Джон Норман - Царствующие жрецы Гора
Затем бифштекс из ноги боска, огромного шерстистого длиннорогого быка с дурным характером; большие стада таких животных медленно перемещаются по прериям Гора. Вика поджарила кусок мяса, толстый, как предплечье воина, на металлической решетке над цилиндром с горящим углем, так что поверхность мяса стала черной, хрупкой и волокнистой, а под ней горячее и сочное мясо.
Помимо сулажа и бифштекса из боска были неизбежные круглые плоские лепешки желтого са-тарна – хлеба. Завершилась еда пригоршней ягод и глотком воды из крана. Я решил, что ягоды – это пурпурные плоды та с нижних виноградников острова Кос, что в четырехстах пасангах от Порт-Кара. Я уже пробовал такие ягоды на пиру, который давала в мою честь Лара, тарикса города Тарна. Вероятно, ягоды в кораблях привозят с Коса в Порт-Кар, а оттуда на ярмарку в Эн-Кара. Порт-Кар и Кос – наследственные враги, однако эта вражда нисколько не мешает выгодной контрабанде. Но, может, это вовсе и не ягоды та: Кос далеко, и даже если перевозить ягоды на тарнах, они не будут такими свежими. Потом я перестал думать об этом. Интересно, почему для питья только вода, нет никаких перебродивших напитков Гора, таких, как пага, вино ка-ла-на или кал-да. Я был уверен, что Вика подала бы их мне, если бы они у нее были.
Я посмотрел на нее.
Она не приготовила себе порцию, а, обслужив меня, молча присела сбоку в позе раба цилиндра. Рабу цилиндра обычно поручают все домашние обязанности в цилиндрических жилищах горян.
Между прочим, на Горе стулья имеют особое значение, и их не часто встретишь в частных домах. Они обычно предназначаются для значительных лиц, таких, как администраторы и судьи. Больше того. Вам трудно это понять, но стулья не считаются удобным сидением. Когда я в первый раз вернулся на Землю с Гора, мне было довольно трудно снова привыкнуть к простому делу – сидеть на стуле. В течение нескольких месяцев я чувствовал себя неуверенно и неудобно, сидя на маленькой деревянной платформе, стоящей на четырех тонких ножках. Представьте себе, что сидите на краю высокого узкого стола – вот такое чувство.
Мужчины Гора обычно сидят скрестив ноги, а женщины поджимают ноги под себя. Поза рабыни цилиндра отличается от позы свободной женщины только положением рук: рабыня, руки которой не заняты, держит их перед собой так, будто они связаны. Свободная женщина никогда не держит так руки. Олдер Тарл, который учил меня владеть оружием в городе Ко-ро-ба много лет назад, однажды рассказал историю свободной женщины, отчаянно влюбленной в воина. Однажды в присутствии всей семьи она развлекала его. И вот случайно она сложила руки в позе рабыни. С большим трудом удалось удержать ее: она хотела броситься с одного из высоких мостов и разбиться насмерть. Рассказывал Олдер Тарл со смехом, хотя продолжение этой истории нравилось ему меньше. Смущенная этим происшествием, женщина отказалась видеться с воином, и он, нетерпеливый, желающий ее, увез ее из города в качестве рабыни, а через несколько месяцев вернулся, и она была его вольной спутницей. Когда я был в Ко-ро-ба, эта пара все еще жила там. Что с ними теперь?
Кстати, поза рабыни для удовольствия отличается и от позы свободной женщины, и от позы рабыни цилиндра. Руки рабыни для удовольствия обычно лежат на бедрах, но в некоторых городах, например, в Тентисе, она держит руки за спиной. Свободная женщина тоже может держать руки на бедрах; значение имеет положение колен. Во всех позах, включая позу рабыни для удовольствия, женщины Гора держатся исключительно хорошо: спина у них прямая, подбородок высоко поднят. Женщины Гора всегда прекрасны.
– Почему для питья только вода? – спросил я Вику.
Она пожала плечами.
– Вероятно, потому что рабыни комнаты слишком много времени проводят в одиночестве.
Я взглянул на нее, не вполне поняв смысл ее слов.
Она прямо посмотрела на меня.
– Было бы слишком легко напиться, – сказала она.
Я почувствовал себя дураком. Конечно, рабыням комнаты не дадут спрятаться в опьянении, потому что в таком случае их красота, а следовательно, и полезность царям-жрецам уменьшится. Они станут безответственными, потеряются в своих снах.
– Понятно, – сказал я.
– Пищу приносят дважды в год.
– Приносят цари-жрецы?
– Наверно.
– Но ты не знаешь?
– Нет, – сказала она. – Я просыпаюсь утром, и пища уже на месте.
– Вероятно, ее приносит Парп, – сказал я.
Она посмотрела на меня с легкой улыбкой.
– Парп – царь-жрец, – сказал я.
– Он тебе это сказал?
– Да.
– Понятно, – ответила она.
Девушка, очевидно, больше не хотела говорить об этом, и я ее не заставлял.
Я почти кончил есть.
– Ты хорошо готовишь, – поблагодарил я ее. – Еда превосходная.
– Я хочу есть, – сказала она.
Я тупо смотрел на нее. Она не приготовила еды для себя, и я решил, что она уже поела, или просто не голодна, или приготовит себе еду позже.
– Приготовь себе что-нибудь, – сказал я.
– Не могу, – просто ответила она. – Я могу есть только то, что ты дашь мне.
Я молча обозвал себя дураком.
Неужели я настолько стал горянским воинам, что не обратил внимания на чувства этой девушки? Согласно кодексу моей касты, я должен не думать о ней, считать ее не более чем домашним животным, презренной рабыней, пригодной только для службы и удовольствия.
– Прости, – сказал я.
– Ты хочешь меня наказать?
– Нет.
– Значит, мой хозяин дурак, – сказала девушка и потянулась к остаткам мяса на тарелке.
Я схватил ее за руку.
– Теперь я намерен тебя наказать.
Глаза ее заполнились слезами.
– Хорошо. – Она отвела руку.
Сегодня ночью Вика будет спать голодной.
Хотя судя по часам в крышке одного из шкафов было уже поздно, я решил выйти из комнаты. К несчастью, естественного света в комнате не было, и судить о времени по солнцу, звездам и лунам Гора было невозможно. Мне их не хватало. С самого моего пробуждения лампы-шары продолжали гореть все так же ярко.
Я, как мог, умылся под струей воды из крана.
В одном из шкафов у стены, среди одежды множества разных каст, я нашел и одежду воина. Моя изорвана когтями ларла, поэтому я надел новую.
Вика расстелила соломенный матрац на полу у каменного возвышения для сна. Сидя на матраце, она наблюдала за мной.
В ногах постели толстое рабское кольцо: если хочу, я могу приковать к нему Вику.
Я прицепил к поясу меч.
– Ты хочешь выйти из комнаты? – спросила Вика. Это были ее первые слова после еды.
– Да.
– Но тебе нельзя.
– Почему? – насторожился я.
– Это запрещено, – сказала она.
– Понятно.
И я двинулся к двери.
– Когда ты понадобишься царям-жрецам, за тобой придут, – сказала она.
