Дуглас Брайан - Потерянный город
Их было так много, что одновременно погибло не менее двух десятков человек. И вряд ли кто-нибудь из них спасся в эту ночь.
Конан окинул взглядом страшную поляну.
— Они даже не успели ничего понять, — сказал он Зонаре. — Они ведь постоянно жевали этот наркотик. Просто их грезы взбунтовались и сделались ужасными, а потом все оборвалось.
— Я не испытываю к ним сострадания, — заявила Зонара, тем не менее содрогаясь всем телом. — Они заслужили свою участь. Ох, не знаю, Конан! — сдалась она и заплакала. — Мне так страшно!
— Муравьи ушли, — заверил киммериец.
— Откуда ты знал, как это сделать? — спросила женщина, обнимая свою обезьянку так, словно зверек мог ее утешить.
— Мне рассказывали о подобном способе казни друзья-туземцы, — ответил Конан-Амра и оскалил зубы. — Как тебе?
— Они не вернутся? — еще раз спросила Зонара.
— Нет. Поверь мне. Они приходят и уходят, как морской отлив. Они ушли искать себе другую добычу. Здешние туземцы рассказывали мне, что у них есть общая мать, и если уметь разговаривать с нею, то можно управлять целыми мириадами муравьев.
— И ты… говорил с этой их матерью? Конан засмеялся, видя, как недоверчиво покачивает головой его спутница.
— Нет, конечно! Я просто сделал для них лакомую приманку. Ты же все видела своими глазами, Зонара. Нельзя быть такой доверчивой. Знаешь, один слепец мечтал стать зрячим и перепробовал множество различных средств. Наконец он пришел к старухе, которая уверяла, будто может сделать слепого человека зрячим — ну, хотя бы немножко. Так, чтобы различать, где свет, а где тьма.
— И что?
— В конце концов, слепец отказался от этой затеи. «Вы, люди, слишком доверяете своим глазам, — сказал он, — а я доверяю слуху, запаху и предчувствиям. Поэтому я всегда распознаю ложь, а вы отдаете себя во власть очевидности»… Там была длинная история, которая подтверждала его правоту, да только я позабыл подробности.
— Ты просто кладезь премудрости, Конан, — съязвила Зонара. — Откуда ты набрался всех этих историй о слепцах?
— Рассказала одна замечательная женщина. Если бы я был ровесником собственного прадеда, то непременно завел бы с нею большую любовь. Во всяком случае, так она утверждает.
— Смотри! — оборвала болтовню развеселившегося киммерийца Зонара и дернула его за руку.
Конан поднял голову и взглянул туда, куда указывала Зонара. В небе кружили два странных существа: одно — черное, похожее па летучую мышь, только огромную, с выставленными клыками, вроде клыков саблезубого тигра, другое — пестрое, гораздо меньшее размерами…
— Человек! — воскликнул Конан. — Это же шаман! Он парит в воздухе, раскинув руки!
— И с ним дух! — добавила Зонара.
— Стань на открытом месте, — быстро приказал ей Конан. — Кричи, умоляй, простирай руки! Я хочу, чтобы дух опустился к тебе.
— Ты с ума сошел? — возмутилась женщина.
— Вовсе нет. Мне нужно подманить его, чтобы я мог убить его ножом. У меня, как ты, вероятно, заметила, нет лука со стрелами. Торопись, Зонара! Иначе они улетят к селению — и тогда…
Зонара опустила обезьянку на землю и побежала на поляну. Обезьянка горестно заверещала и поскакала было следом, но затем вернулась и закрыла личико белыми лапками.
Конан фыркнул:
— Все будет хорошо, маленькая сестра, вот увидишь.
Обезьянка тихо цвиркнула, как будто сомневаясь в словах киммерийца. Конан быстро зашагал по развалинам брошенного города, направляясь к Зонаре. Он хотел подкрасться и нанести удар духу из засады.
Завывания Зонары разносились далеко по джунглям. Она призывала богов спасти «беззащитную девушку», кляла «гнусного киммерийца», заклинала «добродетельного духа», чтобы тот «снизошел к мольбам добродетельной красавицы» — словом, несла полную чушь. Конан даже подивился изобретательности своей подруги. Впрочем, чему тут удивляться — за годы выступлений на улицах и площадях она научилась многому.
Дух уже был близко. Шумно хлопая кожистыми крыльями, он завис в воздухе прямо перед Зонарой. Она видела его маленькую морду, похожую на сильно искаженное человеческое лицо, гротескное, дьявольское. Крошечные глазки горели, с клыков срывались клочья желтоватой пены. Дух облизнулся длинным узким языком. Зонара ощутила, как по ее ногам течет горячее, — от ужаса она обмочилась. Такого с ней не случалось уже очень много лет. От стыда и страха она взвыла.
Внезапно выражение «лица» злого духа изменилось. Язык снова высунулся и задрожал в воздухе, мелко и быстро.
Огонь в глазах погас, а из пасти вырвалось тихое шипение. Затем крылья отчаянно захлопали, и чудовище принялось метаться из стороны в сторону.
Зонара бросилась на землю — иначе когти монстра зацепили бы ее и изувечили. Теперь дух не шипел, а тонко, пронзительно кричал.
Наконец Зонара разглядела, что в спине чудовища торчит кинжал. Это был кривой кинжал, изготовленный, видимо, каким-то местным умельцем. Вокруг кинжала голая плоть духа вздулась, как будто от воспаления. А Конан стоял чуть в стороне и глядел на небо.
Наконец, испустив последний вопль, такой высокий, что у Зонары заложило уши, дух повалился набок и затих. И в тот же миг с небес низвергся шаман. В последнем полете он размахивал руками, точно птица с перебитыми крыльями, в тщетной попытке снова взлететь. Разрисованный, украшенный перьями и зловещими «трофеями», шаман просвистел по воздуху и с силой грянулся о землю, причем упал так неудачно, что острый сук прошил его насквозь.
* * *— Чем ты убил духа? — спросила Зонара, потрепав по шее свою обезьянку, которая вновь сидела у нее на плече. — Я увереий, что это был необыкновенный кинжал.
Конан любовно огладил мешок, набитый драгоценными камнями, резной костью и женскими украшениями — браслетами, кольцами, ожерельями.
— Я нашел это оружие в развалинах, — сказал он. — На нем были письмена. А уж если видишь письмена, Зонара, — поверь моему опыту! — добра не жди. Я и разбираться не стал, тем более что этот язык мне незнаком.
— Тебе даже родной язык в письменном виде незнаком! — засмеялась Зонара.
— В Киммерии письменность почти не развита, — с достоинством возразил Конан. — А для того, чтобы воткнуть нож в спину злого духа, грамота не требуется. Один слепец, например, не умел читать…
— …что естественно в его положении… — вставила Зонара.
— …однако стал отцом семнадцати детей. И когда ему говорили, что лишь немногие похожи па него лицом, слепец неизменно отвечал: «Внешность не главное».
Зонара расхохоталась, а затем вновь стала серьезной.
