Вспышка. Том 1, 2 - Игорь Хорс
А я еще пытался что-то увидеть, но бесполезно.
Прошла минута, за ней еще одна.
Он не появлялся.
Неужели утонул? Так просто. Мы бежим за ним, он убегает. Он прячется, скрывается так умело, как никто, пожалуй, на Земле, а потом просто… тонет в двадцати метрах от спасительного берега? Разве может такое быть?
— Может, — ответил я вслух. — Может. Хотя и не верится. Все может быть…
— Чего ты там бормочешь, Ник? — Глеб участливо положил тяжелую ладонь мне на плечо.
Я перестал смотреть, опустился на землю.
Слишком много времени прошло. Минут десять. Не может он так долго под водой находится. Как глупо. Как нелепо…
— Расскажи, что ты видел, — Глеб сел рядом.
Я вздохнул полной грудью — как легко, оказывается, по новой привычке погрузил ладони в песок, траву, колючки, камни.
Рассказал то, что только что видел, снова и снова пытаясь почувствовать ЕГО через землю. Безрезультатно. Наверное, потому что его ниточка прервалась. Видимо, так и происходит, когда кто-то умирает? Его земной след просто исчезает? Или он меняет свое местоположение, переходит в другой мир? И из этого мира до него уже не добраться?..
Сообщение.
Связь с объектом утеряна.
Ищем другую возможность установить контакт.
Ну, вот и подтверждение.
Пусть и не однозначное.
Не заметил, как устный рассказ и мои мысли переплетаются, создают мешанину из слов и фраз. молчать не буду.
е слышу. м, аться в кромку противоположного берега.
опускаюсь на землю, погружая ладони в песок.
— Ч-чего-то я не п-пойму, он ут-т-тонул или как?
Широкая ладонь Глеба тут же отвесила Диме жирный подзатыльник.
— Ты совсем тугодум что ли? — сказал Глеб. — Сказали же У-ТО-НУЛ! Или тебе как-то по-другому втолковать?
— Да от-тстань ты от меня! — Дима встал, неловко выудил из кармана рацию, отошел в сторону.
— Пошел докладывать, — сообщил Глеб, ухмыльнувшись. Подошел ко мне, опустил тяжелую руку на плечо. — Ну, чего же ты пригорюнился, следопыт?
Он дружески похлопал меня. Я натянуто улыбнулся, посмотрел на появляющиеся в небе первые звездочки. Завтра день обещает быть хорошим — ясным, теплым.
Вот только не для всех.
Стало отчего-то грустно. Не знаю почему. Не зверь же стал этому причиной? Ведь все его считают не просто зверем, а чудовищем, людоедом, монстром. Сейчас, если он погиб, все будут считать, что он получил свое, туда ему и дорога и все прочее… Если он и на самом деле погиб.
Но только я один ощущаю возникшую в душе пустоту? Ощущение, что-то не случилось, чего-то не произошло, чего-то не хватает не покидало. Внезапно возникший вакуум в душе засел занозой.
И много загадочных вопросов осталось без ответов.
— Слишком просто, — сказал я, глядя на воодушевленного Глеба. — Так не бывает.
Глеб молча, сдерживая улыбку, смотрел на меня. Жалеет, чувствую. Но рад, что хоть и так, но все это непонятное закончилось. Утонуло вместе со зверем в пучине реки.
— Бывает, что тут поделаешь, — вздохнул он, тяжело поднялся. — Ведь ты же его больше не чувствуешь? Да?
— Да. Но, может, это значит, он еще что-то придумал? — продолжал цепляться я неизвестно за что.
— Брось, — сказал Глеб, разминая бугристые плечи. — Умерла, так умерла. Отмучился и отмучил. Все. Поехали по домам.
Подошел Дима.
— З-запольский сказал, что труп все равно н-надо искать. Иначе он н-не верит.
— Вот и пусть ищет! — воскликнул Глеб и зашагал к дороге. — Может прямо щас и начинать, вон звезд сколько на небе вылезло — светло!
— Искать трупы, Дима, могут и другие, — сказал я, отечески взял его под руку, повел следом за Глебом. — Например, полиция. Даже без собак.
— Так что, з-значит все? По домам?
— Догадливый ты, Димоха, — крикнул Глеб. — По домам. А ты что, не хочешь? Тебя никто не ждет что ли?
Дима оживился, даже идти начал увереннее, веселее.
— Н-ну как же, ждет! Да и жрать чего-то з-захотелось сразу!
— Вот и пойдем, — сказал я, тяжело вздохнул. — Пожрем, поспим, отдохнем, короче. Поработали мы пусть и не очень удачно, но… что смогли — все сделали. Правильно?
— Ага.
— Значит, упрекнуть нам себя не в чем. Найдут труп, всем объявят: зверь убит, угрозы больше нет. Все успокоятся, так ведь?
Хотя сам в это не верил. Все равно не верил.
Глава 18
Егор поставил на стол принесенные из холодильника две литровые бутылки водки, отошел к окну. С кухни плыли запахи пельменей. Лидер его несостоявшейся пока партии умело помешивал булькающее варево, сдобренное лавровым листом и чесноком. На скрипящем диванчике за спиной вполголоса щебетали две толстые и некрасивые девицы.
Вечерело. Егор шумно выдохнул, отвернулся от окна, положил мобильник на стол.
— Ну, скоро там жратва будет готова? — крикнул он на кухню, опустился на стул.
— Скоро, скоро! Разливайте пока, я уже накладываю.
Егор откупорил запотевшую бутылку водки, сдвинул в кучку стопки. Девицы подсели к столу, разложили по тарелкам крупно порезанный помидор, кусочки копченого сала и вареной колбасы.
Егор с тоской посмотрел на них, веселящихся не понятно чему, не халявной же водке и жратве, в самом деле.
Только одно у них на уме.
Его же совсем другое беспокоило.
Все его попытки переманить на свою сторону людей не увенчались пока должным успехом. Люди, вместо того чтобы всем вместе, во главе с лидером, встать на защиту своих домов, детей и стариков от сбежавшего чудовища, попрятались в страхе по домам. Как же расшевелить это стадо баранов? Что еще сделать? Может, чем-то умаслить? Но чем?
Горячее, пышущее блюдо приземлилось перед ним на столе под бурные аплодисменты толстух.
— С пылу, с жару! — воскликнул седоволосый. — Нету лучше закуски, чем пельмени! Так ведь, Егор Иванович?
— Так! Так! — закаркали девицы, восторженно заглядывая седому в рот.
Ведет себя как хозяин, подумал Егор. Не слишком ли он вжился в роль вождя партии и всех ущербных народов? Он кинул украдкой равнодушный взгляд на седоволосого: на ту ли лошадку он поставил?
А может людям жратвы побольше дать, да водкой залить? Тогда пойдут за ним. Он может это организовать. Пусть и временно. А что потом? У мужика эту соску если забрать, то бунт будет еще похуже. Для простого народа это — святое, с этим не шутят.
Да и не осталось у них ничего святого. Все идеи забрали, взамен ничего не дали. Потому и злобный стал народ, недоверчивый ко всем и вся.
— Ну, по маленькой! — продолжил седой, поднялся, поправил галстук. — Предлагаю тост за нашего уважаемого хозяина, за его радушие и гостеприимство!
— Да, да, за хозяина! —
