Сто страшных историй - Генри Лайон Олди
Крепкий подзатыльник, отвешенный ей матушкой, помешал нам узнать, какими завидными качествами обладают длинноносые мужчины. О-Сузу прикусила язык, всхлипнув от боли и внезапности, а матушка рукой, вернее, только что очищенной морковкой указала на Каори: мы-то, зрелые дамы, всё понимаем, но дитя? Невинное дитя?! Держи рот на замке, дура!
— Ты человек? — на всякий случай спросил я у Широно.
Он выпрямился, расправил плечи:
— Я Широно из деревни Барудзироку! Разумеется, я человек!
Гордость превыше неба звучала в ответе.
— У тебя есть что-то, — продолжал я, не заботясь его гордыней. Сейчас мне было не до того, чтобы щадить самолюбие Широно, кем бы он ни был, — что ты захочешь скрыть от меня! Что-то, что утаишь?
— Ни на земле, ни на небе нет ничего, что природный самурай скрыл бы от своего господина! Долг превыше всего!
Он поник, сгорбился:
— Ну, или слуга от хозяина. Спрашивайте, господин.
— Твои сандалии, носки… Это обувь, одежда — или части твоего существа?
— И то, и другое, господин. Сейчас уже больше обувь. Если всё пойдёт хорошо, правильно, станет просто обувь и одежда. Для этого я и пошёл на службу к господину Абэ.
— Веер?
— Хватит, — приказали от ворот. — Не сейчас. Не при всех.
Во дворе стоял мой отец. Увлечены внешностью Широно, мы проморгали, когда Торюмон Хидэо вернулся домой. Было ясно, что отец устал. Было видно, что уже какое-то время он наблюдает за нами и в первую очередь за Широно, не вмешиваясь. Приблизясь к моему слуге, отец продолжил изучение примечательной внешности Широно. Если гордости слуги сейчас и наносился ущерб, Широно никак этого не выказывал.
— Соседи, — сказал отец, обращаясь к Широно. — Соседи твоего прошлого хозяина. Они видели тебя без маски?
— Нечасто, господин.
— И что они решили?
— Я очень незаметен, господин. В это трудно поверить, но когда я этого хочу, меня словно и нет. Если же соседи всё-таки видели мой нынешний облик…
Нынешний, отметил я. Значит, был и другой.
— Они считали, что это маска. Ещё одна маска, господин, вроде театральной, призванная скрыть отвратительную личину каонай. Если есть карп, почему не быть тэнгу?
Слово «тэнгу» он произнёс с видимым отвращением.
— Это хорошо, — кивнул отец. — Я не хочу сплетен. Пусть никто не говорит об этом за пределами нашего дома. Никто, слышали?
— Жалко, — пискнула Каори. — Такой красивый…
О-Сузу тяжело вздохнула.
— Никто, — повторил отец, словно печать поставил. — Ни единого слова. В остальном… Рэйден-сан, я прошу вас обсуждать ваши служебные дела с вашим новым слугой наедине, без участия семьи. А сейчас пора ужинать. Что, ещё ничего не готово?
Потом, взглядом показал я Широно. Все разговоры — в другой раз.
Глава четвёртая
Три лилии
1
Живьём съест и косточки обглодает!
За ночь бог скуки, если есть такой, успел покрыть небо ровным слоем уныния. Серое, безрадостное, оно простиралось с востока на запад и с севера на юг, сколько хватало глаз. Прикидывалось тучами, только врёшь, не обманешь! Какие это тучи? Ни тебе грозовой черноты, ни сизых туш дождевых облаков. Под тяжестью уныния небеса явственно просели, давили на голову.
Помню, Мигеру как-то говорил, что в тех краях, где он родился и вырос, уныние считается смертным грехом. Я не понял, что значит смертный грех, но промолчал, только кивнул. Сейчас, глядя в небо, начинаю понимать. Смертный, какой ещё?
Разве это жизнь?
Не успел я выйти за ворота, как зарядил дождь, мелкий и нудный. Мы надолго, шептали капли, барабаня по земле; хорошо, если до конца дня. Пришлось вернуться за зонтом. Зонт у меня новенький, красивый, из чёрной промасленной бумаги с алым кругом по центру. Не вполне по центру, если честно, но чтобы заметить эту оплошность изготовителя, надо приглядеться.
Я в своё время не заметил, а потом было поздно.
Широно нахлобучил поверх маски соломенную шляпу жутких размеров — вряд ли меньше моего зонта! — и мы поспешили в управу. Сказать по правде, спешил один я, слуга же шагал размеренно, вразвалочку. При этом он не отставал от меня ни на шаг, всё время маяча за плечом как приклеенный. Сандалию он действительно починил — и я старался не оборачиваться лишний раз, чтобы не видеть картину, способную свести с ума: Широно идёт по мокрому булыжнику в своих головоломных гэта на единственной подпорке.
Какая вопиющая непочтительность! Господин, понимаешь, торопится, едва не бежит, а этот журавль вышагивает себе как по любимому болоту!
Журавль?
Я вспомнил лицо, скрытое за служебной маской карпа; лицо, которому лучше было притвориться безликим воплощением позора, нежели открыться людям. Настоящие каонай идут на службу к дознавателям, чтобы вернуть утраченное лицо ценой жизни. Зачем на службу пошёл ты, Широно? Чего ты хочешь? Что не успел подарить тебе дознаватель Абэ, если тебя унаследовал я? Господин Сэки не предупреждал меня насчёт твоих стремлений и их цены; впрочем, он и насчёт Мигеру меня не предупреждал. Просто сказал, что это знание способно сильно отяготить жизнь дознавателя…
За свою семью я не беспокоился — отцовский приказ не раскрывать рты попусту для них много значил. Беспокойство вызывал разве что бойкий язычок Каори, но с другой стороны — кто ей поверит? У такой дома и Небесная Черепаха проживает, и вся дюжина богов счастья…
Я взял себе на заметку выкроить свободное время — и самым тщательным образом расспросить Широно с глазу на глаз, без посторонних. Судя по тому, как легко складывалось дознание о фуккацу разносчика Мэмору, со свободным временем проблем не ожидалось.
— К вам посетитель, Рэйден-сан, — уведомил секретарь, едва я переступил порог. — Ждёт в общей приёмной.
— Благодарю, Окада-сан.
Посетителя я узнал с первого взгляда. Углы невпопад и вислые усы: горшечник Сэберо с Малого спуска. Внешность запоминающаяся.
— Доброе утро, господин дознаватель! Я должен вам сообщить…
— Идём в мой кабинет. Там и сообщишь.
Зонт я оставил в коридоре, как и Широно — свою шляпу. И всё равно, втроем мы в кабинете едва уместились. Краем глаза я наблюдал, как длинномерный Широно аккуратно складывается в углу, словно богомол или палочник. Когда слуга стал занимать совсем немного места, он достал письменные принадлежности. Интересно, у покойного господина Абэ кабинет был больше моего? Не знаю. Похоже, за годы службы Широно наловчился вести протокол в любом закутке. Полезное умение, да. Или врождённая способность тэнгу? Такая же, как и талант делаться незаметным, когда Широно стоит и не шевелится?
