Роберт Говард - Тени в лунном свете
— Кром! — взревел он, хватая ртом воздух. — Я чувствую себя так, будто меня пытали! Я бы лучше сразился с дюжиной воинов. Еще немного, и он бы откусил мне голову. Будь он проклят, он вырвал у меня половину волос!
Взявшись за рукоять меча обеими руками, он с усилием вытащил оружие. Оливия подобралась поближе, взяла его за руку и широко открытыми глазами уставилась на распростертое на земле чудовище.
— Кто… кто это? — прошептала она.
— Серая человекообезьяна, — буркнул Конан. — Людоед. Они немые. Обитают в холмах на восточном берегу моря. Как эта добралась до острова, понятия не имею. Может быть, ее смыло с берега штормом и она приплыла на бревне.
— Это она бросила камень?
— Да. У меня появилось такое подозрение, когда мы стояли в чаще и я увидел склонившиеся книзу ветки у нас над головой. Эти твари всегда прячутся в самой чащобе и редко показываются оттуда. Не знаю, что привело ее на открытое место, но для нас это оказалось удачным. Среди деревьев я бы с ней не справился.
— Она шла за мной. — Оливия задрожала. — Я видела, как она карабкалась на скалы.
— Повинуясь инстинкту, тварь пряталась в тени утесов, вместо того, чтобы последовать за тобой через плато. Они обитают во мраке, в потаенных местах, и ненавидят солнце и луну.
— Как ты думаешь, здесь есть другие?
— Нет. Иначе бы они напали на пиратов, когда те шли через лес. Серая обезьяна осторожна, несмотря на свою страшную силу. Поэтому она и не решилась напасть на нас в чаще. Она, должно быть, очень уж хотела заполучить тебя, раз решилась атаковать на открытом месте. Что…
Он резко обернулся туда, откуда они пришли. Ночь разорвал жуткий крик. Он раздался из развалин.
За первым воплем последовала безумная мешанина визга, крика, завываний и стонов агонии. Хотя им сопутствовало лязганье стали, звуки походили скорее на шум кровавой бойни, нежели битвы.
Конан застыл на месте. Девушка прижалась к нему в безумном ужасе. Шум возвысился яростным крещендо. Киммериец повернулся и направился к краю плато, где темнели заросли деревьев. Ноги Оливии дрожали так сильно, что она не могла идти. Конан обернулся, подхватил ее на руки и понес. Когда девушка снова оказалась в колыбели его могучих рук, сердце ее перестало колотиться так бешено.
Они шли по темному лесу, но густые тени больше не таили ужасов, а серебро лунных лучей не выхватывало из тьмы зловещих фигур. Ночные птицы сонно бормотали. Вопли кровавой резни затихли позади, расстояние приглушило их до неузнаваемости. Где-то крикнул попугай, точно сверхъестественное эхо: «Йахкулан йок тха, ксуххалла!» Они добрались до воды, к самому краю которой подступал лес, и увидели стоящую на якоре галеру, парус которой белел в лунном свете. Звезды уже начинали бледнеть, предвещая рассвет.
4
В призрачно-бледном свете предрассветного утра горстка окровавленных фигур в лохмотьях выбралась из леса на берег. Их было сорок четыре человека, запуганных и упавших духом. Задыхаясь от спешки, они вошли в воду и побрели вброд к галере. Грубый оклик с борта судна заставил их остановиться.
Силуэтом на фоне светлеющего неба они увидели Конана Киммерийца, стоящего на носу галеры с мечом в руке. Легкий ветерок развевал черную гриву его волос.
— Стоять! — приказал он. — Не подходите ближе. Что вам нужно, псы?
— Пусти нас на корабль! — крикнул волосатый пират, трогая пальцем кровоточащий обрубок уха. — Мы хотим убраться с этого дьявольского острова.
— Первому, кто попытается влезть на борт, я вышибу мозги, — пообещал Конан.
Их было сорок четыре против него одного, но преимущество было на его стороне. События этой ночи напрочь выбили из пиратов боевой дух.
— Позволь нам попасть на корабль, добрый Конан, — жалобно заскулил замориец, подпоясанный красным кушаком, боязливо оглядываясь через плечо на молчаливый лес. — Нас так покалечили, искусали, разодрали на части, мы так устали от драки и бегства, что ни один из нас не в силах поднять меч.
— Где этот пес Арат? — спросил Конан.
— Мертв, как и остальные! На нас напали дьяволы! Они набросились на нас и стали разрывать на куски, прежде чем мы успели проснуться. Дюжину хороших бойцов они растерзали во сне. Развалины были полны теней с горящими глазами, острыми клыками и когтями.
— О да, — вмешался другой пират. — Это были демоны острова, которые приняли вид статуй, чтобы обмануть нас. Иштар! Подумать только, мы устроились на ночлег среди них. Мы не трусы, мы сражались с ними так долго, как смертные могут сражаться с силами тьмы. Затем мы бросились бежать, оставив их терзать трупы, точно шакалы. Но они наверняка бросятся за нами в погоню.
— Да, да, пусти нас на борт! — вскричал тощий шемит. — Пусти нас миром, или нам придется сделать это с оружием в руках. Мы так измучены, что ты наверняка убьешь многих, но тебе не удастся перебить всех нас.
— Тогда я пробью дыру в днище и потоплю корабль, — угрюмо ответил Конан. В ответ поднялся хор яростных возражений, который Конан заставил умолкнуть львиным рыком.
— Псы! С какой стати я должен помогать своим врагам? Пустить вас на борт, чтобы вы вырезали мне сердце?
— Нет, нет! — наперебой закричали они. — Мы твои друзья, Конан! Друзья и товарищи! Нам незачем ссориться между собой. Мы ненавидим короля Турана, но не друг друга.
Их взгляды впились в его темное хмурое лицо.
— Тогда, если я принадлежу к Братству, — проворчал он, — его законы распространяются на меня. И, раз я убил вашего главаря в честном поединке, я — ваш капитан!
Никто не возражал. Пираты были так истерзаны и напуганы, что единственным их желанием было поскорее убраться с этого жуткого острова. Конан поискал взглядом окровавленную фигуру коринфийца.
— Эй, Иванос! — крикнул он. — Ты уже однажды встал на мою сторону. Поддержишь ли ты меня сейчас?
— О да, клянусь Митрой! — пират, почувствовав, куда ветер дует, был рад оказаться поближе к Конану. — Он прав, парни. Он наш законный капитан!
Последовали одобрительные возгласы. Пиратам, может быть, недоставало энтузиазма, но в их голосах звучала неподдельная искренность, которую усиливало ощущение молчаливого леса позади, который мог таить чернокожих красноглазых дьяволов с окровавленными клыками.
— Поклянитесь на мечах, — потребовал Конан.
К нему протянулись сорок четыре рукояти мечей и сорок четыре голоса произнесли пиратскую клятву верности.
Конан ухмыльнулся и вложил в ножны меч.
— Поднимайтесь на борт, мои храбрецы, и беритесь за весла.
Он обернулся и поднял на ноги Оливию, которая пряталась за планширом.
— А что будет со мной, капитан? — спросила она.
