Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин
— Как холост?!
— Так холост! Сами же говорите, что не он…
— А где óн?!
— Ну знаете!..
Тут в предбанник ввалилась целая толпа офицеров, в их числе начштаба, подполковник-инженер Казмеров и наш «Дед». Все не на шутку встревоженные. Должно быть, Карапыш подмогу вызвал.
— А ты тут какого хрена забыл?
Я предъявил папку.
— График сверял, товарищ майор!
— Пошел вон!
— Есть пошел вон!
Вернулся я к запертой каптерке и стал ждать. Ждал почти полчаса. Потом появился мой вконец измочаленный друг.
— Слушай, он не только идиот… — обессиленно сообщил мне Лёха. — Он еще, оказывается, и сволочь…
Мы снова расположились в каптерке.
— Ну и как она внешне? — полюбопытствовал я.
Младшего сержанта на старшинской должности передернуло судорогой.
— Как атомная война! Лет на десять старше, вся размалевана… Где он ее такую раздобыл?
— Где-где… В селе! Может, он как раз ей коровник и строил… Погоди! — перебил я сам себя. — А почему она тебя не узнала?
— Потому и не узнала. Прикинулся.
— А как же остальные?
— А для остальных я каким был, таким остался…
— Во-он оно что… — протянул я. — А как же она тебя разыскала-то?
— Да этот гад анонимку ей прислал! Сам на себя! Так, мол, и так, сбежал из семьи, служит там-то и там-то…
— Н-ну… — Я только руки развел. Слов не было.
Лёха достал голубенькую пачку «Ту-134», сунул мне сигарету. Закурили.
— Так выперли ее или нет?
— Да выперли… Спасибо «Деду»! Запугал. Судом пригрозил…
— За что?
— А на выбор — за что хочешь! Либо за клевету, либо за двоеженство…
— Двоемужество!
— Ну двоемужество…
Некоторое время курили молча.
— Вот прямо сейчас, — расстроенно пригрозил он, — имею право взять и уйти в лес… В черный бор!
— Не надо, Лёх! — взмолился я. — Ради меня, а? Ну что там до дембеля осталось? Чуть больше года?..
— Да не уйду, конечно… Куда мне теперь идти!.. — Помолчал, помотал клиновидной своей башкой и вдруг признался: — Это ведь я тебе еще не все сказал…
— А что еще? — вскинулся я.
— Вот… — И он протянул мне вскрытый конверт, в котором что-то топорщилось. Что-то похожее на покоробленную, выгнувшуюся от времени открытку. — Почтарь передал…
То, что я достал из конверта, открыткой не было. Прямоугольник бересты с вырезанными (или выдавленными) на нем неровными угловатыми буковками. Среди прочих знаков я различил «ять» и «юс малый». Попробовал разобрать, но не смог. К сожалению, в институте у меня со старославянским и древнерусским дела обстояли неважно.
— Откуда это?
— Из леса…
Прочел адрес на конверте. Почерк малость корявый, но надпись вполне читаемая, современная. Выполнена шариковой ручкой.
— Он?
— Да наверное он… Кому еще?
— Так он что же, на других леших вышел?
— Да запросто! Сказал на опушке: «Приходи завтра…»
— Почему завтра?
Старшина Леший досадливо покряхтел.
— А иначе не придут. Обязательно надо сказать: «Приходи завтра…»
— А он это откуда знал?
— Да я же ему и рассказал… Лес честной!
Последние два слова прозвучали как матерное ругательство.
— Так что тут написано-то?
Лёха взял у меня из рук берестяную грамоту, вчитался, покатал желваки.
— Обещают в корягу высушить…
— За что?
— Дескать, доброго человека обманул… обещанного не выполнил…
— Как не выполнил?! — возмутился я. — Я свидетель!
— Да ты-то свидетель… — начал было Лёха, но тут дверь вновь отворилась — в каптерку ступил «Дед». Комбат. Майор Сапрыкин.
Мы вскочили.
— Вольно, — буркнул «Дед». Сел, протянул ухватистую пятерню, взял пачку болгарских сигарет, осмотрел, бросил обратно, повернулся всем корпусом к Лёхе. — Ты вот что скажи… — мрачно прогудел он. — У придурка у этого у твоего… еще родня есть?
— Н-не знаю…
— Ну не сирота же он! Отец-мать должны быть?
— Н-нь… — Лёха затряс головой.
— Мог бы и выяснить. Ладно. Заявятся — спровадим. А пока… Служи спокойно.
Поднялся, вышел.
Глава 7
Уж не знаю, в чем тут причина, только набеги Лёхиных родственничков с той поры прекратились. То ли незваных гостей устрашил грозный наш комбат, то ли сам Лёха спохватился и наконец-то принял меры. А может, все естественным путем утряслось.
Вы спрóсите, а как же мои материалистические взгляды на жизнь? Удалось мне их уберечь после такой чехарды невероятных событий? Представьте, удалось! Убедил себя в том, что обязательно должно найтись рациональное объяснение, просто не нашлось пока. Но, если уж быть честным до конца, то, боясь повредить ненароком рассудок, я просто принимал все как есть и объяснений особо не искал.
Пребывая в должности каптенармуса, мой друг за каких-нибудь полгода сделал головокружительную карьеру: из младших сержантов дорос до старшего. Нашить на погоны продольную лычку ему, правда, так и не довелось. Не любили у нас присваивать срочникам старшинское звание. Единственное исключение — ушедший на дембель Лень, ну так он же хохол! Куда там лешему!
Но, что поистине странно, на втором году службы Лёха резко завязал со своими цыганскими штучками (за исключением политзанятий). Оставалось гадать: или ему это стало больше не нужно, или… Или теперь он морочил всех подряд, без разбора. То есть и меня тоже. Предполагать такое было по меньшей мере обидно.
Да и беседы наши относительно леших завязывались все реже. С одной стороны, понятно: забот поприбавилось и у него, и у меня. С другой — невольно закрадывалось подозрение, что дружба идет на убыль.
А однажды он назначил меня в суточный наряд. Причем случилось это аккурат перед Новым годом. Вторым по счету Новым годом.
«Дедушку»! Дневальным! На тумбочку! Со штык-ножом!..
Нет, конечно, я бы мог поймать кого-нибудь из салабонов и вежливо попросить, чтобы тот меня заменил, но это, согласитесь, было бы как-то мелко. И пошел я к Лёхе разбираться.
— Что за хренотень? — укоризненно спросил я, войдя без стука. — Ты бы меня еще картошку чистить послал!
Старшина Леший сердечно мне улыбнулся, чем сильно удивил, поскольку в последнее время он все больше ходил озабоченный, хмурый.
— А как тебя еще в каптерку заманить? Зазнался, политработник, нос воротишь…
— Я?!
— А кто — я, что ли? Садись, покурим по старой памяти…
— Иди ты лесом! Давай сначала с нарядом проясним!
— Да не волнуйся ты! Переназначил уже…
Оригинальный способ приглашения в гости!
— Что-то радостный ты какой-то, — заметил я.
— В общем, так… — возбужденно сказал Лёха, щелкая зажигалкой (и не бензиновой, обратите внимание, — газовой!). — В лес я больше не вернусь.
От неожиданности дым попал не в то горло. Пришлось прокашляться.
— Ничего себе…
— Ну подумай сам! — с жаром продолжал он. — Вернулся я в лес! И что?
— Да пожалуй, ничего хорошего, — поразмыслив, осторожно
