Иллюзия бога - Алина Штейн
– Я не…
– Тогда страдай молча.
В ту секунду он понял все. И еле подавил желание вцепиться ей в горло, чтобы выдавить из нее жизнь, капля за каплей.
– Ты так эгоистична и жестока, что я удивлюсь, если на самом деле у тебя есть сердце.
Он обвинил ее непроизвольно, слова сами слетели с губ. С другой стороны, разве в случившемся не было ее вины? Была, конечно.
– Ты был в состоянии аффекта, – выпалила она. – Ты ведь не расскажешь все полиции? Ты ведь сделаешь все как нужно?
Он тупо смотрел на Геру.
Конечно, он сделает.
Чего не сделаешь ради чистой, ненавистной и ненавидящей любви, единственной в своем роде.
– Ты ничего не говорила ей, – твердо сказал он. – А я ничего с ней не делал.
Боль, внутренняя борьба, противоречия, поздние горькие слезы, раздирающие ментальные пытки и бурлящая от ярости кровь – все это больше не имело значения.
== Весна ==
– Ты в порядке? – голос Геры вырвал его из воспоминаний. Он снова сидел на берегу реки, и перед ним простирался шанс на новую жизнь.
Вернее, возвращение к старой жизни. Сегодняшний вечер мог решить все.
Он тряхнул головой.
– Да. Нас ждут дела. Идем. – Он подал руку, помогая подняться. Ее рука была горячая. Большой палец щекотал ему ладонь, словно бабочка.
Закат над головой был красен, как кровь, как гранат, как густое вино, как губы после ночи любви.
Зевс шагал медленно. Сегодня ему нужно было стать кем-то другим. Он чувствовал, что летит головой вниз в какую-то пропасть, но не хотел спасаться. Все время выигрывать невозможно, но надо продолжать игру и изобретать новые хитрости, которые позволят взять реванш. Он прищурился, видя знакомые фигуры на горизонте. Сердце забилось быстрее.
К нему присоединялись его боги.
- νόστος[56], - сказал он, и это значило для него больше, чем все слова в этом мире.
* * *
К ним присоединились Посейдон, Аид и Гестия. Впятером они направлялись к кампусу. Гера не удивилась такой странной компании: она уже видела это. Когда-то давно они в таком же составе готовы были поменять местами небо и землю, свергнуть старую власть и построить новый мир. Правда, в тот раз с ними была мать Персефоны, Деметра. Но в этот раз она тоже оказалась полезна: подтолкнула их к единственному возможному решению проблемы под названием «Кронос».
– Надеюсь, он нас не убьет, – сказал Посейдон с наигранной печалью. – Я еще слишком молод, чтобы умирать. Реально слишком молод.
Все рассмеялись – кроме Аида, конечно. Было ли вообще во всех мирах что-то, способное вызвать у него хоть проблеск улыбки? Гера сомневалась в этом.
– Ладно, – кивнула она. – Пошли, возьмем то, что наше по праву.
И зашагала с таким видом, будто каждый день устраивала перевороты.
Погода резко переменилась: вдалеке повисли тучи, их нижние края окрасились розовым. Вспышка молнии расчертила небеса прямо у Геры над головой. Раскаты грома отдавались дрожью во всем теле. В гнетущем грозовом свете все цвета казались глубже, правдивее. Завеса дождя обрушилась на идущих, но это лишь раззадорило их. Такими они всегда и были. Дерзкими. Робкие не смогли бы овладеть миром, а ведь они когда-то смогли. Смогут и сейчас.
За секунду до того, как Зевс постучал, декан открыл дверь. На нем были кремовый костюм, бордовый галстук и франтоватый платок того же оттенка, торчащий из кармана. Кронос щелкнул крышкой карманных часов и, не говоря ни слова, посторонился, давая пройти в кабинет.
Он, разумеется, ждал их. Глупо надеяться застать врасплох само Время.
– Садитесь, прошу вас, – сказал он.
Стульев было шесть, но никто из присутствующих не тронулся с места. Только Аид, вошедший последним, закрыл дверь, ясно давая понять, что никто не покинет кабинет.
– Добрый вечер. – Зевс казался воплощением дипломатии. – Мы хотели поговорить.
Взгляд Кроноса скользил по кабинету, останавливаясь то на одном, то на другом лице, что придавало ему сходство с хищником.
– Хорошо, – проговорил он. – Полагаю, о том, что из себя представляет этот мир?
Здесь царил полумрак. Тени обступали их, как темная вода. Ни один не испугался. Чего им бояться, если все предрешено? Если это уже случалось века, тысячелетия назад? И исход был один.
– Для начала.
Гера стояла так близко, что ощущала исходивший от Зевса жар. Или это было ее собственное внутреннее пламя?
– Этот мир – всего лишь иллюзия, – сказал Кронос.
Часы неугомонно отсчитывали время. «Тик-так, тик-так», – отдавалось в ушах.
– Из которой ты не хотел нас выпускать, верно? Мы так и оставались бы в неведении, не начни эта иллюзия разрушаться. Нет никакого университетского совета попечителей. То, что Двенадцать хотели закрыть, – твои выдумки в попытке разделить нас. Ты надеялся, что поодиночке мы не вспомним о том, кто мы такие. Сайд… да-да, тот самый Сайд, который большинство считали студенческим фольклором, на самом деле открывал нам правду о нашей сущности. Все это время он и был нашим настоящим миром, не так ли? Местом, откуда мы пришли. Местом, про которое забыли.
Гера издала негромкий хриплый смешок. Теперь, когда Зевс разложил все по полочкам, становилось смешно от того, как они купились на такие простые уловки.
Кронос обернулся, поймав ее взгляд. По всему ее телу пробежал холодок. Она судорожно вздохнула, узнав этот огонек в его глазах. Сожрет ли он их на этот раз? Гера не хотела вспоминать об этом. Тысячелетия прошли с тех пор, как он попытался уничтожить их.
Своих детей.
Легкая улыбка отражалась в его глазах, хотя губы оставались неподвижны.
– С огромной силой всегда связана большая опасность. Нужна ли вам такая сила?
– Нужна, – ответил Зевс. – Разница между великим и посредственным заключается в том, что великий готов рискнуть.
Его взгляд был пронзительным, как обнаженный клинок. Он неумолимо продолжал:
– И ты стал одержим идеей перекрыть нам доступ к нашим прежним жизням. «Оракул» оказался местом, где истончается граница между Сайдом и этой иллюзией. А ты так часто заявлялся туда, там даже все провоняло твоими сигаретами с ментолом, верно? Ты подстроил взрыв «Оракула», узнав про его необычные свойства. Аполлон раньше остальных выяснил секрет этого места, даже начал видеть пророчества о нашей судьбе. И ты нанял какого-то головореза, который должен был прикончить его, но едва не убил его сестру и ее подругу.
Внезапно Кронос тихо рассмеялся.
– Дети, – устало пробормотал он. – Убить Аполлона? Этого мальчишку? За что? За какие-то бредовые бессвязные речи, на которые вы бы даже не обратили внимание, не произойди это покушение?
