Иллюзия бога - Алина Штейн
– Конечно, знал.
– Еще властолюбивая, тщеславная, требовательная, ужасающая, напористая, вселяющая трепет, но ты же все еще считаешь меня привлекательной, да?
– Будь какой угодно, дорогая жена, – отвечал он, и это было правдой. – Между нами никогда не должно быть никаких запретов и раздоров. Будем властолюбивыми вместе. Я и сам могу быть жесток. Но ты это понимаешь, не правда ли? Ты достаточно умна. Я – существо требовательное. Я эгоистичен и крайне бессердечен. Но я – к твоим услугам. Только не оставляй меня, поклянись, что никогда не оставишь меня, и никто не будет стоять выше тебя. Забудь всех, не думай о них.
Наконец-то быть рядом с ней оказалось так странно и дико. Но ему это было нужно, он был зависим слишком сильно, в ней было все то, чего он когда-либо хотел, все, что мог забрать себе и оставить только для себя…
Персефона задумчиво разглядывала бледные тени мертвецов, бродившие по черному городу.
– Но ведь весна уже наступила, – промурлыкала она. – Люди там, наверху, ждут меня. Разве я могу оставить их? Я ведь очень добрая богиня.
– А разве пристало жене перечить мужу? – передразнил ее Аид.
Персефона картинно возвела руки к темному своду подземного неба.
– Уже и пошутить нельзя!
– Несмешная шутка, вообще-то, – проворчал Аид.
– Тогда почему же я улыбаюсь?
Он прикрыл глаза, наслаждаясь звуками ее голоса.
– Я-то надеялся, ты поможешь мне с ремонтом, или что там делают нормальные пары, когда обустраивают семейное гнездышко. Я только выбрал, где тут повесить плазменный телик…
Она ахнула:
– У тебя правда появилось чувство юмора или мне показалось?
– Вроде того. – Он посерьезнел. – Вообще-то, я мог бы тебя не отпускать.
– Вообще-то, нет, не мог бы.
– Но я бы мог попытаться. Я ведь только тебя нашел. Соблазн велик.
– Тогда все боги встанут на сторону моей матери. Она же ждет меня каждую весну…
– Твоя амнезийная матушка выращивает огурцы за целую вселенную отсюда и еще не скоро сюда доберется. Никто не заметит твоего отсутствия.
– Кто-то точно заметит. – Она упрямо вздернула подбородок. – Например, те, кто умрет от голода из-за погодных аномалий.
– Мне же от этого лучше. Больше молитв и жертвоприношений. Хотя, если, конечно, твоя мать прикажет…
Она лукаво улыбнулась.
– А если я прикажу?
– Если попросишь.
– Тогда, – не вставая с места, Персефона слегка нагнулась к его трону, и ее темные глаза загорелись, – пожалуйста.
Пальцы Аида сомкнулись на ее запястье, лежащем на подлокотнике трона.
– Я вернусь. – Она поднялась на ноги. Ее платье зашуршало, становясь ярче, переливаясь, как цветущий луг. – Ты даже оглянуться не успеешь.
Ее белокурые волосы пахли полынью и чем-то запретно-пряным – в них хотелось уткнуться, ощущая безбрежность самых светлых полей. Он видел в ней красоту, до которой ему раньше не было никакого дела.
– Не скучай, – попросила она, водя ладонями по его плечам. – Тут недавно приехал один певец, настоящая рок-звезда. Живой, представляешь? Сам к нам спустился, добровольно. Послушаешь его баллады, вспомнишь обо мне…
– Не выношу музыку, – сказал Аид, но не отстранился. С каждым прикосновением одеревеневшее тело становилось податливее.
– Гостя зовут Орфей. Ищет свою невесту. Наивный романтик! И у него такой очаровательный голос, а уж его глаза…
Она мечтательно вздохнула, и у Аида руки зачесались побыстрее выпроводить этого несчастного певца.
– Что ж, если он тебе так понравился, – он многозначительно откашлялся, – тогда, наверное, и мне надо с ним познакомиться.
И притянул ее к себе, целуя на прощание.
Когда-то давно, когда он впервые привез ее в свое мрачное царство, они словно вели игру, понятную только им двоим: кто первым сдастся, кто отступит в борьбе, напоминающей странный танец.
«Финал игры? Он ясен. Шах и мат. Поставленный мне».
– С другой стороны, – сказала Персефона, усаживаясь на его колени, – ничего с людьми не случится, если они померзнут еще часок…
Странное дело, но проигравшим Аид себя не чувствовал.
Скорее, наоборот.
== Когда-то давно ==
Титаны сели ужинать. Это было давно, когда солнце еще не вставало над старинным университетским кампусом, а боги еще не позабыли о том, что они боги, и не стали студентами. И уж тем более не вспомнили обо всем и не стали снова богами.
Почему?
Да потому что никакого кампуса тогда еще не было.
Итак, титаны и титаниды сидели за столом. Их трапезу освещали неяркие светильники и тонкие белые свечи. Огонь весело трещал в камине. Со всех сторон доносилась тихая, приятная музыка небесных сфер. И еще скрипок, конечно. Ненавязчивых, чтобы ничто не отвлекало титанов от главного блюда и напитков.
Титаны всегда отличались потрясающим вкусом, но только не тогда, когда дело касалось вина. Уж в чем, в чем, а в этом они оказались полными профанами. И сердце, наблюдавшее за ними, уже хотело сказать…
Да, да, «наблюдавшее». Как сердце может наблюдать, ведь у него нет глаз? Да что вы прицепились, может, и все тут! Это ведь было непростое сердце.
Итак, сердце, наблюдавшее за ними, уже хотело сказать, что они должны были подать к такому изысканному блюду как минимум сладковатое Château d’Yquem, но потом вспомнило, что у него отныне нет языка, гортани, связок, физического воплощения – словом, ничего, благодаря чему оно могло бы говорить. От всего перечисленного осталось только кровоточащее сердце на полочке у Кроноса. Ну хоть на шкатулку с самоцветами этот зануда не поскупился. Существо, которому раньше принадлежало сердце, любило яркие, эксцентричные, незаурядные вещи. А когда вещь хранит в себе свежее, еще дымящееся сердце самого хаоса, она автоматически становится незаурядной.
Титаны ели его плоть. Они шевелили челюстями, а сердце чувствовало их трепет и сильнейшее удовольствие на кончиках языков. Для них это был ритуал. Священнодействие.
Да уж, приятного мало, размышляло сердце, глядя, как Кронос отправляет в рот кусочек розового мяса с кровавой прослойкой и аккуратно прижимает к губам салфетку, стирая соус с уголков губ. В другой день оно, возможно, отдало бы должное мастерству повара, но сейчас его обуревала сильнейшая боль. Конечно, боги знают о временности любой агонии и безграничности того, что никто не сможет у них забрать, но это не сильно помогает пережить потрясение.
В конце концов, раньше существо, которому принадлежало сердце, было везде и всюду побеждало. Орды его менад с тирсами и буйные оравы сатиров вгоняли в ужас царей и воинов.
Покоритель стран и основатель городов, которого теперь едят на ужин… Есть от чего прийти в отчаяние. За такую историю не возьмется даже этот слепой плагиатор Гомер!
Сердце вздохнуло и не без удовольствия обнаружило, что оно все-таки не
