Паучий дар - Фрэнсис Хардинг
– Я вытащу тебя отсюда! – шепнул он Младшему брату, залезая на ящик. – Я о тебе позабочусь!
Паук юркнул в складки его рукава. Келлен подпрыгнул, чтобы зацепиться за край окна, как вдруг кто-то схватил его за лодыжку и резко дернул вниз. Падая, Келлен ободрал лицо об стену и больно ударился о пол. Кто-то пнул его в живот, затем уперся коленом в спину. Келлен отбивался, ругался, брыкался и извивался, одновременно стараясь не перекатиться на бок: он боялся раздавить спрятавшегося в рукаве Младшего брата.
Раздались крики, кто-то еще прибежал на склад. Келлен услышал металлический лязг. Его схватили за свободную руку, а потом защелкнули тяжелые железные кандалы чуть ниже локтя. В ту же секунду Младший брат завопил. Это был тонкий, глухой, тошнотворный звук, который проникал прямо в душу, как лезвие проникает сквозь кожу. Келлена пронзила острая боль, как будто ему в запястье воткнули раскаленную докрасна иглу. Мужчины, державшие его, отпрянули, зажав ладонями уши. Келлен воспользовался этим и снова вскарабкался на окно. Почти ослепнув от боли, он выбрался в залитую лунным светом ночь.
Не помня себя от страха, Келлен пробежал шесть улиц, прежде чем осмелился остановиться и поправить кандалы. Он медленно спустил их ближе к запястьям – и из рукава тонкой струйкой высыпались мягкие черные хлопья, сажей усыпавшие мостовую. Следом вылетело несколько распадающихся на глазах черных паучьих лапок. Это было все, что осталось от Младшего брата. Согнувшись пополам посреди улицы, Келлен зарыдал от боли, горя и отчаяния.
* * *
Киттелсуолл был очень маленьким городом, и мужчины со склада, конечно, узнали Келлена. Семья, не задумываясь, сочинила для него алиби, но точно так же поступило подозрительно много других ткачей. Все соседи были рады угостить его напитками и сладостями, но Келлен хотел только одного – спрятаться подальше от чужих глаз. Младший брат доверился ему – и погиб, хотя Келлен обещал о нем позаботиться. В последние секунды своей жизни паук вонзил в него хелицеры, оставив воспаленную рваную рану. Келлен никогда не слышал о том, чтобы кто-то из Младших братьев умирал. Что же теперь будет?
– Никакой это был не Младший брат, – сказал отец. – Они же маленькие, не больше лесного ореха. Может, ты наткнулся на краба-паука с болот? Они иногда забираются в ящики с фруктами. Так и попадают сюда, к нам. Это был просто большой глупый паук. Не о чем плакать.
В первый раз за всю свою жизнь Келлен знал, что отец ошибается. Но все соглашались с ним и говорили, что Келлен зря волнуется. Впрочем, они разом замолчали, когда у Келлена обнаружился дар расплетателя.
Дар просыпался постепенно. Манжеты на рукавах стали изнашиваться быстрее обычного, и без конца расходились швы на одежде. Вскоре ткать в его доме стало совершенно невозможно: неважно, сколько раз расплетали и натягивали заново нить, она продолжала путаться, выбиваться и упорно отказывалась ложиться в ряд. Прошло немного времени, и ближайшие соседи принялись жаловаться на схожие проблемы, в особенности после того, как Келлену случалось заглянуть к ним в гости.
– Станки в полном порядке, – говорил дядя Келлена. – Так в чем же дело? Если мы не сможем ткать, нам будет нечего есть!
Если бы речь шла о другом квартале, его жители вряд ли так быстро сообразили бы, в чем причина их бед. Но у ткачей нюх на все, что связано с тканью, и они заметили, во что в последние дни превратилась одежда Келлена. От них также не укрылось одолевшее его беспокойство и то, как он суетился, за все цеплялся, ко всему приценивался. Как он ссорился, находил лазейки в спорах и упорно не отступал.
Никто на него не злился. Все приняли правду с печальной обреченностью.
– Ты не виноват, – сказала мама Келлена. Тяжелые разговоры были ее ипостасью. – Тебя прокляли, вот и все. – Она глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула, и плечи ее беспомощно опустились, словно она смирилась с чем-то горьким и неизбежным. – И пока ты остаешься здесь, нам нести это проклятие вместе с тобой.
«Я не проклят», – мог бы сказать ей Келлен. «Я не проклят! – мысленно кричал он в лицо своей семье, когда вспоминал тот день. – Со мной случилось что-то другое!» Но его слова ничего бы не изменили.
Каждый житель что-то продал, чтобы добавить монетку в кошелек Келлена. И все соседи пришли проводить его и пожелать доброго пути. Но о том, чтобы позволить ему остаться, не могло быть и речи; это знание камнем лежало у Келлена на душе. Ткачи никому не позволят подвергнуть опасности их ремесло и образ жизни. Даже другому ткачу.
Глава 5
Шип
Вскоре после заката карета остановилась перед маленькой гостиницей. Неттл выбралась наружу, по-прежнему чувствуя тошноту. Ее била дрожь. Воспоминания о лечебнице преследовали ее, как дурной запах. Стоило ей сомкнуть веки, и она видела проклинателей в железных шлемах и со стужей в глазах.
Галл оплатил три убогие комнаты на чердаке, потом отправился в конюшню, прихватив с собой дохлого кролика, и вернулся с пустыми руками. Он заказал на троих пирог с луком-пореем и бульон, сваренный из куропатки. Это было вкуснее всего, что Неттл доводилось есть за последние месяцы, но она с трудом смогла проглотить кусок.
После ужина их троица удалилась в одну из комнат под самой крышей. Единственным источником света была дешевая, чадящая свеча, которая отбрасывала на стены густые, дрожащие тени. Как только за ними закрылась дверь, Келлен упал в кресло и вцепился пальцами в волосы.
– Ерунда какая-то! – выпалил он с видом одновременно рассерженным и потрясенным. – Зачем кому-то спасать Дженди Пин? У нее не было ни друзей, ни семьи. Она никому не нравилась!
Слова Келлена прозвучали грубо, но это была чистая правда. Неттл хорошо помнила Дженди, острую на язык задиру с дурным характером. Одна из соседок осмелилась выступить против нее, и Дженди превратила бедняжку в чумной колокольчик. Когда Дженди арестовали и увезли, никто и слезинки не проронил.
– И подкупить она никого не могла, – добавила Неттл. – Денег у нее не водилось.
Дженди была одновременно скупщицей краденого и старьевщицей и на жизнь зарабатывала, продавая товары сомнительного происхождения.
– Что происходит? – спросил Келлен, сверля Галла взглядом. – Это ведь не просто побег из тюрьмы, верно? Он имеет отношение к той странной записке. И ты наверняка знаешь больше, чем говоришь. Достаточно, чтобы вытащить нас из тюрьмы и отвезти в Красную лечебницу!
– Не надейся, что мы будем расследовать вслепую! – твердо
