Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4 (СИ) - Афанасьев Семён

Шут его знает, что именно он имеет ввиду. Надо будет спросить у своей половины. Такое впечатление, что это просто механическая перезапись программ нейро-растяжки, которые техника Хиротоши воспроизводит, не понимая их содержания.

Последняя, как я уже выяснил, используется в том числе для принудительного контроля собеседника с работающими нейро-расширениями. Цубаса, кстати, что-то упоминала вскользь о подобной технике — в привязке к своему несостоявшемуся военному образованию.

— Интересно, не воткну ли. До приезда этих ваших врачей… Инспектор, а Ходзё вы теперь точно прищемите?

Садатоши как-то виновато, с видом побитой собаки и тоской во взгляде, вопросительно смотрит на Ватанабэ.

— Слушайте, я сейчас не в том состоянии, чтобы философски за вами наблюдать! — закипаю, поскольку взрослые ведут себя как дети. — Коллеги, что происходит?!

— Наши врачи в пробке, — вслед за инспектором, в сторону отворачивается и комиссар. — Их доставка сюда может затянуться.

— И?

— Растяжку сами не запустим. Без неё я только гоняю по кругу имеющиеся программы. — Рублеными фразами отвечает Хиротоши, вслед за своим товарищем старательно избегая смотреть в мою сторону.

— А имеющегося запаса программ не хватает?! — доходит до меня с запозданием.

— Да.

— Ух ты… — на пару секунд замолкаю вслед за ними.

Не то чтобы я хотел жить вечно, но после появления в моей жизни красноволосой уходить отсюда так резко почему-то не хочется.

Ватанабэ разрывался между двумя разнонаправленными векторами.

С одной стороны, ему очень хотелось преподать урок Садатоши. Получить причитающееся с текущего триумфа. Набрать очки для неизбежного теперь генеральского чина. Именно в таком порядке.

Это, в свою очередь, требовало принципиальной позиции здесь и сейчас.

А с другой стороны, пацан был не самым плохим. Лично комиссару ничего плохого не сделал. Если же говорить об использовании таблетки, то младший Асада являлся, с точки зрения медицины, скорее жертвой (что не исключало его ответственности): подобная армейская техника расходует ресурсы организма без оглядки на перспективу долгожительства своего реципиента.

— … А имеющегося запаса программ не хватает?! — белобрысый задал на удивление правильный вопрос, с учетом его текущего состояния.

Они по волоску в секунду теряли пацана. Своя специальная медицина, приедь она вовремя, способна была развернуть процесс вспять (и не таких вытягивали) — но счёт сейчас шёл на минуты. А дорожная пробка, даже с учётом коррекции работы светофоров, могла затянуться надолго… На пару часов точно.

У комиссара, несмотря на дымящиеся от нагрузки гаджеты (включая личный концентратор повышенной мощности), где-то в подсознании висело ощущение, что он сейчас недорабатывает — но поймать за скользкий хвост ускользающую мысль не выходило.

— После возбуждения всегда идёт релакс, — некстати пробормотал он вслух. — Я о процессах в коре головного мозга! — поспешно оговорился полицейский, пока собеседники не подумали чего нехорошего.

— Да оно без разницы, если ваша медицина задержится, — спокойно и отстраненно констатировал подросток, тоже думая о чём-то своём. — Мужики, времени нет. Ну, или его может не быть, согласны?! Моя внутренняя конфигурация говорит: при таком падении давления, и его роста на других участках, через девятнадцать минут могу слить воду. Хиротоши, с вашими данными коррелирует?!

— Да. — Ватанабэ отбросил недостойное малодушие и решил отвечать только правду.

— Первое. Если меня не вытянете, себя не казните. На всё воля аллаха, — разразился взрослыми инструкциями школьник.

— При чем тут… — спохватился, выныривая из своих размышлений, уже инспектор Садатоши.

— Неважно. Поговорка с родины… Второе. Цубаса говорила, таблетка у меня в животе на коротких промежутках времени заменяет компьютер атомной электростанции. Автоматизированную систему управления ею, — уточнил подросток, скосив глаза на комиссара. — Почему, по вашим словам, оно тогда уступает в производительной мощности этой дурацкой нейро-растяжке?!

Полицейские озадаченно переглянулись.

— Что она ещё говорила? — подобрался Ватанабэ.

Если честно, этот вид оборудования он знал с позиции сторожевого пса. Не эксплуатанта.

Его задачей было ловить пользователей таких таблеток (с целым рядом дополнительных условий и допусков). Но чтобы эксплуатировать такую технику, и эксплуатировать её грамотно, требовалась подготовка совсем иного типа.

— Говорила перечень оборудования, который такая таблетка заместить не сможет, — уверенно ответил школьник, не отводя взгляда.

Да он и не может сейчас отвернуться, напомнил сам себе Хиротоши. Поскольку кроме мышцы глаз и языка с гортанью ничего не контролирует…

Его собственная техника не могла лечить, но могла пока точно ставить диагнозы.

— Что за перечень оборудования? — на автомате вырвалось у полицейского.

Ещё через десятую долю секунды он мысленно выругал сам себя за цинизм и прагматизм.

— Нейро-растяжки в этом списке нет, — многозначительно хохотнул Асада, ухитрившись подвигать бровями. — Комиссар, уже восемнадцать с половиной минут. Минус тридцать секунд. Без обид: то, что мне говорила Цубаса, она говорила мне, а не вам. Суть: вы сейчас как-то не так используете потенциал таблетки.

— Уверен? — озадачился специалист по нейро-контрафакту.

То, что ему сейчас сообщал молодой якудза, не выбивалось за рамки логики.

Просто до сего момента не входило в сферу интересов комиссара (поскольку задачи полиции и министерства обороны на данном поприще расходились, как луна и солнце).

— Да, — лениво опустил веки белобрысый. Затем всё же снизошел и добавил после вздоха. — Кимишима говорила: в их учебном заведении, бывшем, кто-то из предыдущего выпуска с такой таблеткой на учениях справился с атомной электростанцией. Исключительно за счёт вычислительного ресурса самой таблетки. Хотел бы сейчас похлопать себя по животу, но не могу.

— Как?.. — синхронно ахнули полицейские.

— Вам подробности? Каким-то образом заблокировал охлаждающие стержни. Они не опускались и не охлаждали. Делящиеся компоненты в активной зоне реактора начали выдавать мощность по экспоненте. Э-э, это симулятор был! — окрик подростка вывел мужчин из ступора. — Никого в реальности не подрывали! Просто иллюстрация возможностей техники! Хиротоши, почему сейчас моя таблетка не воспроизводит нужных мне программ? Если у нее такой потенциал?!

Ватанабэ громко икнул и виновато опустил взгляд.

— Быссссстро! — зловещий шепот представителя девятого бюро, казалось, был способен двигать мебель. — Ответттть!

— Я её принудительно заблокировал, — сознался комиссар. — На автомате, в первый момент контакта. Профессиональный рефлекс. На несанкционированное оборудование такого плана.

— Разблокируй? — напряжённо предложил Садатоши.

— Не могу, — с непонятной злостью в голосе ответил специалист по нейро-контрафакту. — Если наши рабочие станции давали бы возможность эксплуатации такого оборудования нам же…

— … Прямой путь к коррупции? — понимающе перебил подросток. — Можете только блокировать? Не запускать?

Похоже, его мозг подключал сейчас все возможные ресурсы в борьбе за жизнь.

Ватанабэ кивнул.

— Ладно. А кто может разблокировать гаджет? — как ни в чём ни бывало, продолжил Асада. — Э-э, чего вы на меня так смотрите?! Любая армейская техника, в любой части мира, должна иметь возможность как быстрой блокировки — вот как сейчас… Так и мгновенного запуска! В том числе, на случай многократного перехода из рук в руки, свои и противника. Это мне Цубаса объясняла!

— Она что-то говорила об активирующих пакетах команд? — казалось, голос комиссара состоит из фрагментов льдинок, замораживающих воздух вокруг.