Олег Верещагин: - Путь домой. Книга вторая
— Почему ты говоришь мне об этом?
Я увидел, что Диад улыбается — понимающе и грустно.
— Потому что я знаю, чего ты хочешь. Собрать всех-всех хороших людей, которых ты встретил за эти годы. И увести их за собой на Дорогу… Не выйдет, Олег.
— На секунду я подумал об этом, — признался я. — Но вообще я не об этом… Диад, а если… если вот эти ребята и девчонки, которые сейчас со мной… они смогут пройти без меня?
— Да, — кивнул Диад. — Они смогут пройти и без тебя.
Я облегчённо вздохнул. Сощурился, словно через туман било солнце.
— Ну что ж. тогда я сейчас приведу их. Но сам не пойду. Пока не пойду. У меня есть дела.
— Подожди, — сказал Диад, видя, что я собираюсь уйти. — Это твоё дело и твоё право. Но что ты собираешься делать, Олег, если не секрет? Если ты хочешь найти Тиля, то он уже полгода, как у нас. Если Лаури — то даже чуть больше.
— Значит, они живы?! — я искренне обрадовался. — Это хорошо… Нет, Диад. Город Света. Я хочу пойти на Город Света. Я соберу людей и выжгу его, как клопиное гнездо. Я знаю, — я прервал его, — знаю, что живущие там — это слуги тех, кто устроил нам селекцию. Но слуги бывают разными. И никто не заставлял эту мразь обзаводиться рабами и держать людей на цепи. Или это тоже в плане твоих магов?
— Нет, — покачал головой Диад. — Но ты, Олег, не будешь первым, кто ходил на Город Света.
— Я знаю… — начал я, но на этот раз уже Диад оборвал меня:
— Ты не знаешь, что его разоряли. Это удавалось дважды Олег. Может быть, ты даже станешь третьим. Но зачем? Управляющий центр будет отстроен. Без него этот мир не имеет смысла, как это н и печально. Так зачем рисковать своей жизнью… и жизнями тех, кого ты поведёшь за собой? Ты отыграл своё. И ты нужен для дела. Понимаешь? Для дела!
— Подожди, — тихо попросил я. — Ты не понял. Да я и сам не понимал до недавнего времени… Этот мир ошелушил меня. Как семечко, что ли… Я стал настоящим. Смешно, но во мне и правда скрывался Король Поединков. Бесстрашный. Ловкий. Быстрый. Неутомимый… Те, кто открыл эту школу, были правы на все сто — тут отличный отбор, хотя и тяжёлый конкурс… А знаешь, когда я чувствовал себя гаже всего?
— Знаю, — кивнул Диад. — В рабстве.
— Да, — согласился я. — А знаешь, почему?
— Знаю, — повторил Диад. — Унижение.
— Да, — так же повторил себя я. — В нашем мире — там, на моей родной планете… в моём пространстве… там не слишком много обращают внимания на унижение. Там унижают походя тех, кто слабее и терпят унижение от тех, кто сильнее… и это, наверное, один из признаков конца, о котором говорят маги… «Морда цела — и слава богу!» — я засмеялся, и мой смех заглох в тумане, как в одеяле. — Но здесь я вытерпел столько боли, что… Я научился её терпеть. И голод, и жару, и холод, и сырость — и ещё кучу всего, что там, у нас, считается непереносимым… Ну так вот. Я понял, что единственная на самом деле непереносимая вещь — это и есть унижение, Диад. Я собирался отомстить за то, что меня унизили. Отомстить жестоко, не дума о том, буду ли я жить потом… да это и было не важно, ведь в итоге-то финалом всё равно была смерть. И я хотел, чтобы она выглядела как можно более достойно.
— На груде изрубленных врагов, с выщербленным мечом в руке и улыбкой на губах, — понимающе подтвердил Диад, и его глаза коротко сверкнули. Я кивнул:
— Да, да… Примерно так… Но сейчас всё по-другому. Я не собираюсь мстить за себя. И речь не о красивой смерти. Я не хочу просто жить в тишине и спокойствии, пока там, в этом проклятом… центре управления, Диад, находятся в рабстве десятки мальчишек и девчонок. Которых не убивают, нет. Которых унижают. Я согласен со смертью, с кровью, с мучениями… Но с унижением я не смирюсь. Я выведу из Города Света тех, кого эта мразь называет рабами. А после этого — что ж, после этого я воспользуюсь своим правом.
Диад долго молчал. Потом поднялся на ноги и сказал:
— Я подожду твоих людей там, на улице. И… удачи тебе, Олег. Постарайся не погибнуть.
Я снова пожал ему руку. И не стал провожать взглядом, заторопившись к своим.
* * *Увидев меня, все встали — сразу, дружно и молча, только Ленка Чередниченко, цепляясь за рукав куртки Сергея, спросила, глядя, как испуганный ребёнок:
— Что… ничего не получилось? Да?
И у всех стали такие глаза… а мои глаза намокли, и я, подав руку Танюшке, весело сказал:
— Да ну, вы чего? Всё нормально! Пошли!
Сразу начался шум, весёлый и какой-то слегка истеричный, как в младших классах школы, когда становится ясно: долгожданная поездка (экскурсия, поход) состоится. Но Танюшка, взяв меня за руку, тихо спросила:
— Правда всё нормально?
И я соврал — трусливо оттягивая объяснение на минуты — хоть одна, две, но спокойные минуты:
— Да всё, всё, Тань. Всё кончилось. Понимаешь, всё кончилось!
И в сердце у меня повернулся зазубренный бурав, когда Танюшка — без улыбки, вообще без эмоций — вздохнула. Просто вздохнула. Но было в этом вздохе такое, что я отвернулся и от неё и крикнул:
— Всё, пошли, пошли!..
…Когда метёлки камышей приветливо закивали нам, я остановился, делая вид, что перетягиваю ремни сапог. Потом, когда мимо прошли последние, я выпрямился и окликнул:
— Ребята, постойте.
Все обернулись. Сразу. Девятнадцать пар глаз на девятнадцати загорелых лицах. И я начал называть их имена:
— Джерри. Йенс. Радица. Ромка. Видов. Ясо. Клео. Колька. Лида. Игорь. Ингрид. Юджин. Сергей. Лен… и ты, Лен. Зорка. Димка. Анри… — я помедлил и закончил, как отрубил: — Тань.
— Чего это ты? — удивлённо спросил Ясо. И Танюшка ответила:
— Он хочет уйти. Неужели не ясно?
— Ты что, бредишь? — сердито спросила её — не меня! — Ингрид.
— Да нет же, — очень спокойно продолжала Танька. — Посмотрите ему в глаза.
— Точно, — сказал Йенс. — Точно.
— Олег?!. — требовательно спросил Сергей.
— Пойдёте прямо, — сказал я. — Тут рядом город, вас встретит Диад, про которого я рассказывал. Он доведёт…
— Да это ты нас доведёшь! — заорал Анри. — До инфар… — но я тоже повысил голос:
— Тихо! Я пока ещё ваш князь! — я обвёл всех взглядом и уже тише продолжал: — Да, вы пойдёте туда. Это приказ. И вы будете там жить. Там, где не убивают. Там, где не нужно стирать ноги, догоняя врага или уходя от погони. Там, где не нужно класть рядом с постелью — настоящей постелью! — оружие. Вы будете жить там и ждать меня. Я вернусь. Я вернусь, потому что мне будет куда… и потому что я буду спокоен за вас. Я вернусь.