Сад принцессы Сульдрун - Джек Холбрук Вэнс
– Пожалуйста, отпустите нас!
Карфилиот изучил девушку, ярко озаренную лунным светом.
«Хорошенькая! – подумал герцог. – Свежая, как дикий цветок!»
Он небрежно заметил:
– Если вы будете хорошо себя вести, с вами ничего плохого не случится, может, даже случится что-нибудь приятное. А теперь залезай внутрь.
Глинет поднялась в фургон, и Карфилиот захлопнул дверь.
Снова фургон покатился по Икнильдскому пути. Глинет прошептала Друну на ухо:
– Я его боюсь. Уверена, что он враг Шимрода.
– Если бы я что-нибудь видел, я проткнул бы его шпагой, – пробормотал Друн.
– Не знаю, могу ли я проткнуть его чем-нибудь, – с сомнением проговорила Глинет. – Может быть – если он попробует нас бить или что-нибудь в этом роде.
– Тогда будет поздно. Спрятавшись за дверью, ты смогла бы проткнуть ему шею, когда он заглянет внутрь?
– Нет.
Друн замолчал. Через пару минут он взял свирель и стал тихонько играть – то какую-нибудь трель, то обрывок мелодии, – это помогало ему думать. Внезапно прервавшись, он сказал:
– Странно! Здесь темно, не так ли?
– Очень темно.
– Наверное, я никогда раньше не играл в темноте. Или, может быть, просто не замечал. Но когда я играю, золотистые пчелы у меня в глазах начинают кружиться и вертеться, как будто звуки свирели их раздражают.
– Может быть, ты мешаешь им спать?
Друн заиграл громче и энергичнее. Он исполнил джигу и хороводную мелодию, после чего принялся за трехчастный веселый танец подлиннее.
Карфилиот прокричал в окошко за козлами:
– Прекрати этот чертов щебет, у меня от него зубы болят!
– Удивительно! – тихо сказал Друн. – Пчелы мечутся, жужжат. Им не нравится музыка. – Ткнув большим пальцем в сторону Карфилиота, он добавил: – Так же как ему. – Он снова поднес свирель к губам, но Глинет остановила его:
– Не надо, Друн! Он разозлится, и нам несдобровать!
Лошади бежали всю ночь без устали, полные бешенства, – безжалостно погонявший их демон вызывал у них возмущение. Через час после рассвета Карфилиот снова сделал десятиминутный перерыв. Друн и Глинет не хотели есть. Карфилиот нашел хлеб и вяленую рыбу в кладовке около задней двери фургона, наскоро подкрепился и снова принялся стегать лошадей.
Весь день фургон катился по травянистой равнине Южного Даота – казалось, их окружали лишь бесконечный простор, ветер и небо.
Ближе к вечеру фургон пересек реку Тамм по каменному мосту из семи арочных пролетов и таким образом оказался в Помпероле, не встретив никакого препятствия ни в лице единственного даотского пограничника, ни его тучного помперольского коллеги, неотрывно погруженных в глубины анализа шахматной композиции за столом, установленным точно на границе посередине моста.
Ландшафт изменился – леса и редкие холмы-останцы, формой напоминавшие кексы и неизбежно увенчанные крепостными стенами, сократили необъятные перспективы Даота до масштабов, соразмерных человеческому восприятию.
Перед заходом солнца лошади наконец стали волочить ноги; Карфилиот понимал, что не сможет заставить их бежать еще одну ночь. Он свернул в лес и остановился у едва заметного ручейка. Пока он брезгливо распрягал лошадей и привязывал их там, где они могли напиться и пастись, Глинет развела костер, повесила котелок на треножник и сварила импровизированный суп из попавшихся под руку продуктов. Выпустив котов из корзины, она позволила им побегать, но только поблизости. Сидя за скудным ужином, Друн и Глинет переговаривались едва слышным полушепотом. Карфилиот, сидевший с противоположной стороны костра, наблюдал за ними из-под полуопущенных век, но ничего не говорил.
Характер внимания, которое проявлял к ней Карфилиот, все больше беспокоил Глинет. Наконец, когда небо уже потемнело, она позвала котов и посадила их в корзину. Карфилиот, казавшийся ленивым и бездеятельным, задумчиво изучал хрупкие, но неожиданно выпуклые контуры, грациозные легкие движения и непроизвольные изящные манеры, делавшие Глинет неповторимой и привлекательной.
Глинет что-то прошептала на ухо Друну; они направились к фургону.
Карфилиот стоял у них за спиной:
– Куда вы пошли?
– Спать, – сказала Глинет. – Куда еще?
Карфилиот схватил Друна, впихнул его в фургон и захлопнул за ним дверь.
– Сегодня, – сообщил он, обращаясь к Глинет, – мы с тобой переночуем у костра, и завтра у тебя будет достаточно пищи для размышлений.
Глинет попыталась убежать за фургон, но Карфилиот схватил ее за руку.
– Не напрягайся прежде времени, – посоветовал он. – Тебе предстоит утомительное занятие, причем прекращать его тебе самой не захочется.
Запертый в фургоне Друн схватил свирель и принялся играть со страстной яростью и беспомощным отчаянием, представляя себе злоключения Глинет. Золотистые пчелы у него в глазах, днем лишь изредка жужжавшие, чтобы напомнить о своем присутствии, собирались было успокоиться в темноте, но при звуках свирели стали описывать недовольные круги. Заметив этот эффект, Друн заиграл громче.
Карфилиот вскочил и быстро подошел к фургону:
– Заткни свою свиристель! Она действует мне на нервы!
Друн поднатужился, приподнявшись со скамьи, и принялся дудеть еще быстрее и настойчивее. Испытывая непреодолимое отвращение к музыке, золотистые пчелы летали зигзагами, петляли восьмерками, стали сталкиваться и в конце концов, полностью раздосадованные, вылетели из глаз Друна. Торжествующе набирая воздух в грудь, Друн заставил свирель играть издевательский марш фортиссимо.
Карфилиот наклонился к двери фургона и громко сказал:
– Сейчас зайду в фургон, сломаю свирель и надаю тебе таких оплеух, что надолго затихнешь!
Друн не останавливался – звуки свирели настолько будоражили пчел, что теперь они метались по всему фургону, натыкаясь на стены.
Карфилиот поднял засов, закрывавший дверь. Друн отложил свирель и отчетливо сказал:
– Дассенах, ко мне!
Карфилиот распахнул дверь. Золотистые пчелы дриад вылетели и ударились ему в лицо; герцог отшатнулся, и это спасло ему жизнь – шпага проткнула воздух, лишь слегка прикоснувшись к его шее. Удивленно выругавшись, герцог схватил шпагу за эфес, вырвал ее из руки Друна и отшвырнул в кусты. Друн пнул его в лицо; Карфилиот схватил Друна за ногу и отбросил кувырком внутрь фургона.
– Чтобы не было больше никакого шума! – пыхтя, выкрикнул Карфилиот. – Не стучи, не свисти и не чирикай, а то получишь по башке!
Захлопнув дверь, он опустил засов. Повернувшись к Глинет, он увидел, что та взбиралась по ветвям старого дуба. Карфилиот подбежал к стволу, но уже не мог ее достать. Он полез на дуб вслед за ней, но Глинет карабкалась быстрее и все выше. В конце концов она выбралась на конец ветви, прогибавшейся под ее весом, – Карфилиот не посмел за ней последовать.
Он стал говорить с ней – сначала шутливо, потом просительно, затем угрожающе. Но Глинет не отвечала, неподвижно прячась в листве. Карфилиот произнес последнюю угрозу, от которой у нее похолодела кровь, и спустился с дерева. Если бы у него был топор,
