Прозрение. Том 2 - Кристиан Бэд
Херриг. Готто. Северная Империя
Военный министр, контр-адмирал Норвей Херриг, был человеком нервным, норовистым, уставшим от политики и двуногих, но идиотом он не был. Протокол встречи с опасным южанином соблюли по максимуму: психозавесы, защитные экраны, сканер-контроль.
Впрочем, никто из присутствующих не смог бы сказать, а был ли в малом совещательном зале сам военный министр? Ведь от прочих сидельцев его отделяла почти непрозрачная ширма.
За ней определённо кто-то сидел. Но кто?
Северяне тоже видели «заширмленного» министра впервые, раньше он обходился традиционными мерами безопасности.
В миниатюрном зале, стилизованном под общий зал боевого КК, и без того было шумновато и нервозно.
Приглашённые на военный совет перешёптывались, оглядывались на южного лендслера. Юг он представлял в гордом одиночестве.
Вернее, южан было двое, но заместитель лендслера был не в счёт.
Худощавый, бесцветный, излишне молодой, он и сидел мышью, не подавая голоса, только стрелял бусинками глаз. Видно было, что парень нервничает и жмётся, а потому особенного внимания не стоит.
Другое дело сам Колин Макловски. Огромный, мощный, с бритой под ноль головой и чёрными как сама бездна глазами. Рассказывали, что в гневе он способен разорвать человека пополам голыми руками.
Конечно, кольца во лбу лендслер больше не носил. Он никогда не использовал два раза одну и ту же шутку. Тем более что прошлая — удалась.
Кольцо он принял в подарок ещё в мирное время, наводя торговые связи в «чёрном» секторе Юга Содружества.
В мирах торгового союза Загшге — кольцо во лбу считалось маркером особого положения его носителя. И кольцо это из протравленного титана поднёс Колину Макловски сам король торгового союза, Херссон Пакер Младший.
Колин Макловски колечко принял и даже позволил прямо на трибуне просверлить себе лоб. Он и не такие шутки устраивал.
Потом выяснилось, что, прибыв на Аннхелл, лендслер тут же заказал точно такое же кольцо, но с контейнером для инфокристаллов, где и носил потом самые важные документы, пользуясь старинным правилом — наиболее важное прятать на самом видном месте.
С этими же документами на лбу его сослали бойцом на «Аист», с ними же он вернулся на Юг, наделав такого шуму, что детали хранения информации пришлось демонстративно раскрыть.
Колечко перестало быть тайной и сгинуло. И вот теперь северянам для пущей экзотики очень не хватало кольца во лбу строптивого южанина. Или хотя бы шрама от него.
Северных вояк приходилось два десятка на одного южного лендслера. Но нервничали они — не он.
Южный сидел, развалясь ровно настолько, насколько позволял этикет. Дышал ровно, лицо имел спокойное и даже любопытствующее.
— Аристократ хренов, — шепнул адмиралу Севера и Юга Регулу Гистрофу генерал Северной армии Уовро Ир-Санчос, сухой и равнодушный, как богомол. — Но БМУ!
БМУ на жаргоне северных военных — это своеобразное признание характера даже за врагом. Потому что расшифровывалась аббревиатурка, как «боевая машина убийства» — псих без тормозов, не жалеющий ни своего тела, ни своей же репутации.
Ир-Санчос не преувеличивал. Он бывал на Юге и наблюдал своего южного собрата в действии.
Но вряд ли и он понимал, какую тяжесть держит сейчас на плечах южный лендслер.
Здесь, на Севере, он был чужаком, реальность не принимала его, вспучивалась, ложилась непомерным грузом на сердце.
Психическая реальность местности обычно сильно зависит от тех, кто играет там в свои игры. И не важно, каковы они: умные или глупые, весёлые или страшные — пласт реальности проминается под своих.
Чужаку легче всего пустить чужой накат сквозь, но тогда он уйдёт, не свершив своих дел. Не выполнив задач.
И Колин Макловски был расслаблен не от распирающего его чувства собственного величия, а от непомерной тяжести того, что ему предстояло сделать.
Докладчики сменяли друг друга. Последний был особо зануден: в зале загудели, обсуждая потихонечку свои дела.
Контр-адмирал Херриг заскучал за своей сеткой, отодвинул завесу, кашлянул, пресекая посторонние разговоры.
Лейб-интендант верноподданнически вызверился на него и продолжил зачитывать итоги заседания основной палаты власти.
По всему выходило, что экономика сырьевых планет нуждается в более действенных и ресурсоёмких военных схемах. А тактику принуждения экзотианцев к миру он рекомендует предпочтительно силовую, поскольку снабжение разорённых войной областей пошло бы на пользу и аграрному сектору Империи.
Лендслер Юга Колин Макловски слушал этот милитаристский бред с королевским спокойствием.
Напротив него такой же снисходительно-равнодушной глыбой высился сам Херриг.
Было заметно, что оба «партнёра» ждут неофициальной части и не желают размениваться на выражения временно закаменевших лиц. Ведь никто не знает, напряжены в своей неподвижности камни или расслаблены?
Когда объявили перерыв, даже самые замшелые уже начали одуревать от лейб-интендантского блеяния.
Юркий порученец вырос из-под локтя Колина Макловски. Звук его голоса заглушил разноголосый гул голосов вояк, высвобождавшихся из интерактивных кресел.
— Меня просят к министру, — тихо сказал своему новому заместителю Колин, когда порученец закрыл рот.
— Я найду, чем заняться, — понимающе улыбнулся бесцветный «юноша».
Колин вышел вслед за порученцем. А к «юноше» тут же двинулся известный наушник и доносчик Юркзис Кголайн. Сет-ириатор, а проще, координатор по тактике и стратегии развития южных земель.
До того только Колин отпугивал этого любопытного мерзавца. Впрочем, южный лендслер, похоже, не особо беспокоился о том, что его зам сболтнёт лишнего.
В кабинете министра Колина ждал сам Херриг — мощный, почти квадратный, холодный и невозмутимый — бревно бревном.
Колин сел не напротив, как от него ожидали, а рядом с Херригом. Благо стульев вокруг круглого министерского стола плавало в избытке.
Он заставил министра повернуть голову, чем вызвал на его лице волну недовольно движущихся морщинок.
Херриг, нечувствительный, как он полагал, к проявлению посторонней воли, опасался, что техническая защита менее вариативна, чем хитрый человеческий разум, и психопаты-южане подберут-таки к нему ключик.
— Ну? — прервал тишину министр. — Чего молчишь?
— Я сменил зама, как тебе и хотелось, — бросил Колин в скулу Херригу.
— Как будто это было моей единственной претензией, — нахмурился тот.
— Ну, мои-то посерьёзнее, — едва заметно усмехнулся лендслер.
— Это ты про алайское напутствие?
— А что, твои аналитики сумели перевести?
Херриг развернулся всей немалой тушей и уставился на южного лендслера.
Тот чуть откинулся в кресле, мол, смотри, коли не шутишь.
— Ну а на это ты что скажешь? — рявкнул Херриг, хлопая ладонью по интерактивной столешнице.
Унылое лицо Локьё закрутилось, голоформируясь, и, уставясь глазами в пустоту, стало перечислять стандартные при процедуре предъявления ноты дипломатические претензии: «Содружество обвиняет Империю в нарушении границ сопредельных свободных земель…»
— Полагаю, это ответ на провокацию в районе Джанги, — пожал плечами Колин.
— Откуда ты знаешь про провокацию⁈ — На столешницу с хрустом опустился кулак и голограмма зависла.
— А что? — деланно удивился лендслер. — Прямо-таки все мои сообщения просматриваются и прослушиваются?
Щёки Херрига начали напитываться сочной багровой
