Роберто Диоталлеви - Дыхание Смерти
— Повелитель, Боги благосклонны к тебе, — торопливо произнес Абад-шаан, — ты удачно начал свой день. Воистину, в охоте, как и в верховой езде. Ты не знаешь себе равных.
Юноша повелитель не повернул головы:
— Ты прав, — холодно ответил он, — повелителю нет и не может быть равных. Того, кто осмелиться встать с ним вровень, укорачивают на голову. — Он немного помолчал и добавил: — Та же участь ждет и нерадивых слуг.
Несмотря на жару, Абад-шаан почувствовал, что холодеет. Повелителю ничего не стоило отправить его к палачу или просто отмахнуть голову своей легкой саблей. Исключительно ради того, чтобы показать свою власть и утвердиться в своем праве карать и миловать подданных.
— Если я чем-нибудь вызвал твое недовольство, повелитель, казни меня, я буду счастлив умереть от твоей руки, — быстро произнес Абад-шаан, — но, может быть, ты позволишь мне узнать, и чем виновен твой нерадивый слуга.
— Вот уже три луны я жду от тебя известия, что варвар пойман и заточен в темницу, — ответил повелитель, по-прежнему не глядя на Абад-шаана, — и сейчас мне пришло в голову что, возможно, я жду слишком долго.
— Слава Валке, твое ожидание, повелитель, близится к концу, — с облегчением ответил Абад-шаан, — сегодня утром я получил известие от своего человека. Видимо, голубь прилетел еще вчера, но Смотритель Голубятни его не заметил. Я приказал дать ему десять плетей.
— Сколько же плетей я должен дать тебе за то, что ты получил известие утром, а я узнал об этом лишь к полудню? — насмешливо спросил повелитель и наконец удостоил Абад-шаана пристального, недоброго взгляда. — Что же сообщил тебе твой человек? Где варвар?
— Как раз сейчас, повелитель, он ведет караван из Эбера в Гайбару. Мне известен каждый его шаг, и, клянусь, я достойно встречу Кулла-атланта.
— Если он не сбежит по дороге, — тихо проговорил юноша.
Тонкие ноздри повелителя несколько раз расширились и опали. Взгляд был упрям и холоден, но в голосе неожиданно прозвучала печаль. Почувствовав перемену в настроении своего юного владыки, Абад-шаан решился спросить:
— Как смог этот варвар, которого ты никогда не видел, заслужить твою ненависть? Ведь он всего лишь проводит караваны.
— Он убил моего отца, — ответил юноша, — разве одной этой причины недостаточно, чтобы возненавидеть?
Абад-шаан обескураженно покачал головой! Он не имел представления о том, что мальчику известна история, которую во всем дворце знали, кажется, всего трое — он и двое рабов, которых на следующий день казнили.
— Лучшую причину трудно выдумать, повелитель, — признал Абад-шаан.
— Тем более что я ее не выдумал.
— Ничто не может укрыться от ока твоей мудрости, повелитель, — отозвался Абад-шаан, — и тебе, должно быть, известно, что Кулл не только погубил твоего отца, но и отстоял трон для тебя.
Юноша пожал плечами:
— Возможно, отец мне нужен был больше, чем трон. Возможно, наоборот. Но, в любом случае это должен был быть мой выбор, а не варвара.
Абад-шаан смиренно склонил голову в знак согласия и больше до самой Гайбары не проронил ни слова. Молчал и повелитель. С юношей было очень трудно, и каждый подобный разговор грозил обернуться бедой. И все же хитрый царедворец не сомневался, что со временем сделает молодого владыку своим послушным орудием.
* * *— …и вот этот человек вышел из города и повел караван к своему хозяину. И было в том караване ровным счетом десять верблюдов, считая и того, на котором ехал он сам. Отойдя от города на три лиги, человек обернулся в седле и пересчитал свой караван. И что бы вы думали? — Зикх прищурился, покачиваясь на рыжей спине зверя и обнимая ногами горб. Кулл, Ритул и двое погонщиков смотрели купцу в рот, ожидая, чем кончится рассказ.
— Верблюдов оказалось всего девять, — проговорил Зикх улыбаясь. — Тогда человек слез со своего верблюда и снова пересчитал их. Теперь верблюдов было снова десять. Он опять взобрался на спину своему зверю, пересчитал караван. Девять! Тогда этот честный человек сплюнул на землю, слез с верблюда и решил: «Лучше уж я пойду пешком, но чтобы счет все время сходился».
Кулл рассмеялся первым, запрокинув голову и скаля в улыбке великолепные зубы. Его поддержал Ритул, а через некоторое время, и оба погонщика.
Притчи Зикх рассказывал отлично, ничуть не хуже Патмарка. Впрочем, здесь, в Турании, трудно было найти человека, который бы не умел рассказывать притчи и не знал их великое множество, на все случаи жизни.
Караван длинной цепью растянулся среди песков. Усталость долгого пути, изнуряющий зной, пыль изрядно притупляли бдительность. Тем более что уже несколько переходов прошли вполне благополучно. Если не считать того, что под седло лошади проводника попала пыль и бедное животное в кровь стерло спину. Пришлось Куллу оставить коня и снова пересесть на верблюда. Впрочем, притчи Зикха, которыми он развлекал их с Ритулом всю дорогу, почти примиряли атланта с верблюдом.
— Лошади, — неожиданно и как-то вроде растерянно, произнес Ритул.
Кулл и Зикх держались во главе каравана. Ритул пристроился рядом. Может, чтобы послушать притчи, может быть, еще для чего. Куллу молчаливый коммориец нравился не слишком, а вот купец его привечал. Впрочем, глаз воин имел ястребиный. Среди барханов действительно темнели лошадиные спины. Рыже-бурые, лохматые, те самые, которых «псы пустыни» отродясь не подковывали и которые в выносливости не уступали верблюдам, а в скорости превосходили их почти вдвое. Лошади были полностью оседланы и взнузданы, но без поклажи. Ровным счетом шесть. Целый табунок бесцельно бродил посреди песков.
Всадников нигде не было видно. Впрочем, подъехав поближе, Кулл понял, что ошибся. Всадники тоже были здесь. Только не все. Четверо. И эту четверку атлант определенно уже где-то видел. Они лежали на песке навзничь. Кулл видел позы мертвых тел и более жуткие, но сейчас не мог вспомнить, где и какие. Рядом валялись легкие туранийские сабли. Рваные халаты, пропитанные кровью, явно с чужого плеча. Не ожидая, пока подтянется караван и охрана, они втроем: Кулл, Зикх и Ритул — не торопясь, поглядывая по сторонам, подъехали к месту побоища. Зикх слез с верблюда, хлопнул ладонью по мохнатой морде, посылая в сторону, и шагнул вперед. Наверное, только Боги знают, отчего у Кулла шевельнулось в душе тревожное предчувствие. Легкий шорох, быстро мелькнувшая мысль… Или нё было никаких мыслей. Никаких предчувствий. Просто рука привычно вытянула топор, обхватив рукоять.
Синеносый покойник неожиданно шевельнул ресницами.
— Проклятие, обман! — взвыл Зикх.
Сабли, кое-как разбросанные по песку, мгновенно обрели хозяев. Ритул со стоном сполз с седла, оглушенный ударом сзади.
