Одна из них - Ромм Катерина
– Мари, Мари! – закричала Кассандра, переворачивая её на спину и впиваясь руками в плечи. – Мари, ты с ума сошла?! Дыши, пожалуйста!
* * *Мари открыла глаза. Она была вся мокрая от пота, и подушка тоже, и простыня. Кассандра сидела рядом и сжимала её руки. Она была жива и умирать не собиралась.
– Ты меня напугала! – сказала Кассандра. – Что с тобой?.. Сначала орала, как будто тебя пытают, потом стала задыхаться. И разбудить невозможно. Всё нормально?
– Да, – слабо сказала Мари, пытаясь прийти в себя. – Да! Просто кошмар…
– Ты уверена, что всё прошло? – Кассандра пристально посмотрела на неё, потом пожала плечами. – Ладно, бывает. Лежи, я принесу воды.
Она исчезла в кухне и загремела стаканами. Мари зажмурилась и, превозмогая страх, попыталась воскресить в памяти детали сна. Теперь все невероятные обстоятельства стали так очевидны, что она даже разозлилась на себя: как можно было не понять, что она спит?! Конечно, никто не позволил бы им собирать лиаверы без специального допуска. И в больших секторах не работают без тентов, когда солнце в зените. В конце концов, лиаверы не распускаются в апреле! Да ещё эта странная одежда… и кровь во фляжке – полный абсурд!
Может, она в своём кошмаре была ливьерой? А Кассандра?
Мари фыркнула. Всё это – плод её больной фантазии, результат страшилок Стафиса и истории с девушкой, которую нашла Лидия. Мари видела её на следующий день в больнице – худую смуглую ливьеру немногим старше их с сестрой. В тот раз врачи не смогли ей помочь.
«Конечно, причина в этом», – успокоила себя Мари, отгоняя жуткие видения. Ничего этого не было и нет: ни убийц, ни крови. Есть только Кассандра – вот она зашла в комнату со стаканом воды, увидела, что с Мари всё в порядке, и радостно улыбнулась.
«Но всё ли со мной в порядке?» – подумала Мари.
* * *Цветочный округ был одним из самых больших в Соединённой Федерации. По обе стороны нового шоссе, связавшего Алилут с портовым и промышленным центром Индувилоном, до самого горизонта раскинулись поля и оранжереи. Это был южный край Федерации, и потому весна, хоть и явилась в этом году с опозданием, первым делом заглянула именно сюда. Жалкие остатки снега таяли на глазах, и с каждым днём становилось ощутимо теплее. Жители посёлков радовались весне: дома в округе отапливались кое-как, и зимой многие мёрзли. В самые холодные зимы приходилось ночевать в спальных мешках в коридорах больниц: там всегда было тепло. Но пускали не всех – не хватало места.
Солнечные дни означали, что пора приниматься за работу. Заправив штаны в высокие резиновые сапоги, люди с утра до вечера сновали по тропинкам между секторами, вскапывали грядки, налаживали систему полива, растаскивали удобрения, очищали от льда и грязи оранжереи. Мари и Кассандра работали вместе со всеми. Кончился март, и в старших классах начались цветочные каникулы, теперь уже до самого сентября. До окончания школы такая работа называлась «практикой», и подростки выполняли её бесплатно. По большей части это были однообразные и не слишком сложные задачи, монотонность действий утомляла и вгоняла в сон. К счастью, вместе им никогда не было скучно: сёстры болтали, играли в слова, пели, а иногда просто молчали, и это тоже было хорошо. Кассандра думала обо всём на свете: как она сдала экзамены, есть ли в Поверхностном мире високосный год, сколько в среднем весит лепесток розы и кто победит на окружных выборах. Мари думала о ливьерах.
– Мне уже осточертело этим заниматься, – как-то раз в сердцах бросила Кассандра, стоя на стремянке и протирая высокие окна парников натянутой на швабру тряпкой.
– Завтра будем что-нибудь другое делать, – пожала плечами Мари. – Другой парник отмывать, например. Скучать не приходится!
– Да, очень захватывающе. – Кассандра, опустив швабру, посмотрела на сестру сверху вниз. – Слушай… ты подумала о том, что я тебе говорила на прошлой неделе? Об институте.
Мари рассеянно продолжала водить тряпкой по стеклу и даже не обернулась.
– Касси… Мне казалось, тема закрыта, нет? Мы не можем пойти в институт, кто ж нам его оплатит, да ещё обеим сразу! И в Алилут так просто не перебраться…
– Да, я знаю, – нетерпеливо прервала Кассандра. – Но я тебя о другом спрашивала: если б у тебя был выбор, ты бы поехала? Или ты хочешь остаться здесь, засесть в училище ещё на три года и потом всю жизнь цветы на полях собирать? Ну не смеши меня!
– Это важная работа – то, чем мы занимаемся. И для округа, и для всей страны, – отозвалась Мари.
Кассандра слезла со стремянки и подошла к сестре.
– И всё же, – сказала она, – ты ответь мне нормально. Если бы ты могла поступить, ты бы что выбрала? Медицину?
– Ветеринарию! Математику! Вокал… Какая разница? – Мари обернулась и с укором воззрилась на сестру. – Зачем ты это делаешь? Да, возможно, я хочу большего, но я не буду даже думать об этом! Потому что с детства – с детства! – усвоила, что мы не можем себе этого позволить. Зачем ты нас обеих мучаешь?!
Вспылив, она тут же успокоилась и вернулась к работе: Мари совершенно не умела сердиться. Но Кассандра услышала достаточно. Расплывшись в улыбке, она вытащила из кармана слегка помятое письмо и протянула Мари. Та пробежала глазами первые строки и просияла:
– Ты получила грант?!
Кассандра помотала головой.
– Нет, я лишь уточнила, есть ли такая возможность. И они пишут – вот здесь, видишь? – что есть такие-то и такие-то гранты и даже стипендия, – Кассандра радостно потрясала бумагой со штампом института, так что Мари не могла больше разобрать ни строчки. – И это для разных специальностей! О, ты бы знала, как долго я ждала ответа! Ещё в феврале им написала, но наша почта… сама знаешь.
– Ага, так вот в чём причина твоих утренних тренировок, – протянула Мари. – Ты забирала нашу почту, прежде чем её увидит мама!
– А то! – Кассандра ухмыльнулась.
Мари бросила тряпку и обняла её. Двойняшки были похожи друг на друга, но не более, чем просто сёстры. Обе жалели, что не родились близнецами. Кассандра была чуть выше сестры, угловатая и бледная: она всегда завидовала мягкому овалу лица и румяным щекам Мари. Мари, в свою очередь, жалела, что густые золотистые волосы достались только Кассандре – скорее всего, от родственников отца. Цвет глаз тоже отличался, хотя в детстве это было не столь заметно.
– Значит, ты точно решила поступать, да? – прошептала Мари на ухо Кассандре. – Уже отправила им свои работы?
– Почти, – так же тихо ответила Кассандра. – А чего ты шепчешь?
Мари только вздохнула и крепче обняла сестру. Кассандра недовольно замычала, уткнувшись в её плечо: Мари явно что-то недоговаривала!
– Я не хочу с тобой расставаться, – сказала Мари.
– Так ты и не расстанешься, – отрезала Кассандра, высвобождаясь из объятий. – Ни за что на свете! Я соберу отличное портфолио, выиграю грант, мы снимем комнату в Алилуте, найдём подработку в каком-нибудь магазине, и ты станешь лучшим ветеринаром на свете! Или математиком. Боюсь, в пении у тебя нет шансов.
Мари рассмеялась.
– Я правда не уверена…
– О, у меня есть всё лето, чтобы тебя переубедить! – Кассандра фыркнула, схватила шланг и обрызгала Мари водой. – Давай-ка мыть дальше, а то мы здесь до ночи проторчим.
εУ Вилмора Госса было всё, что нужно непритязательному честному человеку для счастья: дружная семья, надёжное рабочее место, стабильный доход и даже хобби. Жена Ренни трудилась в визовом отделе на полставки, а по вечерам ждала его дома у накрытого стола. Взрослый сын радовал успехами в колледже и не имел проблем с законом, что было особенно важно для Госса, который этот закон охранял. Представляясь новым знакомым, он говорил, что работает в министерстве юстиции. Это звучало на порядок лучше, чем его действительное место службы: следственный изолятор Роттербурга. И хотя Госс привык скрывать свою профессию, чтобы избегать расспросов и косых взглядов, в душе он, пожалуй, даже гордился ею. Не каждый справится с такой работой, не каждый выдержит – а он смог. И главное, дело-то нужное, для общества полезное.
