"Та самая Аннушка". Часть вторая: "Это ничего не значит" - Павел Сергеевич Иевлев
— Вставай, солдат, там твой груз пригнали. Ребятам не терпится получить свою долю, да и мне интересно, что Мирон вёз.
— Мне казалось, что дверь тут запирается, — заметил я укоризненно, вытаскивая руку из-под подушки, где она как-то сама собой оказалась на рукоятке пистолета. — Не то чтобы я не был рад тебя видеть…
— Алинка мне открыла. Не гунди. Поднимайся, одевайся, завтракай, жду в холле, — девушка вышла, дверь за ней закрылась.
Никакого, чёрт побери, понятия о приватности.
Пистолет Мирона оказался обычный «Грач» под патрон 9×19. Отзывы о нём слышал разные, на передке многие таскали и вроде бы не жаловались. Тут более интересен сам факт. Родиной, так сказать, повеяло.
Надо будет поискать в машине повнимательнее, может, где-то и кобура к нему валяется. Да и патронов всего восемнадцать штук, маловато.
На завтраке встретил Донку, на удивление трезвую, отчего мрачную. Думал, не выдержит, накидается, — алкоголиков я навидался, и почти никто из них не устоял бы в ситуации «и есть, и хочется». Бабуся нагребла на поднос еды и села рядом.
— Что, служивый, говорят, пришёл наш товар?
— Угу, — кивнул я, доедая яичницу. Готовят тут неплохо. Интересно, на кухне тоже роботы? — Ты не в курсе, чего мне ждать от груза?
— Не, мне никто не говорит, я же пьянь. Растреплю. Мирон мне даже маршруты старался заранее не давать, подозрительный был, скотина.
— То есть ты не знаешь, кому предназначалась эта партия?
— Ну, как сказать… Знать — не знаю, но догадываюсь. По началу маршрута опытный глойти почти всегда может прикинуть, где он кончится. А я очень опытная. Может быть, даже самая. Это я не хвастаюсь, просто из тех, кто работал на Малки, остальные уже, наверное, сдохли. Я там самая молодая была. А у Малкицадака караваны водили только лучшие, мог себе позволить, старый чёрт.
— И куда, по-твоему, Мирон вёз груз?
— Скорее всего, туда же, куда и беженцев. В том направлении просто больше нет рынков. Кроме того, мы всегда, когда шли с людьми, то везли и груз. Причём всегда от альтери.
— От чего?
— Альтерион, срез такой. Довольно развитый. Альтери — тамошние аборигены, довольно странные ребята, но кто не странный?
— А, слышал про него. Наши много трепались. Какой товар оттуда можно везти?
— Да любой, блин. Там один из самых крупных перевалочных рынков. Местные в курсе за Мультиверсум, потому он даже не «чёрный», а вполне официальный. Правда, они, не будь дураки, берут долю с каждой сделки. И вообще у них всё довольно душно устроено, но караваны всё равно идут, потому что ассортимент и не надо постоянно оглядываться. Заплати пошлину и хоть обторгуйся, никто не тронет. Опять же, альтери умеют в порталы, а с тех пор, как с акками стало грустно, это единственный способ пульнуть действительно большую партию какой-нибудь фигни действительно далеко.
— А эта, как её… Коммуна?
— Да, эти тоже умеют. Конкуренты. Поделили рынок, заразы, караванщикам осталась одна мелочевка. Малкицадак отправлял по сто машин, а теперь что? Десяток за счастье…
— Ну да, я понял, раньше было лучше, метр длиньше, килограмм тяжельше, сиськи крепше, жопа ширше, — перебил я эти старческие излияния, — не очень-то ты помогла. Ладно, пойду сам смотреть.
— Я с тобой, — глойти залпом допила компот. — Ведь для чего-то я трезвая?
* * *
Аннушка уже нетерпеливо притопывает ботинком в холле, давая понять, как долго мы заставляем ждать Её Величество. На парковке выстроились в ряд пять грузовиков — все одинаковые трёхтонные капотники на шасси «шишиги» в военной версии, зелёные с тентом. Их, если не путаю, уже какое-то время не делают, но в войсках таких и при мне хватало. Снаряды как раз на такой к нам возили, помню.
— Скажи, — спросил я Донку, — караван Мирона, он какой был?
— В смысле?
— Ну, успешный, дохлый или так, серединка на половинку?
— Э… — глойти растерянно подёргала себя за седую косичку, — вот даже и не знаю. Вроде как Мирон не бедствовал, но всё время ныл, что прибыли мало, что глойти много просят, что соляра на Терминале дорогая… Может, просто жадный был. А ты с чего вдруг спросил?
— Машины, — пояснил я. — На парковке подальше ещё два каравана, оба чёрт-те на чём. Какие-то самоварные багги, древние «газоны», ушатанные «Нивы», прочий хлам. А тут — недешёвые «Торсусы», довольно свежие грузовики как с одной партии. Вот я и пытаюсь понять: это норма, или я хорошо приподнялся на трофеях?
— Не, это не норма, — сказал подошедший Кройчек, — извини, услышал. Если судить по технике, то караван очень сытый. Обычно и машин меньше, и сами они старьё. Не сильно прибыльный бизнес, на самом деле, не то, что раньше. Когда вскроем? Мне уже не терпится смотреть, что за груз везли на таких тачках, да и ребята, вон, заждались. Без хозяина они не полезут, не по понятиям.
«Ребята» — это развесёлая компашка гопо-панко-байкеров Гуриса. Некоторые из них сидят на пыльных мотоциклах, некоторые стоят вокруг многоместной багги. Забавная конструкция — как будто открытый экскурсионный вагончик поставили на колёса от трактора. Наверное, на ней везли водителей для грузовиков.
— Наша четверть! — напомнил их атаман.
— К нему все вопросы, он новый собственник, — перевела на меня стрелки Аннушка.
— Вскрывай, собственник! — слез с байка тот. — Загружены тачки по самое некуда, аж рессоры прожало. У нас ручки чешутся узнать, четверть чего мы заработали! Кыре я их чуть не повыдёргивал, когда он хотел тент подрезать. Нам чужого не надо! Если, конечно, не сами отняли…
Я подошёл к заднему борту крайней машины и распустил шнуровку тента. Это символическое действие, видимо, сняло запрет, и в кузов немедля запрыгнули два байкера. Они подняли полог наверх и откинули борт. Внутри кузов плотно заполнен деревянными зелёными ящиками такого знакомого вида, что у меня аж заломило внутри головы.
— Что это, солдат? — спросила, внимательно смотревшая на меня Аннушка.
— Оружие. Патроны, — сказал я коротко, разглядывая трафаретные надписи
