Георгий Смородинский - Долгая дорога на Карн
Ответный удар титанов был страшен. Фалета буквально снесло со спины чудовища и почти на полкилометра отбросило в сторону. Древние ударили голой силой, пожертвовав защитой и снеся при этом задние ряды своей, наседающей на гномьи и людские легионы, армии. Проклятье! Он думал, что легко переживет этот ответный удар. Идиот! В этом мире возрос не только его магический потенциал! Древние тоже стали сильнее! Стиснув в отчаянии зубы, он мог только смотреть, как лишившиеся защиты титаны пятятся под атаками воспрянувших богов, как армия людей и гномов переходит в наступление, как рыцари в серебристых доспехах опрокидывают последний резерв приспешников темных богов. Смотрел и шептал: «Добейте…». Сам он уже ничем не может помочь, его астральная проекция практически стерта, а сил едва хватит на полет до убежища, которое он создал в людских приграничных землях. И когда боги не стали преследовать отступающих Древних, он с грустью понял, что этот мир обречен. Древние не забывают ничего. Не забудут они и эту битву. Людей, эльфов и гномов ждет тотальное уничтожение. Остальные расы этого мира будут изменены.
Уже сидя на сырых каменных плитах своего убежища, он пытался найти хоть какой-нибудь выход из этой тупиковой ситуации. На то, что местные боги, объединившись, заявятся в Даркан, он не рассчитывал. Уж очень хорошо он изучил их за прошедшие пять веков. Завернуться в восстановительный кокон? Но у этого мира нет восьми тысяч лет, – он очнется на его руинах и будет бессилен перед захватившими континент титанами. Обратно в Лемурию ему не вернуться, пока живы те, кто вместе с ним попал в пространственный разрыв. Он знал, на что шел, когда полтысячи лет назад произносил то заклинание. Но ведь зачем-то Небесный Дракон оставил его в живых? Ну что ж… Приняв решение, Фалет, тяжело ступая, прошел в угол кельи, которая заменяла ему жилище, и подобрал с пола кусок темного металла. Черное железо – самый прочный и восприимчивый к магии металл. Разумные этого мира считают меч оружием воинов… пусть будет так. В его руках металл вытянулся и принял форму меча, поменяв при этом цвет с черного на серебристый. Да, вероятность того, что в этом мире появится тот, кто сможет прочитать его, Фалета, послание стремится к нулю, но он готов играть по подобным ставкам. Других ему никто не предложил. Келлас вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Стоящий на отвесной скале белоснежный дворец, строгое лицо отца, насмешливые лица сестер и двух старших братьев промелькнули перед его внутренним взором. Одиночество… оно сделало его стариком…. Крылатый Владыка усмехнулся и резким движением вогнал меч себе в грудь. Чувствуя, как металл клинка жадно впитывает его кровь, он вдруг ясно увидел перед глазами темную громаду замка со стоящими по его углам башнями странного, бордово-красного цвета…. Через мгновение звук упавшего на каменные плиты меча отразился от стен и эхом прозвучал в каменных коридорах столетия назад оставленного людьми строения. А затем наступила тишина.
– Киам, ты посмотри какая прелесть, – воин в отливающих фиолетовым цветом латных доспехах подобрал с пола меч, продемонстрировал его идущему следом за ним магу и, повернув голову к следующему проходу проорал: – Серко, мать твою! Быстро ко мне!
– Да, командир? – из арочного проема появился молодой черноволосый парень, лицо которого наискосок пересекал глубокий уродливый шрам.
– Что за крысиное дерьмо? Почему никто его не подобрал? – Ларс кивнул на меч в своей руке. – Вы ослепли?
– Не было тут никакого меча, – нахмурился парень, – я сам эту комнату осматривал. Пусто, как и в остальных.
– Погоди, – Альтус положил руку на плечо друга и указал черноволосому на дверь, – продолжайте осмотр, а нам с магистром нужно поговорить.
– Распустил я их, – не отрывая взгляда от серебристого лезвия, покачал головой рыцарь, – они скоро кроме девок и выпивки ничего замечать не будут.
– Ну, женщин у тебя в отряде, положим, не меньше чем парней, – усмехнулся Альтус, – но не об этом сейчас разговор, – он оглядел помещение, стены которого были сложены из плотно подогнанных друг к другу крупных камней, и перевел взгляд на воина:
– Тебе не кажется странным то, что за пару тысяч лет в этих руинах не завелось никакой мерзости? И то, что рукоять этого меча выполнена из того же черного железа, что и лезвие. Надеюсь, ты помнишь, сколько стоит этот металл?
– Ну, по исследованию повадок всякой мерзости – это ты у нас специалист, – усмехнулся Ларс, а что до рукояти – так может пару тысяч лет назад черное железо ценилось меньше, или в том, что мастер, из чьих рук появилось это чудо, что-то имел в виду?
– В этих руинах какой-то странный магический фон, – не могу определить, – нахмурился Альтус, и меч этот – маг осторожно провел ладонью над серебристым лезвием, – в нем что-то есть, кроме металла богов. Странно. Никогда не думал, что подобное возможно, но ты ведь не послушаешь меня, если я попрошу оставить его здесь?
– С ума сошел? – выдохнул магистр, – да я теперь спать с ним в обнимку буду. Интересно. Почему ребята его не заметили? Какая-то магия?
– Вот это-то и напрягает меня больше всего, вздохнул маг и двинулся на выход. – Давай, выгоняй своих из этих развалин. Ничего хорошего нас тут не ждет.
– Ага, – кивнул ему в спину Ларс и, бережно проведя ладонью по серебристому лезвию найденного меча, тихо произнес: – я назову тебя Серебряной слезой…
– Хорош! – я оттолкнул в сторону руку, льющую мне на лицо воду из фляги, и рывком принял сидячее положение. Харт! Чем дальше в лес, тем толще партизаны! Потерять сознание, ухватившись за рукоять меча, в первые минуты знакомства с рыцарями и магами – приятного мало. Нет, в целом мне, конечно, по фигу, но всё равно чувствовал я себя достаточно неудобно. Рукоять меча больше не липла к ладони, жар пропал, сменившись холодом шершавого металла. Древние сказители и фантасты в своих книгах любят одушевлять оружие своих героев. Так вот, ничего подобного я не чувствовал, хотя, признаться, это было первой мыслью при пробуждении. Кровь в этом мире это не просто бегущая по жилам красная жидкость, имеющая одну из четырех групп. Тут это нечто неизмеримо большее, и логично было бы предположить, что напившийся под завязку крови своего создателя меч в мире магии может оказаться, в какой-то мере, живым существом. Слава Харту – нет. И все эти фразы про продолжение руки – обычные аллегории, не больше. Я просто чувствовал и знал, что меч теперь мой и что больше ничего подобного он не выкинет. Я сконцентрировал на оружии взгляд и мысленно присвистнул.
Пагуба
