она знала, что умирает, но не чувствовала страха. Всё, что она ощущала в себе — вина и непонимание. В глазах начинало темнеть, но она ещё видела его — беловолосого парня. Он был в ярости, его кулаки сжаты. В этот момент из его ладоней начинает что-то выливаться… нет, это не жидкость, это чёрно-фиолетовый дым. Парень издал истошный крик, но тот перерос в рычание. Это уже не он, не её любимый брат — это большой красный монстр. Она почувствовала, что не в силах ничего сделать, и от этого ей стало больно и обидно. Глаза закрываются…
Она не умирает, а оказывается в комнате с круглым столом. Уже другой, темноволосый, но неуловимо похожий на первого, парень согнулся в агонии. В голове отчаяние: "Это моя вина. Моя вина. Моя вина". Крик. Рычание. Яркий свет. Кровь… труп чудовища растворяется в воздухе. "Я убила. Я виновата. Прости. Прости. Прости". Сердце будто рвут на части, руки дрожат, силы покинули её. Она опустилась на пол. Кто-то дотронулся до плеча и что-то сказал. Хлопнула дверь. Теперь она осталась одна. Дыхание то и дело обрывается от слёз, и ей ужасно больно где-то глубоко внутри.
Что-то тяжёлое и грубое сжимало сердце, когда она открыла глаза. Из горла вырвался отчаянный стон плача, хриплый и низкий, насколько позволял Норин голос. Поднеся ледяную ладонь к лицу, Нора почувствовала, как всё оно намочено слезливыми реками.
— Эрнест..! — скрипнула она, надеясь, что он услышит её со следующего этажа и придёт, живой и слегка уставший. Так, а кто это?
Ещё с минуту девочку трясло, с минуту её сознание возвращалось в реальность — и вот она снова дома. Всё хорошо. Ничего не произошло. Однако тело еле подчинялось попыткам прийти в себя — дыхание отказывалось контролироваться, а дрожащие руки никак не
