Роберт Говард - За черной рекой

Пикт подвел лодчонку к берегу, и, всматриваясь в заросли, что-то крикнул. Ответом ему был молниеносный полет стрелы, которая вонзилась ему в грудь по самое оперение. Со сдавленным хрипом пикт перевалился через борт и упал в воду. Мгновенно Конан оказался там же, чтобы схватить уплывавшую долбленку. Бальт приковылял за ним и, ничего уже не соображая, залез в лодку. Конан схватил весло и помчал долбленку к противоположному берегу. С завистью глядел на него Бальт: видно, этому железному воину незнакома усталость!

— Что ты сказал пикту? — спросил юноша.

— Чтобы он пристал к берегу, потому что за рекой сидит белый следопыт и может подстрелить его.

— Но это же нечестно, — сказал Бальт. — Он-то думал, что с ним говорит друг. А здорово у тебя получается по-ихнему!

— Нам была нужна его лодка, — проворчал Конан. — Нужно было приманить его к берегу. Что лучше — обмануть пикта, который бы рад с нас шкуру спустить, или подвести людей за рекой, чья жизнь зависит теперь от нас? Пару минут Бальт размышлял над этой нравственной проблемой, потом пожал плечами и спросил:

— Далеко мы от форта?

Конан показал на ручей, который впадал в Черную Реку на расстоянии полета стрелы от них.

— Вот Южный Ручей. От его устья до форта десять миль. Это южная граница Конайохары. За ним на много миль тянутся болота. С этой стороны они напасть не могут. Девятью милями выше форта Северный Ручей образует другую границу. За ним тоже болота. Вот почему нападение возможно только со стороны реки. Конайохара похожа на копье в девятнадцать миль шириной, вонзившееся в Пиктийские Дебри.

— Так почему бы нам не подняться вверх по реке на лодке?

— Потому, что пришлось бы бороться с течением и тратить время на повороты. Пешком быстрее. Кроме того, помни, что Гвавели находится южнее форта. Если пикты переправились, мы попадем прямо к ним в лапы.

Уже начало смеркаться, когда они вышли на восточный берег. Конан сразу же двинулся на север быстрым шагом. Ноги у Бальта заныли.

— Валанн предлагал построить два форта возле обоих ручьев. Таким образом река все время была бы под наблюдением. Но правительство не разрешило. Спесивые болваны, сидят на бархатных подушках, а голые девки на коленях подают им вино… Знаю я эту публику. Они ничего не видят за пределами своих хором. Дипломатия, черт побери! Они хотят завоевать пиктов теориями об территориальной экспансии. И такие дельные люди, как Валанн, вынуждены выполнять распоряжения этой банды идиотов! Им так же удастся захватить земли пиктов, как восстановить Венариум! И час придет — они увидят варваров на стенах восточных городов!

Неделю назад Бальт, возможно, только рассмеялся бы над этим. Теперь он молчал, познакомившись с необузданной яростью племен, живших у границы. Впереди послышался какой-то звук. Конан выхватил меч и медленно опустил его, когда из-за кустов вышел пес — огромный, тощий, покрытый ранами.

— Это собака колониста, который строил дом на берегу реки в двух милях южнее форта, — сказал Конан. — ясно, что пикты убили его и дом спалили. Мы нашли его труп на пепелище. Пес лежал без памяти рядом с тремя пиктами, которых он загрыз. Они почти пополам его перерубили. Мы отнесли его в форт и перевязали. Он чуть поправился, сразу сбежал в лес… Ну, что, Рубака, все ищешь тех, что убили твоего хозяина?

Пес покачал тяжелой головой и сверкнул зелеными глазами. Он не рявкнул, не зарычал — молчком встал рядом с ними.

Бальт улыбнулся и ласково погладил его по шее. Пес ощерил клыки, потом склонил голову и как-то неуверенно завилял хвостом — он давно отвык от человеческого обращения.

Рубака помчался вперед, и Конан ему не препятствовал. Сумерки сменились полной темнотой. Они проходили милю за милей. Пес бежал все так же молчком. Внезапно он остановился и навострил уши. Через минуту и люди услышали где-то вдали дьявольский вой.

Конан яростно выругался.

— Они напали на форт! Мы опоздали! Вперед!

Он прибавил ходу, рассчитывая на то, что собака вовремя почует засаду. От волнения Бальт забыл о голоде и усталости. Вопли впереди становились все громче. К завыванию прибавились четкие военные команды защитников форта. Когда Бальт совсем уже испугался, что они нарвутся на дикарей, Конан отвернул от реки и привел их на невысокий холм. Отсюда они увидели форт, освещенный факелами, а под его стенами толпу голых раскрашенных людей. На реке было множество лодок. Пикты окружили форт со всех сторон.

Непрерывный поток стрел из леса и с реки обрушивался на частокол. Вой тетив заглушал вопли людей. Вереща и размахивая топорами, сотни две воинов бросились к восточным воротам. Они были в полутораста шагах от цели, когда смертоносный залп из луков со стены покрыл землю их телами. Оставшиеся бежали под защиту леса. Те, что в лодках, направились к береговым укреплениям, но и там их обстреляли из метательных машин — камни и бревна полетели с неба, разбивая и топя лодки вместе с их экипажами. И здесь нападавшим пришлось отступить. Победный рев донесся со стен форта. Ответом ему был звериный вой.

— Попробуем пробиться? — спросил Бальт.

Конан отрицательно помотал головой. Он стоял, опустив голову и заложив руки за спину, печальный и задумчивый.

— Форт не спасти. Пикты впали в боевое безумие и не отступят, пока все не погибнут. Но их слишком много. Даже если бы нам удалось пробиться, это бы ничего не изменило. Мы погибли бы рядом с Валанном, только и всего. — Что же нам делать, кроме как спасать собственные задницы?

— Нужно оповестить колонистов. Ты понимаешь, почему пикты не поджигают форт стрелами? Они не хотят, чтобы пламя всполошило людей на востоке. Они собираются взять форт и двинуться на восток, пока никто ничего не знает. Может, они даже рассчитывают переправиться через Громовую и с ходу взять Велитриум. Во всяком случае они уничтожат все живое между фортом и Громовой Рекой.

Защитников форта мы не предупредили. Да вижу теперь, что это бы и не помогло. Слишком мало сил и людей. Еще несколько приступов, и пикты будут на стенах. Но мы можем предупредить тех, кто живет по дороге в Велитриум. Вперед!

И они пошли, слыша позади рев, который то усиливался, то затухал. Вопли пиктов сохраняли прежнюю ярость.

Внезапно открылась дорога, ведущая на восток.

— Теперь бегом! — бросил Конан. Бальт стиснул зубы. До Велитриума было двенадцать миль, да добрых пять до Ручья Скальпов, где начинались первые поселения. Аквилонцу казалось, что он бежит и сражается уже целый век.

Рубака бежал впереди, обнюхивая дорогу. Вдруг пес глухо зарычал — это был первый услышанный от него звук.