Маневры. Дилогия (СИ) - "АЗК"

— Раз сюда принес, значит, дело нечисто. Я еще расследование назначу.

И проситель мгновенно умолкал. Ценности действительно были результатом ненужной экономии, ловкости старшинских рук или были заработаны солдатами полка на разных «левых» работах.

— Прошу сюда товарищи! — покрикивал замполит, приглашая вновь прибывающих. Он действовал по всем правилам военного искусства — обысканных не отпускал и зорко следил за тем чтобы о его засаде не узнали еще неохваченные громодяне. В городке о засаде ничего не знали, и хитрые старшины продолжали прибывать. А те, кто уже прошел через процедуру большевицкой экспроприации, смирились, и встречали новичков своим дружным смехом. Через пару часов все необходимое было собрано, учтено и погружено в кузов.

Напоследок Пшеничный объявил:

— Все что в кузове оформить и переписать на хозяйственный взвод. Можете быть свободны.

— Тю! А говорили, усе отбирать будуть. Тики панику пиднялы. Стоило бегать! Та вы б сказали, що нужно, мы б сами принесли! — весело сказал тот самый старшина, который шептал своему командиру роты: «Усе вымитае начисто!»

На что замполит погрозил пальцем:

— Знаю вашего брата! И на будущее — у меня все ваше левое добро вот тут! — он потряс над своей головой серым рабочим блокнотом.

Общежитие получилось хорошее. После того, как заглянув во все мыслимые и немыслимые места замполит принял работы по ремонту и благоустройству, встал со всей серьезностью, можно сказать политический вопрос: «Кто достоин?». Это дело решалось можно сказать келейно, в кабинете командира. Ночью. Или почти близко к полуночи, когда в штабе остались трое — командир, его ближайший друг и соратник во всех делах замполит и часовой у знамени части. Скинув кителя, расцепив резинки форменных галстуков, которым тоже пришло время отдохнуть от нелегкой воинской службы, расслабленно повиснув на заколке и расстегнув по паре верхних пуговиц на рубашках офицеры приступили к решению вопроса. Для начала, что бы как говорится пороникнуться всей серьезностью они приняли по двадцать пять капель отличного коньяка с таким же количеством свежевыжатого лимонного сока. Эта безобидная в сущности доза благородного алкоголя отлично и что не маловажно быстро снимала усталость после дня напряженной службы.

— Так что комиссар, кого, как говорится будем жаловать? — Начал обсуждение командир.

— А какое у нас лучшее подразделение?

— А то, ты не знаешь? Артдивизион Нечволодова!

— А кто там «безлошадный»?

— Негурица, Джулай и Бак…

— А как у них идет служба?

— Как и все у Нечволодова — отлично.

— Значит решили командир?

— Ага. Давай еще по одной?

— Давай. Что бы хлопцам хорошо было на новом месте. Заслужили...

Первым заселился старший лейтенант Негурица. Ему негде было жить. Частной комнаты он не нашел, да честно говоря настойчиво и не искал, зная, что готовят жилье для холостяков. Жил это время в гостинице, иногда оставаясь ночевать в батарее. На правах первого выбрал самую удобную на его взгляд комнату. Кровати во всех комнатах были покрашены фисташковой эмалью, которой обычно красят внутри аппаратные на машинах, постельное белье новое, еще приятно шелестящее. Стол накрыт красивой скатертью. Книжный шкаф блестит вымытыми стеклами, у кроватей ковровые дорожки. Светло, чисто, пахнет свежей побелкой и краской.

— Жить можно! — с шутливой бодростью произнес старлей. — Теперь бы повезло с хорошими соседями.

Поставив чемодан и сумку на свежеокрашенный пол, Негурица с наслаждением растянулся на кровати не снимая сапог.

Этот год, хоть был и не високосный, но оказался для него, как он искренне считал неудачным. Даже провальным. Окончив семь лет назад университет, по специальности химик, отработал пять лет в средней школе, в которую попал сначала по распределению, а за тем остался в ней еще на три года из-за одной очень обаятельной учительницы. Все это время он питал надежды что у них получится семью, но когда понял что это нереально, вернулся домой и два года назад смог устроится на хорошую работу — дежурным оператором на крупный химический завод. Работа была не пыльная, пульт управления находился в отдельном здании, на втором этаже. В смене было по два человека, даже стоял стол для настольного тенниса. Во время смены частенько играли, поглядывая на приборы и прислушиваясь к аварийной сигнализации. Платили неплохо, словом, жизнь постепенно налаживалась. В этом году мне исполнялось двадцать семь лет, после которых в армию уже не забирали. В прошлом году побывав на «скачках» и получив старшего лейтенанта, надеялся, что в армию уже не попаду. Но не тут то было! В середине января пришла повестка из военкомата. Явившись туда, с полным оху…м узнал, что меня призывают на два года. Все что я добился — летело коту под хвост. Хотя по закону я имел право вернуться на то же место работы, с которого уходил в армию, но кто же уступит мне такое теплое местечко. Короче, жизнь круто развернулась, и уже через неделю я принимал взвод управления второй батареи этого дивизиона. За прошедшие годы я практически забыл все, чему меня учили на военной кафедре. Хорошо, что в дивизионе были еще офицеры — двухгодичники. Все они были моложе меня, т. к. были призваны сразу после окончания ВУЗов. Конечно, было тяжело привыкать к новой жизни, но постепенно я втянулся в новый распорядок и даже появился какой-то интерес.

Общежитие заселилось быстро. В первый же день все места были заняты. В соседней комнате поселился Джулай. Из бывших студентов он выделялся особенно. Если остальные изучали только то, что положено по должности, то он всегда старался узнать по больше. Постоянно приставал с вопросами по артиллерийской стрельбе к кадровым офицерам, уточнял всевозможные тонкости и нюансы при выполнении огневых задач. Может быть это кому то и не совсем нравилось, но комдив Нечволодов всячески поощрял его интерес, да остальных своих офицеров. Это естественно давало свои плоды. Уже на зимних стрельбах он, единственный из "двухгодичников" отстрелялся на отлично. Точно подготовив данные, уже вторым снарядом попал прямо в указанную цель, чем очень сильно удивил присутствовавшего на НП начальника штаба дивизии.

— Кто этот лейтенант? — спросил он у командира дивизиона.

— Командир взвода управления батареи лейтенант Джулай — ответил тот.

— Кадровый?

— Нет, "двухгодичник", прошлой осенью прибыл в дивизион.

— Очень неплохой результат даже для «кадра». Обязательно не забудьте отметить благодарностью в приказе по результатам стрельб.

Много, не считаясь со временем помогал он и мне. Часто сидя в классе мы вместе разбирали непонятные для меня вопросы.

Вообще отношение к "двухгодичникам" в дивизионе, было хорошее. Все кадровые офицеры были настроены доброжелательно по отношению к нам. Хотя в общении между собой командиров батарей и огневых взводов, чувствовалась некоторая напряженность. Я долго не мог понять, в чем причина, пока Джулай мне не объяснил:

— Мы "двухгодичники" для них кадровых не конкуренты. Нам не нужны ни должности, ни продвижение по службе. Отслужили два года и ушли. Понятно?

Джулай натащил в свою комнату кипы журналов. Он читал военные журналы, извлекая из них немало полезного и нового для себя. Иногда он забирался в дебри пока еще не столь нужной ему стратегии и, запутавшись, надоедал потом бесконечными вопросами. Это пристрастие стало даже традиционной шуткой. После окончания любой лекции, когда лектор спрашивал: «Есть ли вопросы?», из задних рядов кто-нибудь обязательно отвечал под общий смех: «Есть, у лейтенанта Джулая!»

Последнюю свободную комнату занял лейтенант Бак Мишка, он в нашем дивизионе командовал взводом управления, только в другой батарее. Коренной одессит, он после окончания Одесского института связи оказался у нас в дивизионе. Вообще, Мишка был уникальный кадр. В нем соединялись, казалось бы, не совместимые вещи. Начиная с того, что при своей фамилии и глубоко одесском происхождении он был белобрысым, как какой нибудь прибалт. Предприимчивый по натуре и не упускавший свою выгоду, был удивительно не жадным и легко делился, но страшно не любил "халявщиков". Примером его деятельности была организация производства, ставших в это время модными, небольших цветомузыкальных установок в легковые автомобили. Не известно, где и каким образом он доставал детали, но сами установки собирали солдаты его взвода во время занятий. Реализация офицерам происходила по сложной схеме обменов на бензин, спирт, или другие ценные вещи, которые уже, в конечном итоге, продавались гражданским. Часть вырученных денег шла на приобретение новых радиодеталей, часть выдавалась солдатам. Привыкшие, что их труд используют, в основном "за бесплатно", солдаты очень ценили то, что им за их работу платят живце деньги и готовы были сидеть с паяльниками круглые сутки.