Прозрение. Том 2 - Кристиан Бэд
Абэлис чуть не застонал от головной боли и осознания, что ему нужно как-то объяснить всё это капитанам крыла, но встал.
Он покачнулся, и Колин, вскочив, поддержал его за плечо.
— Но ведь у нас запланировано на эту встречу ещё триста двенадцать секунд? — удивился Хаген.
— Людям нужно давать время на нечёткость реакций, — улыбнулся лендслер.
— Я запомню этот совет, — кивнул хатт. — После. Сначала мне нужно привести в порядок метаболизм. Я делал всё, чтобы понять вас, химически имитируя ваши эмоции. Это обременительно.
— Угу, — подтвердил Локьё. — Нам всем сейчас не помешает привести в порядок метаболизм. — Он поднялся из кресла. — Вопросы контроля основных развязок мы обсудим чуть позже. Кое-где зоны влияния будут соприкасаться.
— Это не должно стать проблемой, — откликнулся Колин. — Мы привыкли решать такие вопросы за время перемирия.
— Утрясать ты будешь с Дегиром — не со мной, — нахмурился эрцог. — Но я пришлю тебе нейрограммы и воспоминания моих людей о присутствии Агжея на «Леденящем». Не знаю, что он тебе скажет, если останется в результате идиотом, но мои ментокарты ты тоже получишь. Абэ, командующий объединённым Югом.
Прощание прозвучало как выстрел. Но Генерал Абэлис даже не посмотрел на Локьё.
Сейчас ему было плевать, до чего договорились эти двое. Он хотел пройти свои тридцать метров до «Гойи». До понятных ему переборок родного корабля.
Комкрыла ещё не понял, какой теперь может быть война Империи Севера с Империей Юга.
Или — уже не может?
Если настоящие белые корабли выйдут к основным развязкам… То…
Что это будет?
Что?
История сорок восьмая. «Север и Юг»
Ретроспекция. Тайэ. 300 лет от начала колонизации
Снег не начал таять и в конце ледня, хотя этот месяц был последним из добавленных к земному перечню зимних месяцев.
Декабрь, январь, февраль… Потом снежень, вьюжень студень… И ледень — месяц, когда долгожданное солнце-Ладо покрывало тропинки первым скользким ледком, ноздрило сугробы, а ветер гонял над стылыми долинами первые талые запахи.
Весну ждали тяжело. Начальник колонии уже декаду как собирал по вечерам помощников и проводил с ними ревизию лекарств, запчастей и привозных продуктов.
Связь с метрополией становилась всё более проблематичной, корабля с Земли снова не обещали. Нужно было выживать, как придётся.
Далёкая Земля валилась в собственные глобальные проблемы: уровень мирового океана продолжал подниматься, катастрофы пожирали пригодную для жилья сушу. Земле стало не до колоний.
С соседних Домуса и Крайны сообщали о тех же трудностях. На Крайне было чуть легче, на Домусе труднее. А на Тайне ещё и связь с соседями слишком зависела от метеоусловий и движения спутников. Иной месяц даже на помощь позвать не смогли бы.
Как выживать?
Последней каплей стала неравномерность зимних циклов. Не досчитали астрономы, и зима, вместо обещанных семи месяцев, с периодичностью в двадцать лет вдруг сбивалась с календаря и начинала чудить.
Первый такой сбой с земной помощью пережили. Взялись за проверку расчётов и убедились, что у планеты два погодных цикла, определённых особенностями орбиты — короткий и длинный. А в придачу — сорокашестилетние колебания яркости здешнего солнца — Ладо.
В короткий погодный цикл полярная зима длилась семь месяцев, к концу ледня начинало проглядывать Ладо, а в червень наступала шестимесячная весна, завершающаяся месяцем лето-осени, единственным, когда снег сходил с равнин полностью.
Но через двадцать лет такой, относительно ровной погоды, наступал период «солярной петли». В следующие восемь лет солнце уже не появлялось на горизонте в ледень, а иногда даже и в червень, издеваясь над колонистами и природой до самого марта.
Ну а при совпадении длинного цикла с годами «пассивного солнца», весна не приходила совсем.
Эту весну на Тайне ждали. Знали, что потепление придёт. Но ещё год, и планета начнёт «длинную» игру со смертью, которая продлится восемь лет.
И за этот год колонисты должны изобрести что-то невозможное. Потому что Ладо тоже скатывалось в пассивную фазу.
В длинный тёмный цикл морской зверь уходил на недостижимую глубину, мелкое зверьё обгладывало даже бетонные блоки стен Цитадели.
А потом от бескормицы к теплу начинали тянуться гигантские медведеподобные твари — вашуги. Так их назвали геологи по фамилии первого съеденного.
Хитрые и быстрые, не различимые в своих белоснежных шкурах, вашуги в сытые годы не приближались к жилью, их раздражали навязчивые незнакомые запахи. Но в бескормицу длинных циклов…
В первую долгую восьмилетнюю зиму вашуги на раз оттеснили людей и от горных разработок, и от своих охотничьих угодий — ледяных равнин над замёрзшим морем, где к редким отдушинам поднимались подышать плавучие гиганты коэ и агуа.
Охотиться на морского зверя можно было и с воздуха, но забрать добычу удавалось редко. Вашуги поражали не только невероятной прочностью шкуры: они наводили на людей морок.
Ничем не приметный холмик вставал вдруг на дыбы, а обездвиженная и психически оглушённая жертва не могла даже кричать, пока её жрали заживо, смакуя каждый кусок.
Вашуги не боялись ни огня, ни ультра, ни инфразвука. В них сложно было стрелять из катера, так ловко сливались они со снегом.
Потому люди в особенно суровые месяцы фальшивой весны боялись покидать Цитадель иначе как по воздуху. Но опасность всё равно подстерегала их на каждом шагу. И страшнее зверей были технические сбои и выход из строя катеров и дронов. На Тайне было слишком холодно для неадаптированной земной техники.
В самой Цитадели перемерзали датчики слежения на мощных стенах, лопались трубы с таким трудом построенного завода по производству водорода. Тогда ещё не пришло время лёгких мобильных термоядерных реакторов, были только громоздкие, на манер корабельных.
Самой Цитадели не грозило замёрзнуть, но катера, кашляя и ломаясь, работали на водороде или минеральном топливе, которое приходилось добывать в условиях вечной мерзлоты.
Его экономили: добычу полезных ископаемых приходилось вести, учитывая причуды вашугов. По глупости станцию минерального синтеза инженеры ухитрились построить в долине, куда звери приходили выращивать потомство, и где любой, едва заметный холмик, мог оказаться страшным хищником.
— Василь Семёныч! — обычно хмурый и сдержанный электрик Сержан вбежал на склад, размахивая руками. — Күн! Жібиді! Тает! Капель! Василь Семёныч!
Начальник колонии, мощный широкоплечий мужчина, тяжело поднялся и вышел во двор.
Горизонт лизало сполохами Ладо. Неспрогнозированная вспышка.
Защитный экран над Цитаделью отразит опасное излучение и пропустит тепло. А это значит, что весна придёт чуть раньше расчётного. Пробьётся из-под снега трава, придут с зимних стоянок отощавшие харпики. И ещё год колонисты продержатся здесь. Пока их не слизнёт долгая тёмная зима.
Молодёжь высыпала во двор вся. От годовалых ходячков, до пяток закутанных в тёплые шкуры морского зверя, до бледных, вытянувшихся
