Предвестник - Василий Горъ
— А теперь объясни, с какого перепугу ты проснулся в холодном поту! — лязгнул сталью голос Рыжовой.
Я попросил дать мне несколько минут, чтобы оклематься, еще кусочек Вечности провалялся в воде в полной тишине, а потом нашел в себе силы заговорить:
— Вчера вечером «Система», наконец… закончила… анализ информации, собранной с остальных симбионтов… и приступила к выполнению… трех последних пунктов обязательной программы. Сначала протестировала меня, заставив пережить… от первого лица несколько десятков «грехов», наиболее часто… встречающихся у землян. Затем… на остатках аккумулированной энергии отдала команду на устранение… шестидесяти восьми с лишним… тысяч человек. А после того, как получила подтверждение… о начале синтеза какой-то хрени, которая выкосит… только этих уродов, объяснилась со мной… и самоуничтожилась.
— Раз ты жив и здоров, значит, прошел тесты на отлично, верно? — невесть как «вскрыв» обрывки моих воспоминаний о череде убийств, изнасилований, наркотических приходов и т. д., спросила Танька.
Я криво усмехнулся:
— Если я правильно истолковал объяснения, то во мне… нет лишней агрессии, тяги к насилию, алчности, похоти… жажды власти и чего-то там еще, а обретение Дара… никак не сказалось на принципах, вроде как, заслуживающих уважения… этих, сильно цивилизованных, которые из центра Галактики.
В эмоциях Татьяны появились радость, удовлетворение, гордость за меня-любимого и толика любопытства:
— В общем, похвалила. А кого решила завалить, хотя бы намекнула?
— Лиц, тормозящих развитие цивилизации… стремлением к абсолютной власти и жаждой стяжательства; тех, чьи действия негативно сказываются на здоровье, благосостоянии и возможностях к саморазвитию миллионов обычных людей; личностей, использующих психотехники для превращения тупых обывателей в свои марионетки; разного рода маньяков и так далее.
— Охренеть!!! — хором выдохнули девчонки, а Росянка добавила: — Вот это, в натуре, подарок!
— Угу! — подтвердил я, вовремя задавив желание утвердительно кивнуть. — Только дохнуть они начнут буквально дней через восемь-десять. И вымрут от силы за неделю. А ведь в этом списке не только террористы и серийные насильники, но и высокопоставленные политики! Представляете, какой начнется бардак?
— Не такой уж и серьезный… — достаточно спокойно ответила Татьяна. — Да, начнется передел власти на всех уровнях, да, иногда подковерные войны будут выплескиваться на улицы, но все эти разборки продлятся не так уж и долго.
— Как бы там ни было, нам стоит подсуетиться… — почувствовав, что мое состояние более-менее нормализовалось, твердо сказал я. Потом заставил себя открыть глаза и уставился на Рыжову: — К примеру, организовать больничный твоей матушке и забрать ее сюда эдак на месяц. Придумать, как придержать здесь сестричек Тимура. Определиться с причиной переноса места подготовки к его третьему бою с Очарования на Фролиху и вызвать к нам все спортивное крыло команды. Решить, надо ли напрягаться из-за Гориных. Прикинуть, кто еще из наших близких и знакомых недостаточно защищен от неприятных сюрпризов. Затариться продуктами и всем необходимым с хорошим запасом, но так, чтобы процесс закупок и перемещения грузов никого не удивил.
— В общем, отнестись к этому ма-а-аленькому бардаку, как к тренировке перед Большим? — хохотнула Ростовцева.
— Можно сказать и так.
— Все, что ты перечислил, решаемо, а все остальное додумаем сегодня-завтра… — предельно серьезно заявила Таня. — Так что не вижу причин для плохого настроения. Хотя нет, вижу: самоуничтожение «Системы» лишило нас возможности проводить целенаправленные инициации, соответственно, к началу Большого Бардака наш Клан подойдет в раз слабее, чем мог бы.
— Не в разы… — усмехнулся я, отметил отсутствие в общем эмофоне какой-либо реакции на слово «Клан», и вдруг поймал себя на мысли, что мне будет не хватать незримого присутствия симбионта: — «Система» оставила в подарок возможность раз в два месяца проводить инициацию по третьему варианту.
— По итогам тестирования, верно? — опять считав мои мысли, довольно мурлыкнула Голикова.
— Угу. Только предупредила, что это дело может выйти боком из-за того, что мероприятие придется проводить вслепую.
О том, что она посоветовала начинать с импритинга, как выразилась бы Полунина, упоминать не стал. Как и о серьезном усилении этой способности, обещанном симбионтом. Тем не менее, блоггерша как-то почувствовала, что у меня имеется возможность минимизировать риски, но промолчала. Вероятнее всего, решив, что наличие подобной неопределенности чем-то полезно. А Анька, которую окончательно отпустило, продолжила веселиться:
— Одна инициация в два месяца — это шесть штук в год или целый взвод «суперов» к моменту начала Большой Задницы! Ох, мы и оторвемся…
Последнее предложение и дружный смех этой троицы я слышал словно через ватные тампоны. Но потом изображение в глазах мигнуло, по телу прокатилась волна лютого холода, за ней меня обожгло безумным жаром, и все неприятные ощущения как ветром сдуло!
— Что это было⁈ — испуганно воскликнула Лера, в момент прохождения первой волны отшатнувшаяся от меня, как от прокаженного. — Меня только что уда-… нет, не ударило, а переполнило чужой грустью и сожалением!
Я чувствовал намного больше — грусть, сожаление, глухую тоску и даже чувство вины. Но все это рвало душу буквально секунду-полторы. А потом во мне словно лопнула перетянутая струна, и пустота, возникшая на месте последнего «Прости», начала заполняться жгучей горечью.
— Прощание… — мрачно вздохнула Голикова, опять почувствовавшая слишком многое, и вздохнула снова: — Чума пытался ее остановить, но не смог. А жаль…
Следующие полчаса мы провели в тишине. Я смотрел на звезды, просвечивавшие сквозь стеклянные грани пирамиды, мысленно клял уродов, не оставивших симбионту ни единой возможности продолжить существование после завершения миссии, и потихоньку свыкался с пустотой в душе. А девчонки, прижавшись ко мне, щедро делились теплом своих сердец и медленно, но уверенно вытаскивали мое настроение из пропасти, в которую оно ухнуло. Потом я вспомнил о планах на день, понял, что рискую испортить отдых целой куче людей, последний раз посмотрел на ночное небо и заставил себя смириться с очередной потерей:
— Ладно, жизнь продолжается: через пару часов — утренняя тренировка, после завтрака — горные лыжи, после обеда — катание по льду Байкала на снегоходах, а вечером — шашлыки и традиционная сауна.
— О, он снова с нами! — обрадованно выдохнула Рыжова, взъерошила мне волосы и посерьезнела: — Я сваливаю к Полуниной. Заканчивать очередной следственный эксперимент.
Я притянул ее к себе, поцеловал в мягкие губы и благодарно улыбнулся:
— Спасибо! Здорово, что вы у меня есть…
— Будешь должен! — хихикнула она, выскользнула из объятий, выбралась на бортик, на ходу расстегнула мокрый лифчик, свела плечи, поймала соскользнувшую вниз кружевную тряпку за правую чашечку, бросила мне в лицо и унеслась в сторону женской раздевалки.
— Промахнулась… — «расстроено» заявила Ростовцева и нахлобучила «тюбетейку» мне на голову: — Ну вот, теперь совсем другое дело!
— Я уже
