Трон сломленных богов - Эмбер Николь
Я недоверчиво посмотрела на Самкиэля, но олень повиновался и приблизился ко мне с высоко поднятой головой. Судя по его раскидистым рогам, он был очень древним, и все же он меня боялся. Самкиэль подошел к нему с другой стороны, протягивая открытую ладонь с ягодами. Олень принял угощение, а Самкиэль погладил его блестящую шерсть.
– Теперь ты, – сказал он, кивнув мне.
Я не знала, почему я вдруг так занервничала, но мне ужасно хотелось понравиться этому чертовому животному. Я медленно протянула руку. Олень наблюдал за мной, продолжая есть из ладони Самкиэля. Мои пальцы коснулись его шерсти, и я улыбнулась:
– Он такой мягкий. Его мех на ощупь похож на перья.
Самкиэль смотрел на меня с улыбкой.
– Это очень древние существа. На Рашириме они олицетворяли силу и могущество. Олень Лорвега был символом моей матери.
Моя рука замерла, и олень удивленно поднял голову.
– Правда?
Самкиэль кивнул, и его улыбка померкла.
– Да, и это последний из их вида.
Что-то сжалось у меня в груди.
– Где ты его взял?
Он пожал плечами, вытирая руки о свои шорты.
– Я сохранил на Рашириме все, что мог, но и многое уничтожил. Это одно из моих многочисленных сожалений.
Самкиэль улыбнулся – на этот раз не мне, а стоявшему между нами оленю. Он поднял руку и аккуратно погладил его грациозную шею. Олень фыркнул от удовольствия. Заметив печальный, затуманенный болью взгляд Самкиэля, я заговорила:
– О, так ты меня привел на урок? А я думала, мы будем купаться в озере голышом.
Я попыталась поднять ему настроение, пошутить – сделать что угодно, чтобы облегчить боль в его глазах. Одного его взгляда было достаточно, чтобы мое израненное сердце сжалось.
Он кивнул в сторону моей руки, не клюнув на наживку.
– Давай покорми его.
Я протянула руку, и олень осторожно меня обнюхал.
– А что, если я ему не понравлюсь?
Самкиэль продолжал гладить зверя по мягкому боку.
– Ты не можешь не понравиться.
Я мягко улыбнулась и хихикнула, когда щетинистая морда оленя уткнулась в мою ладонь.
– Щекотно.
Самкиэль молча за мной наблюдал. Олень съел угощение, а затем опустил морду к земле в поисках упавших ягод, пока я продолжала его гладить. Воцарилась тишина, но она не доставляла нам дискомфорта. Присутствие Самкиэля дарило мне покой. Я могла проводить рядом с ним целые часы и никогда не чувствовала необходимости нарушать тишину. Я не могла признаться в этом даже самой себе, не говоря уже о Самкиэле. И все же это была одна из многих причин, по которой я ушла.
– Знаешь, когда мы с Габби были младше, она любила сказки о принцессах, которые умели разговаривать с животными.
Самкиэль взглянул на меня через оленью спину.
– Думаешь, я принцесса?
– Абсолютно в этом уверена. Ты такой же избалованный.
Улыбка тронула его губы.
– Не хочу разрушать твои иллюзии, но я с ним не разговариваю. Полагаю, мы умеем понимать друг друга без слов.
Я медленно кивнула, хотя уголки моих губ слегка дернулись.
– Конечно, принцесса.
Наши взгляды встретились, и у меня была всего секунда, чтобы пожалеть о своем решении, – он щелкнул пальцами, и вода из озера фонтаном хлынула на меня.
Я ахнула, и олень недовольно заворчал.
– Ты! – фыркнула я, с моих рук и лица капала вода. – Ты бы не посмел!
Он пожал плечами, продолжая невозмутимо гладить оленя.
– Посмел.
Мой недовольный вопль вспугнул оленя, но я твердо намеревалась отомстить.
Мы шли по грунтовой тропе, ведущей к дворцу, – с нас обоих капала вода, а к одежде прилипли мох и тина. Потребовалось немало усилий, но в конце концов я столкнула его в озеро. Я подозревала, что он мне поддался, но все же объявила это своей победой. Удивительно, но утопить бога было довольно сложно. Время от времени он смотрел на меня с улыбкой, и я поймала себя на том, что улыбаюсь ему в ответ, – мы, как два дурака, хихикали над глупостями, которые вытворяли на озере. На этот раз мысли не взяли надо мной верх.
Солнце мерцало на высоких шпилях замка. Раньше я и не осознавала, насколько велико это место.
Схватившись за край своей майки, я выжала ее, намочив каменную поверхность моста.
– Думаешь, я могу подхватить простуду, раз уж теперь у меня нет сил?
Он покачал головой, мягко улыбаясь.
– Сомневаюсь. Боюсь, даже болезни тебя боятся.
– Придурок. – Я взмахнула рукой в притворном ударе, но он легко увернулся. – Ты что, тоже меня боишься?
Он улыбнулся еще шире и сделал шаг ко мне. Не знаю, почему я задала этот вопрос или почему мне так хотелось услышать ответ, но часть меня, спрятанная под семью замками, умирала от любопытства.
– Нет. – Его глаза скользнули по моему лицу. – Тебе придется сделать что-то по-настоящему страшное, чтобы меня напугать, а я видел многое.
Часть моей личности, состоящая из чешуи, когтей и клыков, млела от его слов.
Самкиэль протянул руку и вынул из моей головы небольшую веточку. На мгновение его пальцы задержались на моих волосах, и я не отстранилась.
– Не хочешь что-нибудь съесть? – спросил он с надеждой.
– Может быть, но позволь мне самой приготовить еду, потому что, честно говоря, ты отвратительный повар. Наверное, поэтому я и не хотела есть.
Он рассмеялся, и земля задрожала. В следующее мгновение Самкиэль уже стоял передо мной, закрывая обзор своей мощной спиной.
– Ты нужен Совету.
Логан.
Я выглянула из-за Самкиэля. Взгляд Логана метался между нами. Он заметил наше замешательство, прежде чем яркая улыбка озарила его лицо.
– Что ж, хорошо, – сказал Самкиэль, поворачиваясь ко мне. – Я провожу Дианну до дома и буду на месте.
Тяжелая реальность моментально размыла яркие краски этого прекрасного дня. Я снова это сделала. Притворилась, что все в порядке, что мы… Я сглотнула. Мы не веселились. Это не каникулы или отпуск. Я все еще была монстром, который убил свою же сестру, совершал страшные поступки во имя мести, а за спиной Самкиэля стоял Совет, который хотел моей головы.
Мое лицо побледнело, когда я сделала шаг назад. Он увидел перемену в моем настроении, и выражение его лица стало непроницаемым, словно он почувствовал, как я снова закрываюсь от него и от мира.
– Думаю, я смогу пройти несколько метров и без твоей помощи, – сказала я.
Самкиэль нахмурился:
– Дианна.
Я подняла руку.
– Серьезно, я в порядке. Не думаю, что меня похитят, ограбят или убьют, – или о чем еще ты беспокоишься.
Он
