Восток. Запад. Цивилизация - Екатерина Лесина
– Ну… он же Михалю нос сломал?
– И что?
– А ты его от проклятья спасла!
– Знала бы, в жизни… – Она выругалась совсем не так, как положено юной леди. Хотя леди, кажется, совсем не положено ругаться. – И вообще, может, его еще убьют.
Правда, сказано это было без особой на то надежды.
– Маме он нравится, – заметила Эва робко.
– Еще одна причина не соглашаться. Она же считала его непорядочным!
– Ну… она сказала, что ты его перевоспитаешь. Или он тебя. И вообще, мужчинам нужно давать шанс.
– Ага, и поэтому они с отцом вдруг решили отправиться на побережье?! Чтобы точно шанс был? Вот сразу после твоей свадьбы! Как будто я не знаю…
В окно ударился камушек.
Виктория выдохнула и отвернулась.
– Отец сказал, что, может, Сент-Ортон и не ангел, но он и сам когда-то творил многое. А Сент-Ортон теперь старший в роду. И герцогом вот-вот станет. Целители признают его отца недееспособным. А еще он сестру любит. И матушку.
Второй камушек заставил стекло зазвенеть.
– Да открой окно! – Эва не выдержала первой. – А то выбьет же! Раньше он был как-то поспокойнее, что ли.
Тори вздохнула и окно открыла.
– Это из-за проклятья. Я… ты ведь тоже к нему ходишь? К дракону?
Эва кивнула. Ходит. И не только она. Он ведь не против. Он сам сказал, что спать ему пока не хочется, что… можно и поговорить.
Рассказать.
Научить. Дар ведь, особенно сильный, опасен, если не учить им пользоваться. И Эва старается. И Тори тоже старается. И Эдди. Эдвин и то как-то умудрился договориться с драконом. И теперь задерживается куда дольше, чем того допросы требуют.
Профессор просит провести.
– Проклятья не только на тело действуют. Они разум и душу меняют. Чем сильнее проклятье, тем больше. Человек будто сонным становится. Безразличным. Или вот злится постоянно… А теперь Найджел пытается дожить. И я не уверена, что дело в любви. Ко мне. – Тори села на подоконник.
Покои им отвели на втором этаже. И маг, а заодно новоявленный – или почти уже состоявшийся – герцог Сент-Ортонский радостно карабкался по дикому винограду.
– Откуда там любовь, если он меня и не знает толком? Он просто как бы проснулся и вот… вбил себе в голову.
– Мисс Орвуд! – Найджел залез на подоконник. – Я счастлив вас видеть. И… просто шел мимо.
– Вот и шел бы себе дальше… – проворчала Тори.
Он был растрепан.
К камзолу прилипли травинки, в светлых волосах запуталась ромашка. На щеке же выделялось яркое красное пятно. Такое большое пятно, уходившее на шею.
– Что это?
– Это? А… пустяк, почти зажило. Он оказался неплохим магом, но я все равно сильнее.
Тори чуть нахмурилась.
Пригляделась и нахмурилась сильнее.
– У тебя ребро сломано!
– Всего лишь трещина.
– И…
Эва тихонько подошла к двери. Любовь или нет, сами разберутся. А она мешать не станет. Она… она вот к маменьке заглянет, потому что до бала всего ничего и нужно проверить платья.
Или ленты.
Или хоть что-нибудь.
– Да ты понимаешь, что он тебя… да я тебя сама убью! А потом папе пожалуюсь! – доносился из-за дверей голос Тори. А Эва… Эва надеялась, что та все-таки не сдастся.
Хотя бы месяц продержится.
Или два.
Нет, конечно, если вдруг что, то пусть. Но Эве хочется сперва сыграть собственную свадьбу. Просто хочется. Имеет она право?
Конечно.
– Он тебя воскресит, а я опять…
И Тори захочется.
Да.
Глава 52,
в которой раздаются титулы и открываются новые перспективы
Эдди мрачно смотрел на императора.
Тот так же мрачно смотрел на Эдди. И главное, не моргает, гад этакий. Но и Эдди умеет пялиться.
– Нет в тебе почтения, – со вздохом произнес дядюшка. – Ни капли.
– Ну извините. Могу поклониться.
– Разве в этом дело? – Дядюшка махнул рукой. – Налей, что ли, выпить, а то со всем этим никаких нервов не хватит.
– Вам целители запретили, – сказал Эдди сугубо из вредности.
Нет, сам по себе дядюшка очень даже неплох. Толковый. И не вредный. Для императора.
– Ты видишь тут целителей? – осведомились его императорское величество, засовывая руку куда-то под стол. Стол был внушительным и роскошным, как и подобает императорскому столу, за которыми судьба мира вершится. Ладно, не мира, а одной отдельно взятой империи. А вот крохотные рюмки оказались самыми простыми. – Что ты, что Диксоны – ни почтительности, ни понимания момента… политического. Один артефакты раздает, как свои, второй вон женился… Хотя жрец уверяет, что эта женитьба незаконна.
– На хрен жреца. – Эдди наполнил рюмки из фляги, которую предусмотрительно с собой захватил.
Дядюшку даже жаль.
И целители бдят, и супруга, которая на Эдди поглядывает с преогромным сомнением и даже с подозрением, но пока уличить его не удается.
– Вот и я так подумал. Даже не в этом дело, а… – Император принюхался. – Очередная настойка?
– А то.
– Сиу?
Эдди кивнул.
– Оставишь. Буду врать, что для сердца полезно. А то никакой жизни. Порой начинаешь думать, император я или кто… Так вот, дело не в них. Пойди я на попятный, и что? Орвуды обидятся. Клятва клятвой, но обида – штука такая… А некроманты – существа злопамятные. Да… Не мне, так внукам икнется.
Дядюшка опрокинул рюмку и зажмурился.
– Хороша!
А главное, и вправду для сердца полезна. Эдди точно не знал, чего там намешал мальчишка, но травить императора он не станет.
Не должен.
– Тем более ситуация сейчас… сложная. Сам понимаешь.
Еще бы.
С Сент-Ортоном удар случился. Мозговой. Большое несчастье и, как выразился дорогой дядюшка, невосполнимая утрата для империи. В частной беседе он, правда, уточнил, не выйдет ли так, что любезный Сент-Ортон возьмет и скоропостижно поправится.
Так что скончается он.
Вот как только Эдвин вытянет все, что знает, так и скончается. Тело. А душа… душа на Изнанке вечность торчать может. Тем более в хорошей компании.
Потом дядюшка столь же осторожно поинтересовался, нельзя ли туда же отправить еще десяток-другой душ. А когда Эдди отказался, вздохнул. Мол, общество с куда большим пониманием отнесется к небольшой эпидемии мозговых ударов, нежели к процессу над заговорщиками.
Процесс ведь устраивать нужно.
Судьи там. Прокурор. Обвинители. Свидетели. Доказательства. Возмущенная публика и все такое. В общем, сплошные расходы бюджету. Да и не все дерьмо, которое Эдвин накопал, можно людям показывать. Тогда Эдди отказался. Но судя по тому, что каждый день в газете печатали пару-тройку новых некрологов, мысль об эпидемии императору очень понравилась. А как уж ее устроить – дело третье.
Главное, что и суд будет.
Закрытый. И плевать, что многие,
