Александр Прозоров - Храм океанов
– Нет, – ощутив его мысли, ответил бог. – Мне еще не минуло и тысячи лет. Многие из растущих окрест деревьев были уже большими, когда я только-только вылуплялся из яйца в Северном храме. И почти все эти годы я пытался научить летать болотные лилии. Сперва я просто заставлял их листья вырастать в виде шариков, в которые набирался вонючий газ. Потом эти листья увеличивались в размерах, стенки их истончались. Но сколь бы легкими они ни вырастали, они все равно не желали отрываться от воды.
Повелитель Драконов, медленно ползя по тропе, рассказывал свою историю спокойно и размеренно, то ли соскучившись по благодарному слушателю, то ли репетируя речь, которую произнесет в случае удачи перед собратьями.
– С тех пор минуло невероятно много времени. Сгинул Северный храм, опустело и заросло множество жилищ окрест, растворились в небытии все угодья по эту сторону Пологих гор, кроме моих, а я все пытался решить свою загадку. Я затопил несколько долин, я завалил их гнилью, дабы дать богатую пищу корням моих драгоценных отборных лилий. Я вырастил тысячи рабов, чтобы иметь в достатке рабочие руки для ухода за ними. Я научил растения не просто ловить пузырьки, а впитывать их корнями и впускать через стебли прямо в листву. И наконец, совсем недавно, я смог найти нужный ответ...
Бог даже остановился и повернул голову к своему стражу:
– Оказалось, что болотный газ может усваиваться растениями. Они способны строить из него свои стебли, бутоны, листья, развивать корни. Они разлагают его, пуская полезную часть в собственный рост, а ненужную – исторгая наружу. Ты не поверишь, нуар, но эта ненужная часть легче самого газа в десятки, именно в десятки раз!
Повелитель Драконов пополз дальше.
– Болотная тропа трудилась много лет, чтобы сделать Серую топь пригодной для выращивания самой большой лилии в моей жизни. Но сперва я хочу убедиться, что один из ее саженцев растет именно так, как я хочу. Впитывая газ, он должен откладывать часть его в корнях, а часть выделять в листья.
Последние слова бог произнес уже совсем другим тоном. Они были не частью будущей речи, а лишь кратким сегодняшним пояснением.
Обогнув скалу у самого основания, Повелитель Драконов сполз с травы прямо в мутную вонючую жижу и, извиваясь, устремился по ней в самый дальний конец заводи. Шеньшун перешел на бег, прыгая с камня на камень – опускаться в топкое болото он не рискнул.
– Да!!! – чуть не сбила его с ног волна восторга и безумной радости, исторгнутая богом. И уже потом он увидел впереди, чуть выше прибрежных ивовых зарослей, огромный, почти в два человеческих роста толщиной, ярко-зеленый шарик, что болтался в воздухе, с трудом удерживаемый тонким, всего в руку, стеблем. – Режь его!!! Режь!
Устоять перед прямым приказом повелителя Шеньшун, естественно, не мог. Он тут же прыгнул с камня в болото и, утопая, заторопился к лилии. К счастью, погрузившись по грудь, нуар ощутил под ногами дно. Отталкиваясь от него и загребая руками, он добрался до стебля, выхватил меч и широким взмахом перерубил хрусткую «пуповину». Шар, словно подброшенный сильным ударом, прыгнул вверх и стал стремительно удаляться к зениту. И новая волна радости хлестнула по сознанию стража с такой силой, что Шеньшун едва не потерял сознание. А когда немного пришел в себя и снова поднял глаза к небу – зеленый шарик казался всего лишь слабой точкой далеко в небесах.
Глава пятая
Эти семь дней стали самыми ужасными в жизни Шеньшуна. Пользуясь тем, что повелитель насытился и отдыхает, Хоттаку и еще несколько старших нуаров превратили жизнь юного стража в настоящий кошмар: то его подлавливали в неожиданном месте и избивали палками, то подкрадывались ночью и нападали на сонного, то отвлекали и наносили удары в спину. Очень скоро Шеньшун нервно вздрагивал от каждого шороха, мгновенно поворачиваясь на звук с мечом в руке, непрерывно озирался даже в совсем безопасных, вроде бы, местах, держался настороже, разговаривая со смертными или другими стражами, и даже спал теперь чутко, как рысь на тонкой веточке.
К счастью, долгий отдых бога все же закончился, и нуар, сопровождая властелина, смог наконец-то снова оседлать летающего ящера и покинуть ненавистное главное гнездовье.
Повелитель Драконов был самым счастливым из богов. У него имелось четверо учеников, расселившихся в разных концах угодий. Растущий следил за Родильным древом, Зеленец увлекался выведением новых растений у склонов Пологих гор, а также памятниками и слухачами, которых обитало в его гнездовье больше сотни. Он первым узнавал новости, озвученные другими родами планеты, а его памятники удерживали столько знаний из самых разных областей науки, что сам Повелитель Драконов не гнушался слетать на юг, чтобы задать им возникающие порой вопросы.
Тонкохвост повелевал водами, умело орошая засушливые луговины и заболачивая пустыри, организуя озера и заводи иногда по необходимости, а чаще – просто ради своего удовольствия. Иной раз из чистого баловства он ухитрялся прятать под землю целые реки, чтобы где-нибудь неожиданно поднимать их обратно на поверхность. Именно он использовал для своих работ большинство слуг, собранных Повелителем Драконов, – но и польза от его умения направлять воду в нужное место была огромной.
И, наконец, Желтоушка, приползшая на север всего пять лет тому, еще не определилась в своих интересах, но пока интересовалась возможностями Родильного древа, выращивая для своих опытов новый росток возле небольшого озерца в десяти днях пешего пути на запад от главного гнездовья.
Счастливым Повелитель Драконов был потому, что к нему ученики приходили. Зная о мудрости старого ученого, они добирались из-за Пологих гор за знанием и опытом, за новыми открытиями, за интересными идеями. Приползали издалека, хорошо понимая, чего хотят. Его ученики не бросали своих начинаний, затворясь в норах, не предавались аскезе, не ленились в поисках истины.
В других родах, имеющих свои храмы Плетения, все происходило иначе. Там новорожденные боги, расползаясь по сторонам, быстро обосновывались в пустующих норах и домах, обретали голос и волю, рвались делать все и вся, хотели разом познать весь мир, и...
... И уже через год их вопросы звучали все реже...
... И года через три лишь один из десяти еще напоминал о себе учителю...
... И через десять лет на свой первый праздник Плетения являлся только один из сотни подростков...
...И через полста лет лишь считанные единицы из всего поколения продолжали свой труд познавания мира.
Полная аскеза – возможность невозбранно оставаться в своих укрытиях, пребывая в сытости и безопасности, а также лень и вседозволенность выкашивали ряды юных богов куда быстрее, нежели это делали хищники и болезни в далекую и почти забытую Эпоху Дикости.
