Милость королей - Кен Лю
– Я совершенно серьезно, Куни: если не принес подарок, я не могу тебя впустить. В противном случае ты должен сесть вместе с нищими: туда принесут остатки трапезы, когда гости поедят. – И он указал в сторону стола у внешней стены поместья, примерно в пятидесяти футах от входа, где даже в столь ранний час нищие и тощие сироты дрались из-за мест.
Куни подмигнул Кого, засунул руку в складки рукавов и вытащил новенький лист бумаги, сложенный в несколько раз.
– Очевидно, вы меня с кем-то перепутали. Меня зовут Фин Крукедори, и я принес тысячу серебряных монет. Вот записка, позволяющая снять эту сумму с моего счета.
Прежде чем Кого успел что-то ответить, послышался женский голос:
– Какая честь снова видеть знаменитого господина Крукедори!
Кого и Куни повернули головы и увидели стоявшую у ворот девушку, лет двадцати, которая смотрела на Куни с озорной улыбкой. Светлая кожа и вьющиеся ярко-рыжие волосы, характерные для жителей Фасы, выглядели в Дзуди необычно, но на Куни самое большое впечатление произвели ее глаза: удлиненные, в форме дирана, они походили на озера темно-зеленого вина. Всякий мужчина, заглянувший в них, был обречен.
– Госпожа, – спросил Куни, откашлявшись, – вас что-то позабавило?
– Да, вы, – ответила незнакомка. – Господин Фин Крукедори пришел минут десять назад вместе с отцом, мы очень мило поболтали, и он даже сделал мне несколько комплиментов. И вот вы снова здесь, но выглядите несколько… иначе.
Куни сделал серьезное лицо:
– Должно быть, вы перепутали меня… с кузеном: он Фин, а я Пин, но звучит похоже. Вероятно, вы не очень хорошо знакомы с диалектом Кокру, иначе знали бы, что подобные тонкости не редкость.
– О, так вот в чем дело? Должно быть, вас часто путают с кузеном, однако чиновник Ксаны, которого я видела на рынке, также не знаком с подобными тонкостями.
На мгновение Куни покраснел, но тут же рассмеялся:
– Похоже, кто-то за мной шпионит.
– Я Джиа Матиза, дочь человека, которого вы намеревались обмануть.
– «Обмануть» – очень сильно сказано, – заметил Куни, на лице которого не дрогнул ни один мускул. – Я слышал, что дочь господина Матизы красавица, какие встречаются не чаще, чем рыбка диран, и надеялся, что мой друг Когзи впустит меня обманным путем, чтобы я смог полюбоваться ее красотой. Но теперь, когда я добился своего, входить вовсе не обязательно, так что мне пора.
– У вас совсем нет стыда, – заметила Джиа Матиза, однако глаза ее смеялись, а в словах не было яда. – Можете войти как мой гость. Вы возмутительны, но интересны.
Когда ей было двенадцать, Джиа украла снотворную настойку у своего наставника, и ей приснился мужчина в простой серой тунике.
– Что вы можете мне предложить? – спросила она тогда.
– Трудности, одиночество и долгую сердечную боль, – сказал он.
Джиа не видела его лица, но ей понравился голос: мягкий, серьезный и одновременно с легкой смешинкой.
– Звучит не похоже на счастливый брак, – сказала она.
– О счастливых браках не слагают песни и не рассказывают истории. За каждую боль, пережитую вместе, нас ждет двойная радость. О нас будут петь тысячу лет.
И он вдруг предстал перед ней в желтых шелковых одеждах, а потом поцеловал, и она ощутила вкус соли и вина.
Тогда Джиа поняла, что ей суждено выйти замуж именно за этого человека.
Джиа не могла забыть прием, хотя после него прошло несколько дней, а их диалог могла произвести едва ли не дословно.
– Никогда прежде не слышала, что поэма Лурусена написана о человеке, проснувшемся посреди ночи в доме индиго, – со смехом сказала Джиа.
– Да, традиционная интерпретация предполагает, что речь идет о высоколобом политике и ему подобных, – заметил Куни. – Но вслушайтесь в строки: «Мир пьян – лишь я один трезв. Мир спит – не сплю лишь я один». Понятно, что речь идет о доме, где вино льется рекой. Когда-то я провел целое исследование по этому поводу.
– Не сомневаюсь, что так и было. И вы рассказали о своей интерпретации наставнику?
– Да, но его взгляды оказались слишком ортодоксальными и помешали ему оценить мое мастерство. – Куни взял две маленькие тарелки с подноса, который проносил официант. – Вы знали, что можно макать пельмени со свининой в сливовый соус?
Джиа скорчила гримасу:
– Звучит не слишком аппетитно. Два вкуса несовместимы – вы смешиваете кулинарию Фасы и Кокру.
– Но если вы не пробовали, как можете утверждать, что это плохо?
Джиа последовала совету Куни: сочетание оказалось изумительным, что ее немало удивило.
– В еде ваши инстинкты куда лучше, чем в поэзии, – сказала Джиа и окунула в сливовый соус еще один пельмень.
– Однако вы больше никогда не станете смотреть на поэму Лурусена прежними глазами, ведь так?
– Джиа! – Голос матери вернул девушку к реальности.
Джиа решила, что молодой человек, сидевший перед ней, совсем не урод, но приложил все усилия, чтобы казаться таковым. Его глаза шарили по ее лицу и телу, но во взгляде не просматривалось даже намека на интеллект, а из уголка рта сбегала тонкая струйка слюны.
Нет, это явно не ее человек.
– …Его дядя владеет двадцатью кораблями, что бороздят торговые пути Тоадзы, – донесся до девушки голос свахи, а потом она почувствовала весьма ощутимый укол в ногу палочкой для еды.
Это означало, что улыбаться следует более сдержанно, но Джиа не собиралась следовать каким-то дурацким условностям и зевнула, даже не попытавшись прикрыть рот. Лу бросила на дочь предупреждающий взгляд, а та, не обращая на мать внимания, наклонилась вперед и спросила:
– Табо, так?
– Тадо, – ответил молодой человек.
– Да, правильно. Тадо, скажите, где, по вашему мнению, вы будете через десять лет?
Лицо Тадо, и так не отягощенное интеллектом, стало и вовсе бессмысленным. Прошло несколько неловких мгновений, но тут на его лице появилась широкая улыбка:
– О, я понял вопрос. Не беспокойся, милая: через десять лет я рассчитываю уже обзавестись собственным поместьем у озера.
С совершенно невозмутимым выражением лица Джиа кивнула, молча глядя на сочащийся слюной рот молодого человека, а все, кто находился в комнате, смущенно поеживались.
– Госпожа Матиза настоящий знаток лекарственных трав, – заговорила сваха, нарушив неловкое молчание. – Она училась у лучших наставников Фасы, поэтому, я уверена, сумеет позаботиться о здоровье своего супруга и подарит ему много красивых детей.
– Да, не меньше пяти, – с важным видом добавил Тадо. – А лучше даже больше.
– Надеюсь, вы видите во мне не только поле для вашего плуга, – сказала Джиа и тут же ощутила очередной тычок палочкой.
– Я слышал, что госпожа Матиза талантливая поэтесса, – вкрадчиво сказал Тадо.
– О, вы интересуетесь поэзией?
Джиа принялась накручивать рыжий локон на палец – многие сочли бы это кокетством, но Лу поняла, что ее дочь насмехается над молодым человеком, и бросила на нее подозрительный взгляд.
– Я люблю читать поэзию, – простодушно сказал Тадо, утирая слюну рукавом шелковой туники.
– В самом деле? – На губах Джиа снова появилась озорная улыбка. – У
