Юрий Никитин - Фарамунд
— И храмовой проституцией, скотоложеством, — сказал Фарамунд неожиданно для себя самого, — приматом плоти над духом... Римляне — это разумные животные, но пока еще не люди. И не станут ими. Поздно.
Яфет взглянул остро:
— Как глубоко это в тебе сидит!.. Сразу вспомнил. Ладно, пора оставить это крохотное племя. По дороге вспомнишь все... А вот и дракон за нами... Прости, я затратил все силы, чтобы попасть сюда... Еще и у других занял. Разве что ты сможешь нас двоих... обратно? Тебе это просто.
Череп раскалился, в разгоряченном мозгу открывались двери, кладовые, ячейки. Хаотично мелькали яркие картины, порой причудливые, порой настолько отвратительные, что он весь покрывался испариной: все творил он, это он везде бывал, отвечает за многое...
— Не смогу, — признался он потрясенно. — Пусть в голове уляжется. Иначе я в такое место занесу...
Он взглянул в отражение на отполированном бронзовом диске. Его лицо не изменилось, но волосы из черных медленно превращались в рыжие, а глаза из коричневых стали ярко-зелеными. Плечи раздвинулись, он чувствовал, как все тело наливается нечеловеческой мощью, словно он был древним богом, возвращающим себе подлинный облик.
— Я только вчера убеждал свой народ, что драконов не бывает!
Яфет отмахнулся:
— Через поколение сочтут легендой. Основатель великой империи франков живым отбыл на небо! А дракона церковь трансформирует в светлого ангела. Так уж было!
Во дворе начали шевелиться люди. С изумлением поднимались, смотрели по сторонам, на небо. Тревор зашевелился, огляделся дикими глазами. В его руках начал брыкаться ребенок. Золотоволосый тоже заметил, кивнул:
— Это и есть тот, кому суждено стать первым наследным рексом династии... династии Фарамунда... фарамингов?
— Ему или его сыну, — ответил Фарамунд. — Но я все еще не могу поверить... Разве все это делал... не ради женщины?
Яфет отшатнулся:
— Да скорее айсберг... Повторяю: ты холодно и бесстрастно решил, что пришла пора окончательно разрушить античный мир и дать толчок рождению нового. Ты это сделал!.. А с женщинами тебе никогда не везло.
Дракон сделал над крепостью круг. Народ с криками разбегался, прыгал в подвалы, лез на заборы. Огромная рептилия вытянула лапы, неуклюже пошла вниз, стараясь не задеть крыльями соседние крыши.
Яфет кивнул приглашающе, Фарамунд заспешил за ним следом по лестнице, потом через холл к выходу.
— Но если я вмешался лично... не значит ли, что правота моих идей не совсем...
— Не ты начал, — ответил Яфет. — Беркут первым нарушил наше правило не вмешиваться в процессы лично. Когда шестеро... или пятеро Тайных начали всеми силами спасать Рим от развала, тогда только ты... начал лично.
Прямо с мраморных ступеней по широкой чешуйчатой лапе полезли на летающего зверя. Руки привычно ухватились за высокие костяные иглы гребня. Непроизвольно вырвалось:
— Дракон — подлое колдовство!
Яфет хмуро улыбнулся:
— Подлое? Ты сам приучил нас летать на их спинах.
Фарамунд отшатнулся:
— Я?
— Видел бы ты свою рожу, — сказал Яфет измученно. — Не выпадут глаза, если сообщу, что сильнее тебя в этом подлом, как ты говоришь, колдовстве нет на всем свете... по крайней мере, я не встречал?
Дракон подпрыгнул, мощно забил крыльями. По площади расплескалась вода из луж. Фарамунд покрепче ухватился за костяной гребень на спине чудовища. Значит, добился всего, чего хотел... Но было ли в его расчетах, что сердце даже сейчас стонет от боли?
— Вперед, — велел он сквозь зубы. Он чувствовал себя больше Фарамундом, чем тем, кем был на самом деле. — Придет время... увидим, что родилось из любви к женщине!
