Олег Верещагин: - Путь домой. Книга вторая
Дж. Р.Киплинг
Я делил с вами хлеб и соль.Вашу воду и водку пил.Ваша гибель была моя боль.Вашей жизнью — свою купил.
Я делил с вами всё подряд:Ваши бури, бои, пиры…Там, где рай и ад, я вам был, как брат —За морями эти миры…
Я писал сказку ваших дней,Горечь правды вкусив сперва.Я писал о ней — но она страшнейИ важней, чем мои слова.
* * *«Идти за барабанами» в прямом смысле слова было бы не подвигом, а глупостью. Мы сплавлялись ещё сутки. Первые шесть часов звук становился всё сильней, потом — начал удаляться, и под утро, когда рокот уже был слышен не очень хорошо, я приказал остановиться, причалить к берегу и, спрятав плот в прибрежных зарослях, высадиться и залечь в засаде неподалёку от берега.
Честно? Я не очень верил в сверхъестественное происхождение этого навязчивого звука. Нет, в этом мире имелась разная «нечисть», несомненно. Но барабанный бой у меня с этим не «монтировался», хоть убейте…
…Около трёх часов дня пошёл дождь. Это оказался настоящий тропический ливень — тёплый, пахнущий чем-то сладким и пряным, упругий и сильный, словно струи из поливочного шланга. Лес вокруг наполнился грохотом водяных струй. За прошедшие пять месяцев мы ни разу не попадали под дождь, и нынешнее светопреставление наводило на грустные мысли о сезонен дождей, разливах рек и прочем.
Струи ливня вбивали нас в раскисшую землю, делая её частью. Рокот барабанов стал не слышен совсем. Дождь стёр его…
…Пальцы Игоря коснулись моего бедра. Я чуть повернулся. Игорь указал глазами в сторону берега, и я усмехнулся.
Негры пробирались через кусты. Рысцой, неспешно, но уверенно, не меньше сорока. Они явно преследовали плот, собираясь напасть на ночёвке. Я рассматривал их и думал, что уже успел от них отвыкнуть — последний раз видел прошлым летом, во время схватки у дирижабля.
Я показал два пальца и сжал кулак. Мой жест, означавший двоих пленных, пробежал по цепочке.
— Рось!..
…Я перелетел куст, в прыжке ударив ногами в грудь негра — упал на него сверху опять же ногами, раздавливая грудную клетку. Звигзагг — сказали клинки, ятаган переломился с высоким звуком, выбрызгивая искры, негр отлетел к дереву, и моя дага наискось перерезала ему горло. Крутнувшись, я поймал и отбросил дагой брошенную в спину толлу. Хозяин её, метнувшийся ко мне с занесённым топором, получил пинок в грудь и рухнул прямо на тесак Димки. Ещё один до меня не добежал — в левом ухе у него вырос метательный нож Игоря.
Но я не особенно огорчился — передо мной вновь маячила раскрашенная маска… Негр отбил мой палаш верхним краем щита, дагу — ятаганом. Я скользнул на нижний уровень и отрубил ему ноги ниже колен. Он смешно заковылял по грязи на обрубках, поливая её кровью, потом дико завыл и рухнул на живот. Ударом ноги сверху вниз я сломал ему шею.
— Всё, не оглядывайся, Олег, — со смехом сказал Ясо, вытирая палаш о широченный лист, — остались только пленные.
— Раненые есть? — уточнил я.
— Плечо, — весело признался Колька. — Кость цела, ничего…
Кость у него и правда была цела, но левое плечо сильно разрублено ятаганом.
— Но зато я его в плен взял, — похвастался Колька, кивнув на связанного негра.
— Аж пятерых взяли! — восхитился Раде.
— Ну оно и к лучшему, — я ткнул в одного из негров. — Вот этого поставьте на ноги… — подождав, пока мой приказ выполнят, я подошёл к остальным четверым и начал их рубить. Неспешно, на кусочки, стараясь подольше сохранить им жизнь и усмехаясь в ответ на визг и хрип. Кровь с шипением и свистом брызгала в разные стороны — каплями, струйками и фонтанами. Когда я прекратил работать палашом, все четверо — без руке и ног, изрубленные — были ещё живы, и я, достав один из своих метательных ножей, начал, насвистывая, потрошить их.
А третьим заходом перерезал горло. Впрочем, двое к этому времени уже кончились.
— Думаю, вопрос ему вполне ясен? — уточнил я, обращаясь к Йенсу, который держал негра, и одновременно подставляясь под льющие с деревьев потоки, чтобы смыть кровь.
Йенс, ударяя негра локтем в позвоночник, начал задавать вопросы — отрывисто, его знаний языка хватало только на то, чтобы объясниться, а другие (и я в том числе) вообще ни слова не знали. Тот отвечал высоким от ужаса, визгливым голосом, умоляюще косясь на немца.
— Он ничего не знает о барабанах, — Йенс, сдувая с губ воду, с улыбкой посмотрел на меня. — Они их слышат, потом приходит бокор и говорит, что делать. Они живут прямо тут, на плоскогорье.
— На плоскогорье? — отрывисто переспросил я. Йенс кивнул. — Спроси его, что сказал бокор на этот раз. Что он сказал о нас?
Йенс продолжил допрос. Похоже, негр боялся отвечать, но немца он боялся ещё больше. Йенс отпихнул его, с такой силой ударил по лицу, что негра швырнуло в грязь, где он скорчился, глядя на нас расширенными, бессмысленными глазами.
— Он говорит, что бокор сказал: на реке плот с белыми, их надо убить, как убили прошлый раз тех, кто приплыл на лодке со звериной головой.
— Значит, См… Игоря убили они, — сказал Олег, доставая топор. Я перехватил его запястье, ощутив злую силу сопротивления:
— Подожди. Если мы его убьём, кто поведёт нас?… Йенс, скажи этому выродку, что он будет жить, если проведёт нас на это плоскогорье.
* * *Когда голубое, яркое небо резануло по глазам, я невольно отшатнулся и вскрикнул — настолько это было неожиданно. Последние три часа мы поднимались в каком-то тумане, и до меня только теперь дошло, что мы поднялись выше слоя дождевых облаков, затянувших джунгли в каком-то полукилометре от земли.
— Небо… — сказал Раде, потягиваясь. Следом выходили из джунглей остальные, и я рассмеялся, глядя на них в свете только-только поднявшегося солнца. Они тоже ржали, как кони, глядя на меня и друг на друга. В самом деле, зрелище было то ещё. Отряд леших на прогулке. Причём мокрых и истощённых леших.
— Отдохнём, а? — предложил Ромка умоляюще. — Ну хоть часок…
— До места ещё далеко? — кивнул я Йенсу на негра. Тот задал пленному несколько вопросов и повернулся ко мне:
— Говорит, что вон там — спуск, и всё, их селения в долине.
— Угу, — кивнул я, и Олег, подойдя к негру, раскроил ему череп топором. — Теперь можно отдохнуть…
…— Мы запаршивели, как помоечные щенята, — буркнул Ясо. — Чёрт побери, что с моими волосами — не видел раньше, и при солнце не видеть бы!
Я не был склонен уделять столько внимания своей внешности, как Ясо или Раде, но не мог не согласиться с ними сейчас. Хотя бы на своём примере. Обычно волосы мне подрезала Танюшка, и сейчас мокрая, спутанная грива кое-как обкромсанная клинками товарищей, могла напугать кого угодно, особенно если учесть, что на две трети от корня волосы вернули себе свой природный тёмно-русый цвет, а ближе к концам сохранили тёмно-бронзовый выгоревший оттенок. На плечах, над бёдрами, на пояснице, у колен и вокруг щиколоток — короче, везде, где кожи плотно касалась одежда или ремни — кожа слезла до крови и осклизла от грибка. Почти то же самое было под мышками, в паху и между ягодиц, а межпальцевые промежутки на руках и ногах кровоточили. И так жилистый, я ещё больше похудел, рёбра и ключицы выступили наружу, а всё остальное тело обвивали жгуты жил и мускулов.
