Юрий Никитин - Человек с топором
Олег закричал, метнулся в ту сторону, перед ним возникали завесы из силовых полей, просто опускались стены из перестроенного металла, блистали лучи смертоносных лазеров, он орал что-то дикое, звериное, ломился через удары, кровь, грохот, ломал, крушил, разносил, потом замелькали застывшие бледные лица с выпученными глазами, он с трудом продавливался через вязкий воздух и убивал, убивал, убивал…
Внезапно весь мир вспыхнул в ужасающе ярком и жарком огне. Со всех сторон жутко и страшно ударил жар, начал сжигать его кожу, свет выжег глаза, ослепил все нейроны.
Его сплющило, швырнуло, вынесло за пределы огня, дальше погнала страшная волна разрушения, он видел, что его настигает стена раскаленной плазмы. Сверхновая, мелькнуло в затуманенном сознании, но почему, откуда…
Мозг юлил, отказывался признать страшное, что это Мрак, давая жалкий шанс на спасение, услал задерживать погоню, а сам к озеру антиматерии, прорвал силовой щит и… собой, своим телом взорвал Большой Лазер. Чудовищной энергии хватило, чтобы разнесло батискаф, а чудовищный жар воспламенил всю связку из пяти нейтронных звезд.
Ему стало дурно, он оглянулся, шар из раскаленной до безумных температур плазмы догонял так стремительно, что он сперва остановился обреченно, потом в последний миг нырнул, успел ощутить, как волна перестроенной, вырожденной плазмы пронеслась над головой…
Когда он вынырнул, заставил себя вынырнуть, а это потребовало нечеловеческих усилий, все в нем хрипело, все истекало кровью. Он попробовал помочь рефлексам восстановить структуру атомной решетки, но, обожженная звездным взрывом, она деформировалась, не поддавалась, слишком много атомных ядер разрушено.
Глаза, как он чувствовал, регенерировали, но сожженные зрительные нервы остались мертвыми. Он все не мог заставить их ожить, в черепе все плыло и сдвигалось, шло цветными пятнами. Голову разламывало от гула, треска, грохота. Весь этот шум он принимал во всех диапазонах и не мог остановить жуткую пытку.
Внезапно блеснул короткий плазменный свет. Затрещало, черноту космоса с нашитыми на ней звездами резким рывком разодрали сильные руки с выпирающими костяшками пальцев. Странно, это Олег увидел очень отчетливо, даже заметил, что руки покрыты сильным солнечным загаром. В разрыв ворвался обнаженный до пояса человек. Олег ощутил на себе его огненный взгляд, в голове сразу стало блаженно тихо. Язык пробежал по пересохшим губам, привкус крови исчез. Человек отпустил черные складки, пространство бесшумно сомкнулось за его спиной.
На серьезном лице Мрака страх сменился облегчением. Черные волосы блестели, как антрацит, а глаза горели внутренним огнем, словно два коричневых солнца. Его широкое сильное лицо, со старыми следами перенесенной оспы, показалось Олегу удлинившимся, похудевшим. На груди белел старый шрам, а другой шрам, полученный бог знает в какие века, косой, рваный, протянулся по левому боку.
Олег прошептал:
– Мрак… Это ты, Мрак?.. Или это меня так по голове стукнуло…
– Не таращь глаза, – сказал Мрак гулким, как из глубокого колодца голосом. – Я сам был уверен, что уже все, финита… Но такая злость, такая ярость, что… просто не знаю!.. Я просто ослеп, озверел. А моя волчья суть… или человеческая, кто их разберет, как-то в последний миг с термоядерного на… вакуумный… или не вакуумный…
– Ты даже не знаешь?
– Нет, – признался Мрак. – Помню, что в последний миг подумал про твой бред о фотоне, что имеет форму кольца и состоит из пятнадцати миллионов заряженных частиц. И еще ты сказал тогда, что в случае аннигиляции можно сохранить свою структуру… Вот мои волчьи инстинкты и сделали все, чтобы сохранить. Им жить больше, чем мне, восхотелось… ну как, обогнал я тебя?
– Еще как… Но как… как?
– У моих инстинктов спроси, – ответил Мрак честно. – Но что могу побольше тебя, это уже козе видно. Ну, побежали, коза?
– Куда? – спросил Олег слабо, хотя вопрос был риторическим, бежать придется все равно, это же Мрак, сильный и уверенный Мрак, что ведет, указывает, защищает. – К Таргитаю?
– Нет, вернемся, посмотрим, – сказал Мрак зловеще. – Если что уцелело – доломаем.
Олег ощутил болезненный рывок, едва не оторвались ноги, вокруг распахнулась страшная чернота, они висели в космосе, но Мрак озарен белым плазменным светом так, будто горит и сыплет искрами!
– Сзади, – обронил Мрак.
Олег обернулся, застыл. Треть неба занимала страшная пылающая звезда, клокочущая, нестабильная, с поверхности срываются жуткие, ни на что не похожие протуберанцы.
Олег спросил дрожащим голосом:
– А где…
Он осекся. Мрак сказал зловеще:
– Понял?
По ту сторону страшной звезды полыхал во все небо исполинский звездный Сириус с непомерно большим кольцом, на таком расстоянии больше похожий на осьминога, что бешено вертится вокруг оси, и все длинные щупальца почти прижало к массивной голове.
Даже с такого близкого расстояния Галактика выглядит как цельное тело, почти монолитное. Олег в ужасе оглянулся. Они, выходит, по другую сторону Шара… а эта чудовищная сверхновая…
Он задохнулся, не в силах выговорить, не в силах даже додумать. Глаза беспомощно уставились в Мрака, умоляя опровергнуть жуткую мысль. Взгляд Мрака был жестоким, а голос прогремел, как рык льва:
– Разве мы, человечество, не мысль бога?..
– Мрак… что мы наделали?
– Хорошая мысля приходит опосля, – ответил Мрак. – Не так разве? Вот мы и есть эта хорошая мысля, что пришла после всех этих земноводных… Последняя мысль, ты ж знаешь, самая правильная. И отменяет более ранние.
Олег все не мог оторвать взгляда от сверхновой. Она уже не разрасталась, но теперь, когда есть с чем сравнивать, Олег потрясенно понимал, что эта невероятная сверхновая, поглотившая миллион звезд Шара, уже размером с саму Галактику. Вообще сверхновая сама по себе явление редчайшее, но сейчас не одинокая звезда превратилась в сверхновую, а… миллион звезд, тесно собранных в Шаре!
– Это ты называешь… отменили?
– А что остается от мыслей, – громыхнул Мрак, – от которых отказываемся?.. Не подумал? Да и вообще… Что это все в сравнении со Вселенной?
Олег крупно дрожал. Сознание тускнело, старалось нырнуть в спасительное небытие, но голос Мрака гремел в черепе, вонзался прямо в кости.
– А еще, – донеслось из внешнего мира не то злое, не то довольное, – в хозяйстве все равно польза. Ты ж знаешь, сколько иисусиков народится?
Олег жалко проблеял:
– Каких… иисусиков?
– Ну, мильон вифлеемских звезд сразу на небе… Или с Земли такой красоты не увидят?
Космос бурлил, красные волны, как кипящая кровь, сшибались в пространстве, вспыхивали белые молнии длиной в десятки световых лет, застывали. Олег видел эти странные образования, непонятные, ветвистые, как длинные змеи, поросшие волосами, какая-то часть мозга начала недоумевать, ибо выглядят просто живыми, но не может же образоваться жизнь от сшибки двух или трех ударных волн? Или это неведомое проявление жизни Сверхорганизма?
