Макс Шейдлинг - Ветер мщения
Дионео, с тревогой прислушиваясь к их разговору, схватил Соню за руку:
— Прошу тебя, согласись! О, неужели ты можешь погибнуть?! Нет!
— Да что ты волнуешься? — Хайрас положил ему руку на плечо.— Мы и так идем с вами. Это уже решено. И, вообще, хватит с нас страшных сказок на ночь глядя.
Дионео улыбнулся через силу, но глаза его с тревогой перебегали с одного лица на другое в поисках защиты и поддержки. Хайрас сощурился и негромко сказал:
— Не бойся, Дионео, разгневанных богов — их можно умилостивить. Бойся людей — они неумолимы.
Соня рассмеялась:
— Да что вы все, сговорились тоску нагонять? Есть темы куда более достойные воинов. Оставим же волшбу и прорицания детям и старикам, а сами поговорим о достоинствах маленьких гирканских луков и тонконогих шадизарских скакунов!
Агилульф замотал лохматой головой:
— Да уж, брат Куфаронус, горазд ты туману напустить. Испугал совсем нашего бравого Дионео.
С этими словами он ласково хлопнул юношу пониже спины:
— Отправляйся-ка ты спать, малыш. И ничего не бойся. Уж пора мужчиной становиться!
Соня с хрустом потянулась:
— Идите-ка вы все спать. А я посижу, покараулю. Все равно рана не даст уснуть. Буду от вас злых духов отгонять. Как полагаешь, маг, получится у меня?
Куфаронус натянуто улыбнулся и, поджав губы, полез в шалаш вслед за Дионео. Хайрас, прежде чем присоединиться к ним, сходил проверил коней.
* * *Соня сидела на волчьей шкуре, прислушиваясь к таинственным ночным шорохам. Небо, налившееся густой синевой, сияло звездами. Девушка пыталась вспомнить, что же такое важное она упустила в разговоре с Хайрасом, но ноющее бедро мешало сосредоточиться. Она погладила подпаленные волчьи уши. Боги посылают нам знаки. Надо лишь увидеть их и понять. Зверь, чей ты посланник? О чем меня предупреждал?
Тяжелые шаги Агилульфа отвлекли ее от размышлений.
Ирл потоптался нерешительно, потом присел на край шкуры, протянул Соне склянку.
— На-ка вот, попробуй… Знаменитая мазь лекаря нашего правителя. Жар как рукой снимает! И, вообще, исцеляет в один миг.
Соня смутилась:
— Да, ладно, сущие пустяки… Не стоило беспокоиться. Но спасибо тебе за участие.
— Вот! Речь настоящего воина! Люблю тебя за это!
Могучий дружеский хлопок по плечу чуть не припечатал девушку к земле, но она нашла в себе силы непринужденно улыбнуться.
— А что, мой юный друг, не сразиться ли нам с тобой в одну занимательную кхитайскую игру? Глядишь, и ночь пролетит незаметно.
— С радостью, смелый ирл, если это доставит тебе удовольствие.
— Доставит, доставит… Вот слушай-ка. Я наполняю эти два наперстка крепким аквилонским вином. И выпиваю. Вот, смотри… Теперь я должен либо рассказать какую-нибудь историю, либо правдиво ответить на любой твой вопрос. Затем наступает твоя очередь выпить наперсток и поведать свою байку. И так далее. Кто первый не сможет после наперсточка связать два слова, тот и проиграл. Готов биться об заклад, что я тебя перепью!
Соня скорчила серьезную мину, чтоб не рассмеяться, и согласно закивала рыжими кудрями. Она-то знала, что у нее в одном кармашке лежит жабий камень, который уже не раз выручал ее на шадизарских попойках, высокопарно именуемых пирами.
Много находилось желающих развязать красавице язык за щедрой выпивкой, но ни разу это не удалось. Вот уж не думала она, что и в дремучем лесу этот камешек ей понадобится! Надо только незаметно сунуть его под язык.
Круглая оранжевая луна плыла за острыми верхушками елей. Дикий лесной кот, пробираясь на охоту, долго следил немигающими глазам за людьми, коротающими ночь у костра. Запах дыма неприятно щекотал ноздри и вызывал острое желание пуститься наутек, но зверь, вздыбив шерсть, все прислушивался к незнакомым звукам человеческой речи. Огромный великан, развалившись на своем плаще, заплетающимся языком вещал:
— И тут возвращается одноглазый муж моей подружки! Что тут сделаешь? Под кровать с моим животом не залезть, в сундук — тоже… Да и негоже благородному ирлу в сундуках хорониться! Задернула моя пышечка балдахин над кроватью, а сама подбежала к супругу, обняла его, и радостно трепеща говорит: «Мой дорогой, мне приснился чудесный сои, что ты стал видеть и вторым глазом. Давай-ка проверим!» С этими словами она, конечно, закрывает ладошкой его единственный глаз, и муж становится слепым, словно крот! А уж я не оплошал: проскользнул мимо него неслышно, словно тень! Вот ведь до чего ловка женщина, когда ей надо избежать опасности!.. Ха! Ну, мой любезный друг, теперь твоя очередь!
Соня легко опрокидывает наперсточек, и, как ни в чем не бывало подхватывает беседу:
— По поводу женщин ты, конечно, прав. Вот тому еще одно доказательство. Скончался один мой друг, человек очень жадный. И так он боялся гнева богов, что написал в завещании, чтоб жена продала его коня, а деньги раздала нищим у храма. Ну, супруга, конечно, в ужасе — кредиторы нагрянули, дети плачут… Пошла она в храм Митры, совершила, как полагается, жертвоприношение, попросила у бога совета. Так вот снится ей сон, будто водит она по базару коня и кошку. К чему бы это?..
— Да уж, к чему? — еле ворочает языком Агилульф.
— Вот она и ломала себе голову несколько дней, пока не сообразила. Вызывает к себе слугу и говорит. Так мол и так, ступай на базар, продай коня за один дублон. Но конь, говори, продается только вместе с кошкой, которая стоит девяносто девять золотых. Слуга так и сделал. И довольная хозяйка раздала попрошайкам один золотой, полученный за коня, а на оставшиеся девяносто девять зажила себе припеваючи.
Ирл начал клевать носом. Соня толкнула его в бок:
— Эй, приятель, я рад тебя выслушать.
Агилульф посмотрел на нее осоловевшими глазами. Тогда Соня предложила:
— Что ж, если истории у тебя иссякли… При твоей любви к спору наверняка бывали у тебя проигрыши. Так расскажи мне о самом большом. Только честно!
Великан вмиг протрезвел. Он сидел, моргая испуганными глазами, открывая и закрывая рот.
— Ну что же ты?
— Что ты об этом знаешь?
Могучий рык прокатился до ущелья. Соня пожалела, что задала этот вопрос. И что это его так разобрало? Она сказала мягко:
— Я не знаю, любезный ирл, чем я мог тебя обидеть? Клянусь, что ничего раньше я не слышал, ничего не знаю. Но, признаться, ты раздразнил мое любопытство, а поскольку условия игры предложены самим тобой, то…
Соня развела руками. Агилульф схватился за голову:
— О, горе мне, несчастному!
Девушка опешила:
— Прости, друг мой, если я по неведению разбередил твою старую рану, в то время, как ты так любезно пытался врачевать мою! Если тебе неприятен сей разговор, давай забудем о нем… Будем считать, что спора не было…
