Патриция Селайнен - Отступник
Киммерийца так и подмывало гаркнуть на молчуна или встряхнуть его хорошенько, чтобы добиться хоть какого-нибудь ответа, но это было бы неблагоразумно: поблизости могли находиться другие люди, возможно вооруженные.
Между тем желтолицый засыпал корзину доверху, водрузил ее на голову и, ни слова не говоря, стал карабкаться вверх по скалам с проворством горного козла.
— Эй, ты куда? — рявкнул Конан, но человек даже не обернулся. Оставалось одно — следовать за ним.
Сначала тропинка, по которой невозмутимо шествовал желтолицый, не удостаивая варвара даже взглядом, шла через царство бесплодного камня. Потом стали появляться одинокие кустарники, за ними — рощицы сосен, широко раскинувших зонтики ветвей. Низкий подлесок постепенно густел. Впереди встал тенистый дубовый лес. Тропинка нырнула в него. Едва не наступая на пятки молчуну, киммериец следом за ним перешел вброд холодный быстрый ручей и очутился в окружении олив, которые приветствовали его нежным шелестом узких серебристых листьев. Поглощенный преследованием, Конан не спускал глаз с кхитайца и чуть не споткнулся, когда за спиной его негромкий голос произнес:
— Куда ты так торопишься, незнакомец?
Варвар замер и бросил взгляд через плечо. Между деревьев стоял высокий худощавый человек в белой хламиде. От неожиданности Конан нашелся не сразу:
— Я… Я хотел узнать, где оказался. Меня выкинула сюда буря. А этот желтолицый бол… человек то ли глух, то ли…
— Он мой слуга, — прервал человек в белом. — И я приношу извинения за нелюбезный прием. Окажи мне честь и будь гостем в моем доме. — Человек приложил руку к сердцу и слегка склонил голову.
Приятно удивленный, Конан поспешил с ответом:
— Ты очень добр. Но я… — Варвар окинул себя взглядом. Нагота никогда не смущала его, но рядом с незнакомцем, тело которого терялось в струящихся складках снежной ткани, он чувствовал себя нелепо. — Ты не боишься предлагать кров и пищу чужаку? — добавил киммериец и подумал: «Дом — это недурно, клянусь глазом Эрлика! Особенно если там найдется вино и добрый кусок мяса».
— Я неплохо разбираюсь в людях. Можно даже сказать, вижу их насквозь.
— Ты — маг?
— Отчасти. Но не настолько искусный, чтобы угадать твое имя и сказать, откуда ты родом.
— Я — Конан-киммериец.
— Что ж, мне всегда было по душе племя бесстрашных горцев, хоть их и почитают варварами. Сам я из Гандерланда. Ты можешь называть меня Симплициус, что означает Простой, но вовсе не Простак, как некоторые воображают.
— Странное имя для мудреца. И для уроженца Гандерланда тоже. У тендеров имена короткие и резкие, как удар меча. Разве не так?
Симплициус улыбнулся:
— Это лишь одно из многих имен, которые я успел сменить. Память о времени, проведенном в Офире. Чудесный край… Тебе доводилось бывать там?
— Да, я служил в Офире наемником. Богатая страна.
— Вот-вот… Офирцы живут в роскоши, а мои привычки куда скромнее. Отсюда и прозвище. Так ты родился в северных горах, повидал Офир, теперь объявился здесь, на юге. Тебе, видно, не сидится на месте?
— Я не из тех, кто пускает корни. Бродяга.
— Значит, тебе есть что порассказать отшельнику. Я тут уже не только пустил корни, но и успел мхом порасти. Однако преступно злоупотреблять терпением гостя. Ты едва на ногах стоишь от усталости.
— Признаться, буря меня слегка потрепала.
— Так что же мы медлим?
Шагая рядом с Симплициусом, который на вид был примерно на десяток лет старше Конана, варвар исподтишка разглядывал спутника. Высокий, худой, даже костлявый, но жилистый. Можно поспорить, силой не обижен. Длинные светлые волосы на затылке заплетены в косу. Острая бородка. Глаз почти не видно — веки постоянно полуопущены, прячут взгляд. Странное лицо. Тонкие губы изгибаются в улыбке, а глаза бегают. Но это еще ни о чем не говорит. Кхитайцы, например, считают верхом неприличия смотреть собеседнику прямо в глаза.
Тяготясь затянувшимся молчанием, Конан спросил:
— Ты давно на острове, благородный Симплициус?
Его спутник рассмеялся, обнажив великолепные белые зубы, несколько острые.
— Нет-нет, не зови меня благородным. Я происхожу из низкого сословия. Мой родитель ковырял сохой землю.
— Как же ты приобщился к Сокровенному?
— Волею слепого случая. Видишь ли, моя матушка была очень плодовита, зато наши поля родили лишь сорную траву. Десять ртов, а кормить нечем. Все скулят, — Симплициус легко, словно юноша, перемахнул через широкую канаву и продолжал: — Как-то вечером, когда мои братья и сестры уже уснули, я не мог глаз сомкнуть от голода. Отец что-то внушал матери, та плакала. Наутро родитель повел нас в лес. Будто бы надрать сосновой коры, чтобы истолочь ее и напечь лепешек. — Гандер механически отломил на ходу ветку и повертел ее в тонких пальцах. — Я заподозрил неладное: уж очень он был ласков, хотя обычно раздавал тумаки направо и налево. По дороге я незаметно обрывал прутья на кустах — отмечал дорогу. Оказалось, не зря. Отец завел нас в чащу, а сам сбежал потихоньку, пока мы собирали кору. — Колдун надолго умолк, а потом снова заговорил, криво усмехаясь: — Ну и рожу он скорчил, когда мы вернулись. С тех пор не мог мне в глаза смотреть, вот и решил сбыть с рук, да подальше. Отдал в услужение колдуну. Надеялся, наверное, что я недолго протяну. Моего хозяина боялись больше смерти.
— Такой был страшный? — заинтересовался Конан, который много перевидал чародеев.
— Нет. Просто угрюмый нелюдим. Гнушался дураками.
— Какому богу ты служишь? Митре?
— Я не служу, — поморщился Симплициус. — Служат мне. Ну вот мы и пришли.
Действительно, впереди между деревьев белела круглая постройка, опоясанная изящной колоннадой.
— Мрамор? — удивился Конан, — Откуда? Здесь кругом один черный камень.
— Красиво, правда? — улыбнулся польщенный хозяин. — Ты правильно заметил. Это остров огнедышащих гор, которые спят до поры. Он весь сложен из застывшей лавы и пепла. А мрамор сюда, скорее всего, завезли. На месте дома были развалины храма. Я использовал этот камень для постройки.
— Постройки? Я-то решил, что ты сотворил дом из воздуха.
— Ты слишком высокого мнения о моем даре. Он не простирается так далеко. Но пойдем же!
Симплициус подвел гостя к массивным деревянным воротам, обитым медным листом, который горел на солнце. Конан остановился, чтобы разглядеть каменные изваяния, служившие основанием двух колонн по бокам от входа. Это были крылатые львы с человеческими головами, увенчанными коронами.
— Какое-то божество? — спросил он.
— Так, фантазии… Грезы о могуществе.
