Юрий Никитин - Мрак

— Спасибо, — крикнул Мрак. — Уходи быстрее!.. Это не твой бой...

— Сочтемся, — ответил Любоцвет, голос его дрожал, хотя мальчишка бодрился изо всех сил. — Нельзя ли как-то... миром?

— Уходи! — крикнул Мрак. Он обрушил лавку еще на троих, но четвертый подкрался сзади, и Любоцвет ударил его кулаком. Меч он не вынимал, но по тому, как хряснули кости, Мрак понял, что за оружие дворцовому стражу уже не браться.

— Не могу...

— Уходи, — повторил Мрак. Он швырнул лавку, свалив целую толпу, подхватил из-под стола свою боевую палицу. — Ты погибнуть не должен.

Двое бросились на Любоцвета. Он ухватил их за головы, стукнул лбами. Звякнуло, шлемы сплющило, то ли от удара, то ли под крепкими пальцами. Кто-то метнул в него дротик, но острие лишь скользнуло по доспеху и унеслось прочь.

Бой закипел тяжелый и кровавый. Пятеро стали спина к спине, их оружие сеяло смерть, и все попытки смять их разбивались как морские волны о гранитные утесы.

Глава 46

Додон изошел криком. Вбежал, запыхавшись, Руцкарь Боевой Сокол. Додон завопил так, что трясся и разбрызгивал пену:

— Я ж велел враз!.. Почему твои люди как сонные мухи? Немедля... Сейчас же сотри всех в тлен!

Руцкарь побелел, глаза налились кровью:

— Царь-батюшка! Я всегда верой и правдой Отечеству, что значит — тебе... У меня не сонные мухи! Я с ними Конев оборонял! Но кто ж знал, что к тебе приедут не люди, а звери из преисподней?

Додон круто развернулся на троне:

— Рогдай!

Старый воевода нехотя выступил вперед, поклонился:

— Здесь я, светлый царь.

— А ты чего хоронишься в тени? Где твоя отборная дружина?

Рогдай опустил голову:

— Светлый царь... Они же твои гости.

— Гости! Убей их всех! Немедля!

Рогдай поднял голову, смотрел исподлобья:

— Нас проклянут.

— Не твое дело, — огрызнулся Додон. — Брань на вороте не виснет. На мне будет проклятие, не на тебе и твоем семени. Выполняй!

Рогдай вздохнул так тяжело, что дрогнул воздух по всей палате, потащился к выходу, будто к ногами были прикованы пудовые гири. Додон проводил его ненавидящим взором.

Возле дверей у входа в Золотую палату толпились воины. Оттуда волнами выкатывалась кровь, теплая и пузырящаяся. Рогдай раздвинул стражей, сапоги по щиколотку тонули в крови.

В зале Мрак, Гонта и Ховрах вышвыривали трупы в окна. Сердце Рогдая сжалось. Герои освобождали место для новой схватки. Он перешагнул порог, острие меча Любоцвета уперлось в грудь. Холодные голубые глаза смотрели пристально. Левая бровь была рассечена, но кровь узкой струйкой стекала, минуя глаз, и богатырь не обращал на нее внимания.

— С чем пришел?

Рогдай печально покачал головой:

— Земля еще не знала такого богатыря, как ты... Зачем пришел на верную смерть, юноша?

— Зачем пришел ты? — потребовал Любоцвет снова.

— Я?.. Я — поданный своего царя. И повинуюсь его воле. Нравится мне или нет, но я принес клятву верности, и моя честь не дозволяет ее нарушать.

Он попытался продвинуться дальше, но рука Любоцвета была недвижима как стены дворца. Лезвие вошло в щель между бронзовыми пластинами, пробило кожаный доспех. Воевода остановился, чувствуя боль, а теплая струя побежала по животу, остановилась, пережатая тугим поясом.

Гонта оглянулся, крикнул зло:

— Убей!

Любоцвет потребовал:

— Уходи.

— Я хочу молвить слово Мраку.

— Говори отсюда.

Он поманил другой рукой Мрака. Тот выбросил в окно сразу двоих, подошел, весь красный, мокрый, со слипшимися волосами. В руках у него не было оружия, но пол был усеян мечами, топорами, палицами, дротиками.

— Что ты хочешь, воевода? — спросил Мрак.

На диво у него голос теперь был попрежнему могучий, мощный. И держался он ровно, плечи распрямил, в глазах была веселая ярость.

— Зачем ты явился? — спросил Рогдай тоскливо.

— Не знаю, — ответил Мрак честно.

— Ты же знал!

Мрак обвел рукой палату, где Ховрах и Гонта, пыхтя, вышвыривали в окна сраженных, не разбирая мертвых или только раненых:

— Они тоже знали.

— Эх, эта воинская честь...

— Я не воин, — поправил Мрак. — Просто мужская честь. Или просто — честь. А то и не в чести дело, а чем-то еще. Но я не волхв, чтобы копать до корня. Да и не успею стать им. Если что хотел, говори.

Рогдай прямо взглянул ему в глаза:

— Додон прислал меня, дабы я велел сложить оружие. Ежели не сложишь, то я должен убить тебя и твоих людей. Так что видимся в последний раз, Мрак.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Затем обнялись, застыли ненадолго в крепком мужском объятии. Любоцвет наблюдал, не опуская меч, как разом они отодвинулись друг от друга. Рогдай повернулся и пошел обратно.

— Хороший воин, — сказал Любоцвет с сочувствием. — Мне бы не хотелось поднимать на него меч.

— Мне тоже, — признался Мрак.

— Оставим его Гонте? Да и Гакону все равно кого крушить...

Мрак ответить не успел, от двери с воинственным воплем бросились новые с оружием в руках. Это были свежие бойцы, вооружены иначе, от них пахло зноем и дорожной пылью, словно только что прискакали к детинцу.

Гонта с натугой швырнул тело издалека, промахнулся, с проклятием подхватил меч и поспешил к друзьям. Воинский клич новоприбывших угас, едва ноги заскользили по лужам крови, и едва увидели забрызганные стены, услышали запах смерти, который нельзя не услышать, если в помещении погибает много людей. А когда увидели мокрых от чужой крови пятерых бойцов, больше похожих на выходцев из преисподней, по жилам каждого прошел холодок близкой смерти.

Этот бой был коротким. Ховраха ранили в плечо, разбили щит Гакону, но все подкрепление легло под ударами пяти. Гонта и Ховрах торопливо добавили трупов к стенам, нагромоздили горы, чтобы не дать зайти со спины. В большой палате раздавался зычный голос Рогдая. Воевода выстраивал своих людей, отдавал последние приказы.

Мрак отбросил палицу, поспешно перевалил через подоконник двух убитых. Рядом швырял в соседнее окно трупы Любоцвет. Поймал взгляд Мрака, застенчиво улыбнулся:

— Пригодились такие широкие окна!.. А у нас — узкие, не окна, а бойницы.

Откуда ты, подивился Мрак. теперь уже узнать не успеем. А вслух сказал сожалеюще:

— Тебе не стоило в это ввязываться. Молод... Да и не твоя это битва.

Улыбка Любоцвета была странной и печальной:

— Моя, — возразил он погасшим голосом. — Я ведь бьюсь за Додона, а не против...

— Как это? — насторожился Мрак.

Любоцвет заколебался, щеки окрасились румянцем. Похоже, готовился в чем-то признаться, но от двери послышался воинственный крик. В палату ворвались новые воины. Гонта и Ховрах загородили дорогу, и Любоцвет, не успев ответить, с мечом в руке бросился на помощь.