Сказаниада - Петр Ингвин
Наигравшись с мечом, Георгий занес его в дом. Жаль, что в свое время увлечения быстро сменялись – везде требовалось полное посвящение себя выбранному делу, а останавливаться на чем-то единственном не хотелось, новый день приносил новые идеи, и – к величайшему сожалению – невостребованные в прежнем мире навыки так и не стали навыками. А как бы сейчас пригодились!
Пока он восхищался игрушками для взрослых дядей, Елена хмуро ходила вокруг.
– Понимаешь, что это значит? – Она кивнула на меч и кольчугу.
– Мы же просились в сказку. – Георгий еще раз полюбовался мечом. – Сейчас к нам явился сказочный богатырь. Похоже, он дрался со Змеем Горынычем. Ясно одно: отныне скучно не будет.
– Я имела в виду другое. Нас забросило в прошлое.
Георгий помолчал.
– Мы можем как-то повлиять на события? – спросил он задумчиво.
Елена пожала плечами:
– Не знаю.
– Никак не можем. Во всяком случае, пока. Поэтому неважно, куда нас забросило. Нужно узнать об окружающем мире как можно больше, а у нас теперь есть, у кого спросить. Надеюсь, он не итальянец. Впрочем, ты же знаешь итальянский язык?
– Когда раздевали, он кое-что буркнул. – Елена поморщила нос. – Думаю, он не итальянец.
Все оружие унесли в дом, там же, но уже не в сенях, а под кроватью, временно прописался топор. В глубине души все люди хорошие, только глубина разная, и лучше было перестраховаться.
Одевались теперь по всей форме. С появлением третьего рай для двоих закончился. Елена нашла в этом плюс – теперь меньше досаждали комары.
Двое суток незнакомец метался в бреду, иногда витиевато и очень знакомо для русского уха бранился и выкрикивал резкие команды. В такие моменты Елена протирала ему лоб влажной тряпкой, и спасенный успокаивался. Количество ран на нем ужасало, но он, безусловно, выздоравливал: жар потихоньку спадал, сломанная нога, на которую наложили шину в виде привязанной палки, перестала опухать.
Чужак был моложе Георгия, израненное тело состояло из одних мускулов, но черная клочковатая борода и изборожденное морщинами лицо делали незнакомца старше.
Первые слова раздались, когда Елена развешивала белье на прокинутых между деревьев жердях.
– Кто ты, красавица?
– Елена. – Она положила охапку на землю и шагнула к раненому.
Несший воду Георгий оставил ведра, подошел к ним и тоже представился:
– Георгий.
Незнакомец напрягся и быстро огляделся в поиске других возможных противников. Увиденное ему понравилось – кулаки расслабились, с лица исчезло выражение загнанного животного.
– Егорий? – переспросил он.
– Георгий, – отчетливо повторил Георгий.
– Я и говорю – Егорий. – Незнакомец на миг оглянулся на Елену, но поскольку разговаривал с Георгием, вновь обратил цепкий взгляд на него. – Лучше бы тебе заморским именем не зваться, беду накличешь. У нас всех кличут по-простому. Заграничный Теодор у нас – Федор, Мартин – Мартын, Стефан – Степан. А за Георгия можно и в глаз получить. Выдумали же – Ге-ор-гий!
– А тебя как звать?
– Соловей.
Георгий не удержался от усмешки:
– Разбойник?
– Ну, зачем же сразу разбойник. – Соловей с показной обидой нахмурился. – Я не убивец, а если кого и убил, то за дело. Я отбираю у богатых и раздаю бедным.
– Ясно. Как Робин Гуд.
– Не слыхал про такого. Он из наших мест?
– Что подразумевают «наши места»?
До Соловья вдруг дошло.
– А вы откуда взялись? – Он оглядел с ног до головы Георгия, затем Елену – со всеми подробностями и с гораздо большим удовольствием. – Мы с братьями тут иногда от дракона хоронимся, потому что другие сюда не суются – дороги не знают и нечисти боятся. А из всей нечисти тут только мы с вами. Может, нечисть – это вы? Хотя такую красавицу кроме как ангелом представить не могу. Надеюсь – сестра? – Соловей вновь перевел взор на Георгия.
Елена ответила первой:
– Невеста.
С языка Георгия уже срывалось «жена», но он не успел и спросил вместо этого:
– Ты сказал «с братьями». Сколько их у тебя?
– Все люди – братья, не слыхал? Ты мне в некотором роде тоже брат. Но я говорил про тех, с которыми в огонь и в воду и которые со мной пуд соли съели в разных передрягах. Раз уж со мной сюда не добрались, то мертвы либо тоже где-то отлеживаются, только не с такими удобствами. Но вы не ответили: как вас занесло в чертовы болота?
– Чудом. – Георгий решил, что дословно правду рассказывать не стоит, местные не поймут. А если суеверны, то сожгут за такие россказни. – Захотели уединения, и оказались тут.
– Да, пути богов неисповедимы. – Соловья в их истории ничего не напрягло. – Если чего-то хотите – молите четче, иначе вот такая байда случается. Ваш родной город как зовется?
– Верона, – вылетело у Елены.
– Москва, – одновременно с ней ответил Георгий. И тут же исправился, чтобы не возникло путаницы: – Верона.
– Москва, – вместе с его поправкой раздалось уточнение Елены.
– Не слыхивал, – покачал головой Соловей. – Это далеко отсюда?
– «Отсюда» – это откуда? – перешел в наступление Георгий.
– От столицы. И от Гевала. Или вы двойские? – По глазам поняв, что прозвучавшие названия собеседникам ничего не сказали, Соловей пустился в объяснения. – Ближний город называется Гевал, он стоит на берегу, у самого моря. Если идти к горам, доберешься до столицы, а на другой стороне моря стоит древняя Двоя.
Георгий перебил:
– Как называется столица?
Имена столиц, как правило, живут веками, а то и тысячелетиями. А если столичным городом становится другой, о прежнем все равно не забывают.
– Зачем ей как-то называться? – Соловей едва не рассмеялся. – Она же столица!
Из дальнейших расспросов Георгий и Елена выяснили, что вокруг их маленького рая процветает дикий феодализм, механика имеется, но на зачаточном уровне, заводы и фабрики представлены кузнецами, ткачами и скорняками, а строительная индустрия – каменщиками и плотниками. Синьор Валентино отправил Георгия и Елену в сказку самую что ни на есть настоящую – чисто средневековую, и спасибо, что русскоязычную. Колдунов и ведьм, как в те века было принято, здесь действительно сжигали, а чудеса, если случались, то происходили по воле богов. В столице правил дракон, его гридни –
