Роберт Говард - Соломон Кейн. Клинок судьбы
Облитый лунным серебром громадный самец еще постоял на поляне, молча глядя вверх на своего недруга. Потом беззвучно, как тень, растворился в лесу.
Кейн медленно вышел на середину поляны и подобрал свою рапиру. Кровь из ран больше не шла, и он чувствовал, что силы понемногу возвращаются к нему. По крайней мере, хватит добраться до берега, где его ждал корабль. Он немного помедлил у края поляны, повернулся и посмотрел на белеющее неподвижное тело Ле Лу, на его застывшее лицо, обращенное к небу. И на темный силуэт среди ветвей — бренные останки Гулки, которым звериная прихоть уготовила ту же участь, что и телу самки гориллы.
Незапамятна мудрость нашей страны, бормотали вдалеке барабаны. Темна мудрость нашей страны. Кому мы служим, тех мы и губим. Беги прочь, если намерен остаться в живых. Но песни нашей тебе не позабыть никогда, говорили они. Никогда, никогда!..
И Кейн зашагал по тропе, которая должна была вывести его к морю. И к кораблю, который его там ожидал.
Перестук костей
— Эй, хозяин!..
Зычный оклик нарушил давящую тишину и раскатился по Черному лесу, порождая зловещее эхо.
— Не больно-то приветливое местечко, — прозвучал второй голос.
Двое мужчин стояли перед дверью таверны, затерявшейся в лесной чаще. Приземистый дом, низкий и длинный, был сложен из тяжеловесных бревен. Маленькие окна были забраны частыми решетками, а дверь заперта. Повыше двери красовалась вывеска, изрядно полинялая, но от этого не менее зловещая: расколотый череп.
Наконец дверь медленно отворилась, и наружу выглянула бородатая физиономия. Потом бородач отступил назад и жестом пригласил посетителей внутрь. Жест казался скорее вынужденным, чем радушным.
Внутри дома обнаружились тлеющий очаг и свеча, мерцавшая на столе.
— Ваши имена? — коротко осведомился хозяин.
— Соломон Кейн, — ответствовал тот из двоих, что был повыше ростом.
— Гастон Л'Армон, — столь же немногословно представился второй. — Но что тебе, любезный, до наших имен?
— В Черном лесу проезжие наперечет, — буркнул хозяин. — А вот бандитов — хоть отбавляй. Садитесь вон за тот стол, сейчас поесть принесу.
Мужчины сели за стол. Оба держались с видом бывалых путешественников, одолевших немалые расстояния. Один из двоих был худ и высок, в мягкой шляпе без перьев и аскетически простом черном одеянии, которое еще больше подчеркивало угрюмую бледность неулыбчивого лица. Второй странник выглядел прямой противоположностью первому. Сплошные перья и кружева, правда несколько помятые в дороге. Лицо у него было нагловато-красивое, а глаза все время бегали, ни на мгновение не оставаясь в покое.
Хозяин поставил на грубо отесанный стол еду и вино и отступил в потемки, сам превратившись в какую-то хмурую тень. Черты его лица то расплывались, поглощенные темнотой, то вырисовывались неестественно ярко, когда на них падал отсвет пламени, метавшегося в камине. Впрочем, борода, гущиной своей скорее напоминавшая звериный мех, все равно не давала толком ничего рассмотреть. Разве только длинный крючковатый нос, нависавший над бородой, да пару красноватых глаз, что следили не мигая за двоими постояльцами.
— Сам ты кто таков? — вдруг спросил его младший из двоих.
— Хозяин таверны «У расколотого черепа», — прозвучало в ответ.
Тон, которым это было сказано, у человека более робкого враз отбил бы всю охоту к дальнейшим расспросам. Л'Армон, однако, ничуть не смутился:
— И много ли народу у тебя останавливается?
— Не многие появляются во второй раз, — проворчал хозяин.
Кейн вздрогнул и прямо посмотрел в маленькие красные глазки, словно угадывая в его словах некий скрытый смысл. Глаза, тлевшие злым огнем, поначалу как будто расширились, но под холодным взглядом англичанина хозяин тут же потупился.
— Я, пожалуй, пойду лягу, — решительно сказал Кейн, приканчивая свой ужин. — Мне завтра рано вставать.
— Мне тоже, — присоединился француз. — Ну, хозяин, показывай наши покои!
И двое отправились вслед за молчаливым хозяином по длинному полутемному коридору, провожаемые непроглядными тенями, корчившимися на стенах. Их провожатый нес в руке маленькую свечку, и оттого казалось, будто его коренастое полное тело расплылось еще больше, отбрасывая длинную угрюмую тень.
Он остановился у одной из дверей, показывая, что им предстояло заночевать здесь. Они вошли. Хозяин зажег в комнате свечку от той, которую принес, и удалился, оставив их наедине. Двое гостей посмотрели сперва кругом, потом друг на друга. Вся обстановка комнаты состояла из двух коек, пары стульев и тяжелого стола.
— Нельзя ли как-нибудь запереть эту дверь? — сказал Соломон Кейн. — Признаться, наш хозяин не внушает мне большого доверия.
— По крайней мере, рейка и ушки для засова здесь есть, — сказал Гастон. — Но где сам засов?
— В конце концов, можно разломать стол и заложить дверь деревяшкой… — задумался Кейн.
— Mon Dieu! — вырвалось у Л'Армона. — Как ты, однако, робок, мой друг!
Кейн нахмурился и довольно резко ответил:
— При чем тут робость? Просто не хочу, чтобы меня зарезали спящего!
— Клянусь моей верой! — расхохотался француз. — Ты ведь и меня первый раз видишь. Мы никогда не встречались, пока я не нагнал тебя в лесу нынче вечером, за час до заката…
Кейн покачал головой:
— Ошибаешься. Я где-то видел тебя раньше… но вот где и когда, сказать не берусь. Что же касается нашего хозяина… я не люблю пустых подозрений и всякого человека считаю честным, пока доподлинно не удостоверюсь в обратном. А кроме того, я вообще-то очень чутко сплю. И притом обычно кладу пистолет под подушку…
Француз вновь засмеялся:
— Я и то думаю, как это месье не боится спать в одной комнате с незнакомцем… Ха-ха!.. Ну что ж, друг-англичанин, делать нечего, пошли позаимствуем засов в одной из соседних комнат!
И они, взяв с собой свечку, выбрались в коридор. В доме царила полная тишина. Лишь красноватое пламя фитилька недобро подмигивало в густой темноте.
— Других постояльцев здесь нет, не видно и слуг, — пробормотал Соломон Кейн. — Странная таверна… Как, бишь, она называется? В немецком я не очень силен… ах да! «Расколотый череп». Веселенькое название…
Они заглянули в комнаты, соседние с их собственной, но не нашли ни одного засова, который можно было бы вытащить. Продолжая поиски, они добрались до самой дальней из комнат, расположенной в конце коридора. В отличие от других эта дверь была заперта снаружи с помощью тяжелого бруса, вставленного одним концом в паз на стене. Путешественники вынули брус и вошли внутрь.
— Здесь полагалось бы быть окну наружу, но его нет, — пробормотал Кейн. — Смотри!
Комната была обставлена в точности как другие, но пол ее покрывали зловещие потеки. Стены и одна кровать были изрублены буквально в щепки.
— Да здесь, я смотрю, людей убивали! — хмуро заметил Кейн. — А вон там — что это такое? Щеколда, приделанная прямо к стене?..
— И крепко приделанная, — подтвердил француз, подергав запор. — Она…
Но тут целый кусок стены отошел в сторону наподобие двери, и у Гастона вырвалось невнятное восклицание. Перед ними предстала маленькая потайная комната. Двое мужчин склонились над жуткими останками, лежавшими на полу.
— Человеческий скелет! — определил Гастон. — Смотри, да он за ногу к полу прикован! Его заточили здесь, беднягу, и держали, пока он с голодухи не помер!
— Нет, — сказал Кейн. — Видишь, у него череп расколот. Ох, сдается мне, неспроста наш хозяин дал своему адскому заведению такое названьице! Думается, этот несчастный был путешественником вроде нас, которому довелось угодить в лапы к чудовищу…
— Похоже, — согласился Гастон, впрочем, без всякого интереса. От нечего делать он пытался стащить железное кольцо с ножных костей скелета. Это ему не удалось, и тогда, вытащив меч, он одним замечательно сильным ударом рассек цепь, соединявшуюся со вторым кольцом, глубоко вделанным в бревна пола. — И на что ему понадобилось приковывать к полу скелет? — задумчиво проговорил француз. — Monbleu! Хорошая цепь, могла бы для какого дела сгодиться. Ну что ж, месье! — иронически обратился он к белевшей на полу кучке костей. — Я освободил вас, ступайте, куда пожелаете!
— Оставь! — неодобрительно прозвучал низкий голос Кейна. — Насмешки над мертвыми не доводят до добра!
— Никто не мешает мертвому постоять за себя, — засмеялся Л'Армон. — Что до меня, я, право, не знаю как, но уж как-нибудь да убил бы человека, отнявшего у меня жизнь! Хотя бы мне для этого пришлось подниматься с океанского дна!..
Кейн прикрыл за собой дверцу потайной комнаты и направился к выходу. Ему никогда не нравились подобные разговоры, отдававшие ведовством и бесовщиной. К тому же он собирался без промедления призвать хозяина таверны к ответу за преступление, когда-то совершенное в этих стенах. Но едва он повернулся к французу спиной, как его шеи коснулась холодная сталь. И он понял, что ему уперлось в основание черепа дуло пистолета Л'Армона.
