Память душ - Дженн Лайонс
Кирин одновременно выглядел злым и несчастным.
– Хамезра. Вуали, это должна была быть Хамезра. – Он ударил себя кулаком по бедру.
Талея наклонилась к Ксиван:
– Кто такая Хамезра?
– Таэна, – прошептала Ксиван. – Это настоящее имя Богини Смерти.
Талея прочистила горло. Она знала, что Ксиван не была поклонницей Таэны, главным образом потому, что богиня была виновата в нынешнем состоянии Ксиван. Если бы Таэна захотела вернуть Ксиван, Релосу Вару не пришлось бы возвращать ее как нечто застрявшее между жизнью и смертью.
– Но почему? – спросил Кирин. – Зачем ей это делать?
– Ты сам все объяснил, если верить рассказу Турвишара, – напомнила Сенера Де Мону. – Ее действия обеспечили более быстрый и незаметный переход. Или, по крайней мере, Хамезра думала, что так ее невозможно будет отследить. В конце концов, она может быть богиней, но она не всеведущая и она не знала, что у нас есть Имя Всего Сущего, пока несколько месяцев спустя Джанель не сказала об этом Тераэту. А еще можно учитывать, что Таэна хотела убедиться, что ты продолжаешь думать, что Релос Вар – твой враг, чтобы ты не слушал ничего, что он должен был сказать.
Кирин, стоявший, прикусив кончик большого пальца, глянул на нее:
– Релос Вар – мой враг.
– Ой, хнык-хнык, он забрал твой модный меч. Забудь и живи дальше. Вы и он сражаетесь за одно и то же.
– Нет, – сказал Кирин. – Не за одно. И даже если мы хотим получить тот же результат, он доказал, что ему все равно, что нужно сделать, чтобы достичь этого. Кого он должен убить, кто должен умереть. У Релоса Вара нет ни друзей, ни семьи, у него есть лишь инструменты, о которых тебе, возможно, стоит задуматься.
– По крайней мере, – огрызнулась Сенера, – ты теперь понимаешь, о чем я говорила все это время: Таэна готова на все, чтобы получить то, что она хочет. Разве жизнь для нее что-нибудь значит?
– А для тебя? – возмутился в ответ Кирин. – Разве не ты говорила Коуну, что физические тела – наши тюрьмы? О, и можем ли мы поговорить о том, сколько тысяч людей погибло из-за тебя в Джорате?
– Если ты начнешь сравнивать количество моих мертвецов с количеством убитых Богиней Смерти, – сказала Сенера, – то я уверена, она победит. А если подумать, то и ты тоже, Король Демонов.
Кирин вздрогнул.
– Хватит. – Тон Ксиван подвел всему итог.
В кругу собеседников повисло неловкое молчание, они уставились друг на друга.
Талея наклонилась к Кирину:
– Спасибо.
– За что? – На лице Кирина появилось напряженное выражение. – А, за это. Не за что. – Он закусил губу. – Хочешь, чтобы я передал что-нибудь Джанель, когда увижу ее снова?
Карие глаза Талеи скользнули к Ксиван, словно она спрашивала у нее разрешения.
– О да, если ты не возражаешь… – Талея уставилась на него. Она поймала себя на мысли, что, возможно, тот дискомфорт, который она ощущала рядом с Кирином, мог быть связан не с ее мертвой сестрой Мореей, а с Джанель. В частности, с тем, что случилось между Талеей и Джанель. – Подожди, вы с Джанель любовники? – Она улыбнулась: – Я права?
– Ну… – Он прочистил горло: – Если мне повезет.
Талея тепло улыбнулась мужчине:
– Если ты сделаешь ей больно…
– Если я сделаю ей больно, она оторвет мне все конечности задолго до того, как ты об этом узнаешь.
– Справедливое замечание.
Сенера вновь надела поводок на Бунтарку.
– Все это было очень трогательно, не говоря уже о том, что это было очень познавательно для всех, но, если вы не собираетесь превратить это в детскую драку, я думаю, что мы здесь уже закончили. – Она многозначительно глянула на Кирина. – Не так ли?
Кирин взглянул на Ксиван и вздохнул:
– Когда вы закончите, можно мне забрать Уртанриэль?
Сенера фыркнула:
– Ну уж нет.
Ксиван глянула на ведьму, и ее глаза сузились.
– Это не тебе решать. – Она кивнула Кирину. – Когда я закончу, мы об этом поговорим.
Кирин подошел к Турвишару, чешущему живот Бунтарке:
– Пошли отсюда.
Двое мужчин направились прочь по лестнице.
– Ну это было ужасно, – сказала Сенера, когда они ушли.
– О, я бы так не сказала, – ответила Талея. – Они были такими милыми. И я действительно благодарна за то, что узнала о Дарзине.
Сенера, не обратив никакого внимания на ее слова, сказала Ксиван:
– Он знает, что именно ты носишь. Он каким-то образом смог выследить Уртанриэль.
Ксиван коротко кивнула, снова сосредоточившись на храмовой статуе и остановившемся неподалеку жреце Вильфар.
– Так или иначе, да.
Сенера задумчиво пожевала костяшку пальца.
– В этом нет никакого смысла. Он не должен быть на это способен. Никто не в состоянии сделать это. На это не способны даже боги. – Она сделала неопределенный жест в сторону своего Краеугольного Камня. – Уртанриэль – единственный предмет, для поиска которого я не могу использовать Имя Всего Сущего.
– Может быть, ты просто задаешь неправильные вопросы, – сказала Талея.
Сенера уставилась на нее.
– Вот я, например, хочу задать вопрос: что ты на самом деле чувствуешь к Турвишару? – Талея внимательно изучала Сенеру, и воительница была уверена, что ей не померещилось смущенное выражение на лице волшебницы. Кроме того, тяжело скрыть, как ты краснеешь, когда у тебя такая бледная кожа[199].
– Пошли, – сказала Ксиван. – Поехали. Мы ответим на загадки о королевских особах и волшебных мечах в другой раз.
69. Пользуясь случаем
(История Тераэта)
При обычных обстоятельствах Тераэт никогда бы не стал поощрять бегство в безопасное место, предложенное Парламентом. Он бы предположил, что агенты последуют за ними до самого этого места, а потому его эффективность будет спорной с самого начала.
Но при обычных обстоятельствах с ними бы не было Дока, чей Краеугольный Камень, Разрубатель Цепей, давал ему способность создавать почти идеальные иллюзии. Однако Док мог обмануть лишь тех, о чьем существовании он знал, в то время как иллюзии Тераэта, менее мощные, не требовали таких знаний. Учитывая все это, казалось маловероятным, что Келанису удастся проследить за ними. Основатели были щедры и на защиту от предсказаний. Даже Тераэт допускал, что это казалось настолько безопасным, насколько возможно.
Если у Матери Деревьев и было что-то, что можно было назвать трущобами, они отправились именно туда. Это был не столько бедный, сколько апатичный район – место для тех, которых не беспокоили фантастические детали, иллюзии и фантасмагория, которыми так славились ванэ. Это были ванэ, слишком поглощенные своими особыми навязчивыми идеями, какими бы они ни были, чтобы обращать внимание на
