Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин
Нет, фигня это все! Не получится так. Не на этом этапе. Надо собрать больше информации. Доказательств и мотивов. Откуда берутся эти поглотители? Кто такой Тень? Каким боком тут Ватикан? И еще крайне желательно понять, к какому времени относились мои видения: настоящему, прошлому или будущему? Можно, конечно, плюнуть и искать ответы на все эти вопросы в безопасности княжеской резиденции, но не оставляло ощущение, что, покинув место, я совершу ошибку. А интуиции я за последнее время привык доверять.
За этими мыслями меня и застал Алмаз. Отворил дверь моей комнаты и черт его знает сколько времени молча смотрел на меня, неподвижно стоящего у окна.
– Игорь, удалось опознать нападавшего. И у меня есть кое-какие данные по номеру с визитки.
– Рассказывай.
– Пу Вэйши. Служащий уездной управы невысокого ранга. Женат, двое детей, никаких связей с криминалом.
– Как обычно, в общем.
– Ага. Судя по его телефону (я отследил его перемещения), три часа назад он просто встал и покинул свое рабочее место, прямиком отправившись в посольство. Просто встал и пошел, понимаешь? В розыске его нет.
– Понимаю. Индус этот его с места сорвал и к нам привел. Небось один из тех, кого Топляк называл бракованными. А Арцебашев, увидев меня в «Белом лотосе», решил двух зайцев одним выстрелом убить: и со мной разобраться, и от неудачного эксперимента избавиться.
– Похоже на то.
– А что с номером?
– Номер промежуточный, с заданной переадресацией. Если на него позвонить, то он…
– Я примерно понимаю, что значит переадресация. Понятно, куда переводится звонок?
– Знаешь, это самое странное. Я ожидал «гуляй-поле»…
– Что, прости?
– Программу, которая случайным образом переадресует звонок на один из заданных сетевых адресов. Конечного адресата в этом случае практически нереально отследить. Но тут… странно. Переадресация жестко привязана к одному узлу. И он здесь, в Гуанчжоу.
– Почему это странно?
– Ну, понимаешь, если используется промежуточный номер, значит, кто-то желает максимально обезопасить конечного адресата. И использование «гуляй-поля» практически обязательно. А тут – местный узел.
Я никак не мог сообразить, что имеет в виду татарин. С айтишниками часто так: они говорят на своем птичьем языке, а потом удивляются, что обычные люди их не понимают.
– И, Алмаз? Что это значит?
– Похоже на приглашение.
– В каком смысле?
– Будто кто-то специально оставил эту визитку с номером для нас. Предполагая, что мы сможем быстро разобраться с переадресацией и понять суть послания.
Я уставился на хакера с недоумением. Зачем потрошителям оставлять нам след, да еще и специально? Это противоречило всему, что я знал об этом международном преступном сообществе! Приглашение? К чему? К разговору? Или ловушка? Если последнее, то на кого? Не могли же они, в самом деле, предвидеть, что я пойду по семьям ванов и наткнусь на эту визитку? Это уже даже для магии, даже для пророческой, явный перебор!
– А что там находится, Алмаз? В том месте, где расположен сетевой узел?
– Это самое странное, ага. – Татарин даже нервно хохотнул. – Небольшой двухэтажный особнячок в старой части города, ближе к порту. Согласно справочнику, там зарегистрирована штаб-квартира Странноприимного ордена святого Иоанна.
Я вытаращился на хакера, будто он внезапно превратился в моего лечащего врача и сообщил, что из комы я благополучно вышел, но видения, связанные с другим миром и магией, еще какое-то время будут меня преследовать.
– Орден святого Иоанна? – вероятно, с идиотским выражением на лице переспросил я.
– Ага.
– Это кто такие вообще?
Так-то я понимал, что это, скорее всего, ватиканский военно-монашеский орден, правда, вспомнить не мог, какой именно.
– Обычно их называют госпитальерами или мальтийскими рыцарями, – помог мне татарин.
И я сразу же вспомнил белый крест на черном поле, известный в моем мире. Мальтийский крест.
– Ватикан, значит…
– Не совсем. Мальтийский орден – самостоятельное государство.
– Но имеет тесные связи с Ватиканом?
– Ну да.
– Ну а чего ты тогда – «не совсем»?
Алмаз пожал плечами, а я задумался. Католический военно-монашеский орден оставляет визитку в доме одной из жертв потрошителей. Понятно, что это не случайная ошибка, а осознанное действие. Более того, сейчас мне уже казалось, что к ванам приходил вовсе не представитель преступного синдиката, а кто-то другой. Но зачем? Зачем оставлять этот след? Приглашение, сказал Алмаз? Что-то я ни черта уже не понимаю.
– А давай позвоним?
Если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь! Не бог весть какая мудрость, но ничего иного в голову не шло. Головоломка оказалась слишком уж сложной для бывшего пресс-секретаря. Может быть, в своем мире я и смог бы сложить одно с другим, поняв хотя бы общую картину, но здесь мне не хватало данных. Вот, например, про Мальтийский орден я не знал практически ничего! Читал, помню, с месяц назад, когда меня сюда только забросило, но кроме магистра ордена – Юргена Тишайшего – ничего в голове не отложилось.
– Кому? – не сообразил татарин.
– Ну, госпитальерам этим! Раз они номерок нам оставили, значит, ждут звонка.
В самом деле, как это может нам навредить? Если, к примеру, визитка принадлежит потрошителям и это ловушка, то им уже и так известно о моем участии в деле. А если нет? Если потрошители тут вообще и рядом не стояли? Тогда мы можем узнать что-то новое!
– Зови всех. Будем думать.
Мнения разделились, причем я, со своим желанием звонить по оставленному господином Фа номеру, остался в меньшинстве – за меня выступили только Яньлинь и, как ни странно, Ирина Олеговна. Им тоже казалось, что для ловушки со стороны потрошителей комбинация слишком уж сложная. Скорее, предположила «мама», имеет смысл говорить об еще одной стороне в конфликте.
– В политике очень редко сталкиваются только две стороны, – так она выразилась. – Поскольку любая сторона неоднородна и, по меньшей мере, представлена двумя фракциями.
А вот остальные начали тут же выстраивать предположения, что значит эта визитка и какую ловушку нам уготовили потрошители. И еще про то, как один очень доверчивый боярин с готовностью в нее лезет. В словах этих было очень много правильных доводов, но я все равно чувствовал, что звонить надо. Не могло это быть случайностью!
В конце концов, я же выслушал их? Не поступил как начальник-самодур? Принял все сказанное к сведению, но сделать решил по-своему. Под неодобрительные взгляды коллег, переставших спорить, достал телефон и ввел номер с визитки. Ну и громкую связь, разумеется, включил.
Сперва в трубке слышались длинные гудки, потом что-то щелкнуло, и звук изменился. Пошли другие гудки, более пронзительные. Это, как я понял, переадресация сработала.
Через два десятка секунд на другом конце линии, наконец, соизволили ответить.
– Говорите.
Слава лингвоботам! Мой собеседник говорил на итальянском, но я
